"Поймают и убьют!" — думала она, в страхе озираясь.

И не замечала, что ее уже настигло страшное чудовище. Густая, мрачная тень преследовала женщину, бегущую под проливным дождем.

Несчастная вдруг обернулась и испустила душераздирающий крик.

Да, это был он! Граф Дракула! Смертельный ужас вдруг объял ее и сцены собственной недолгой жизни пронеслись перед ее широко распахнутым взором!

Граф был в какой-то старомодной белоснежной манишке, красном галстуке бабочкой и дурацком паричке. С его четырехдюймовых когтей ручьями текла кровь! Своими острыми и длинными, как у секача, зубами он страстно впился в белую учительницыну шею!

С протяжным вздохом она медленно упала наземь.

— Все. Снято. — сказал режиссер, зевая. — И, кстати, Мариванна, я сто раз вам говорил: когда падаете в дубле наземь, падайте не до конца. Вам еще сдавать реквизиты костюмерше, а у нас смета на стиральный порошок вышла еще на той неделе.

"А я-то думала, что актерская карьера — это розовые звезды на Бродвее!" — уныло думала Мариванна. — "А теперь играю в российской деревушке сельскую учительницу, несущую домой на ужин двойки, в каком-то малобюджетном второсортном фильме."

Так думала она, входя в маленький чуланчик, где для нее снимали комнатку в заброшенной глухой деревне у косой горбатенькой старушки с большим носом и торчащими зубами.

— АААА! — раздался крик за дверью!

Тело так и не нашли.

— Вы правы. — невозмутимо сказал продюсер. — Сущая дрянь. Никакой фантазии.

ГЛАВА 16. Эпохальное сражение

Понедельник начался блистательно. К щетке, нападавшей на входящих, все уже привыкли и покорно подставляли ноги.

Учителя попали под дурное влияние и предпочитали завтракать в кормильне. Являлись пораньше и спешили к горячим пирогам. С неприятным чувством завуч Изольда Григорьевна наблюдала, как они смеются, сидя за столами. И ещё говорят спасибо самовару, принимая чай в расписном бокале! Она лично столовку игнорировала. После приснопамятного посещения специалистов по барабашкам, завуч разочаровалась в передовой науке. Теперь они с директрисой демонстративно пьют чай только из «Мулинекса» и только с печеньем из маркета.

В школе творились безобразия. В канцелярии под пальмой сидела гадалка.

— Отчего у меня деньги утекают, как вода? — озабоченно спрашивала пожилая секретарша Валентина.

— И-ии, милая, — отвечала старая цыганка, — у тебя рука дырявая!

Вместо заболевшей исторички уроки вёл какой-то странный тип в очках — Филипп Эрастович Гомонин. Откуда он взялся, непонятно. Но, являться к нему и требовать ответа Изольда Григорьевна боялась — слишком хорошо помнила, как в субботу попалась. Всего пять минут она пробыла Кассандрой, и больше этого не хотела испытать.

— Ладно. — размышляла вслух директор Вероника Марковна. — Пусть пока затыкает дыры. Дети не носятся и не орут, а то уж точно школу разбомбят. Четверть учительского состава на больничном. А этот Филин, или как его, хотя бы интересно рассказывает.

Филин и правда интересно рассказывал. Конечно, педагогического опыта у него нет — так, любитель. Но, Татьяна Владимировна крепко раскуксилась и не обещала скоро приступить к работе.

Изольда вышла из канцелярии, бросив мельком взгляд на цыганку и её клиентуру. Тётя Паша и тётя Люба первые в очереди. Косноязычная Паша держала список вопросов. Первым номером, как точно знала завуч, был вопрос о повышении зарплаты. Второй — о пенсии. Третий — о прибавке по инвалидности. Четвёртый — по квартплате. Пятый — о субсидиях. Шестой, наверно, по поводу аптечных льгот. Уборщица хотела получить квалифицированную консультацию: что лучше — брать льготы натурально или в денежном эквиваленте?

В той же очереди сидел измаянный от вынужденного безделья физрук. Ему было твёрдо сказано, что на зарплате нынешнее положение не отзовётся. Руководство школы запаслось справкой от специалистов по полтергейсту. И в ней значилось, что никаких сверхъестественных отклонений в обстановке школы не замечено. Никаких барабашек. Поэтому ситуация в школе подходила под понятие геопатогенных нарушений. А за это зарплаты не лишают.

— Идите, Евгений Викторович, лучше посидите в классе вместо заболевшей биологии. — неодобрительно заметила Изольда.

В коридоре за ней немедленно увязался чёрный кот Вавила.

— Изольда Григорьевна! — отрапортовал он. — Примите работу!

— Какую работу? — невнимательно спросила завуч.

— Да вот же! — воскликнул кот и развёл лапы в белых манжетах.

Изольда огляделась. Как она могла не заметить?! Ведь длинный коридор и вправду обставлен! Вдоль окон шёл низкий подиум, на котором стояли в ряд большие кадки. А в них целые деревья. Молоденькие ёлки, берёзки, рябины, можжевельник. Весь подиум зарос травой. А оконные проёмы декорированы гирляндами листьев, вьющимися мхами, ягодами рябины, сосновыми ветвями с шишками. Пахло свежей хвоей.

— А если так? — Вавила погасил свет в коридоре. И тут же в ветках замигали светлячки.

— Не знаю, что и сказать… — засомневалась Изольда. — Но полагаю, что вам теперь на дубе не сидеть по переменам.

И устремилась на урок. Она и так задержалась — звонок уже был.

— Это почему же? — озабоченно побежал за ней Вавила.

— Не стану объяснять. Вы ещё не вписались в реалии современной школьной жизни. Предлагаю вам самостоятельно в этом разобраться.

— Я так понял, вы пророчите мне провал? — догадался Вавила.

— Ну не то, чтобы провал, но некоторое разочарование вам придётся испытать. — отвечала Изольда Григорьевна, поднимаясь по лестнице.

— Вы не верите в мои способности?! — отчаянно крикнул кот.

— Верю, мой милый. Верю. Встретимся после и поговорим.

Лёнька весело шествовал по коридору. Исторички-маразматички нет. Впервые на его памяти Железная Татьяна взяла бюллетень. Все обгоняли Лёньку и бежали в столовку. В школе явно происходили перемены. Федюн тоже спешил нахвататься пирогов, поэтому нетерпеливо бросил Косицына и резво поскакал вперёд.

Навстречу уже мчались с маслеными ртами пятаки. Они дожёвывали на ходу пирожки, а недоеденные хвостики кидали на пол и в большие кадки с деревцами. Близость столовой оказалась для растений губительной. Этот коридор самый проходной, через него шла дорога к лестнице. Поэтому ученики, торопливо выбегая из столовки, бросали смятые бумажки на пол. Самые стеснительные запихивали их за батареи. Старшеклассники на ходу высыпали в кадки из карманов семечную шелуху.

Все ученики тайком грызли на уроках семечки. Их всегда можно купить у старухи, сидящей возле маленького круглосуточного маркета. Семечки были бедствием всех школ. У каждой школы бессменно дежурила со своим неиссякаемым мешком такая вот баба Маня или тётя Вера. У неё всегда имелась в боевой готовности обойма маленьких кульков из прожелтевшей «Литературки», ушедших в вечность вместе с истёкшим тысячелетием материалов энных съездов КПСС, а также революционной лирики Александра Блока.

Лёнька заглянул в бывший спортивный зал. Все они уже не по разу заглядывали в это место. То, что уроки физры безнадёжно пропали — совершенно ясно. Бегать в холодную погоду во дворе в самый разгар насморочного сезона не заставит даже самый бесчеловечный учитель. А сезон снегов ещё не начался. Поэтому уроки физры пропадали. По школе слонялись целые классы.

У самого порога бывшего спортзала тихо плескали волны и колыхали бумажки, блестящие пакетики из-под картошки, разбухшие сухарики, семечную шелуху. Косицын, посвистывая, заглянул за дверь и оглядел пустующее помещение. В углу на лодке плавал кот и мокрой метлой пытался гнать мусор к порогу.

— Привет, Вавила! — позвал его Лёнька.

— Привет, Лён. — отозвался кот. — У вас всегда так?