между ветхим и новым человеком. Далее, мистика сильно

подчеркивает значение страдания и искушения для воспитания

христианина. Также говорится об умерщвлении эгоистичной воли и

о противопоставлении «внешнего» и «внутреннего» в человеке. Эти

мысли имеют параллели в трудах Лютера. Он во многих

отношениях усвоил отношение мистики к жизни и выразил

подобный опыт общности Бога и человека.

Однако в богословском взгляде на человека, например, в по-

нимании греха, также проявляется решающее различие между Лю-

тером и мистикой. Когда мистика признает неиспорченное ядро

божественной сущности в душе человека, это противоречит уче-

нию Лютера о первородном грехе. Путь мистики состоит в том,

чтобы отвернуться от всего внешнего, мирского. При этом даже

грех иногда считается чем-то внешним, не затрагивающим сущно-

сти человека. К тому же, как и мир вообще, он рассматривается

как нечто нереальное, нечто несущественное, над чем должен воз-

выситься мистик. По мнению Лютера, нельзя таким образом иг-

180

норировать грех, поскольку человек целиком и полностью является

грешником. Его самосознание состоит именно в том, что он

ощущает себя грешником. Для мистика важно уйти вглубь самого

себя и тем самым испытать освобождение; для Лютера

обращение означает осознание Божия суда над собой.

Из сказанного ясно, что соединение с Богом также мыслится в

мистике по-иному, чем у Лютера. По мнению мистиков, со-

единение происходит внутри человека, вне греха и преходящего

мира. Лютер также говорит о вере как о сокрытом в глубине души,

как о чем-то, что находится вне всякого опыта. Но она является не

переживанием божественного как чего-то обитающего в нашей

сущности, а сохранением прочной связи с внешним Словом. Для

Лютера речь также идет о реальном общении, но об общении меж-

ду Богом и греховным человеком. Со стороны человека оно стано-

вится не восхождением к божественному, но признанием греха и

призывом к милости.

Мистика, однако, выступает в таком многообразии форм, что

мы не имеем права рассматривать ее как единство во взглядах.

Сам Лютер высоко ценил немецкую мистику Таулера и «Theologia

deutsch». Возможно, он также высоко оценивал мистику Бернара,

хотя критиковал ее некоторые стороны. При этом он категорически

не принимает платоновской мистики, представленной в произ-

ведениях Ареопагита (см. выше). У Таулера Лютер нашел учение

о спасении, которое было свободно от общепринятой идеи заслуг и

воспринимало христианскую праведность не только как «доброде-

тель», но как сверхъестественную сопричастность сущности

Самого Бога, присутствие Божие в глубине души. В своей критике

схоластических представлений о благодати и заслугах Лютер

ощущал свое близкое родство с этой формой мистики,

несмотря на то, что в общем он держался в стороне от типично

мистических идей.

ОСНОВНЫЕ ЧЕРТЫ БОГОСЛОВИЯ ЛЮТЕРА

из книги БЕНГТ ХЕГГЛУНД - ИСТОРИЯ ТЕОЛОГИИ

а. Отношение к Писанию. Богословие Лютера — это

богословие Слова. «Вера от слышания, а слышание от слова

Божия» (Рим. 10:17) — эти слова апостола Павла приобретают

центральное место в Реформации. Божественное Слово,

создающее веру, одновременно выступает как основа богословия.

Конечно, раньше, особенно в оккамистской традиции, также

подчеркивали авторитет Писания, но когда Лютер говорит о

Писании как о божественном Слове, пришедшем через пророков и

апостолов, в этих словах заложено новое убеждение в первичном

значении Слова и в его

181

непререкаемом авторитете. Новое в его отношении к Писанию

заключается прежде всего в более глубоком понимании его содер-

жания и в том, что его авторитет становится действительным даже

в споре с преданием церкви и является непререкаемым для совес-

ти человека. И наконец, принципы толкования Писания также

подвергаются основательному пересмотру.

Центр Писания — Христос. «Писание следует понимать за Хри-

ста, а не против Него, оно или указывает на Него, или не является

подлинным Писанием». «Убери Христа из Писания — и что же ты

в нем тогда найдешь?». Для понимания Слова существенным явля-

ется принятие верой обетовании Евангелия. Там, где нет этой веры,

нельзя также правильно понять божественное Слово. Эти основные

идеи отличают понимание Лютера от законнического толкования

Библии, которое в основном видит в Писании собрание различных

учений или заповедей, а также подобного понимания энтузиастов,

которое устанавливает норму для толкования Библии во «внутрен-

нем Слове». Поскольку весть Евангелия ясно осознается как центр

содержания Писания, у Лютера есть определенная свобода во

взглядах на отдельные аспекты Библии, свобода, которая означает

не что иное, как то, что центральное содержание (полный контекст)

становится определяющим для истолкования отдельных аспектов.

Однако это вовсе не означает отказа от веры в канонический

авторитет Писания — в этом отношении иногда ошибочно

истолковывали позицию Лютера. Как было указано, понимание в

более глубоком смысле слова предполагает именно послушание

веры внешнему Слову. Итак, сама вера построена на том, что

действительность Слова безотносительна. Его авторитет также

обусловлен тем, что мы, люди, из-за нашей слабости должны быть

связаны с Писанием как с внешней обязательной нормой.

«Необходимо твердо держаться определенных заповедей и

апостольских Писаний, для того чтобы церковь не разрушилась».

Согласно другому высказыванию Лютера, апостолы по особому

божественному поручению являются нашими безошибочными

учителями.

Итак, в нашем отношении к Писанию есть и свобода, и зави-

симость. Если рассматривать веру как таковую, мы свободны по

отношению к внешней букве. При толковании вера должна быть

первичной, это означает, что Писание следует понимать не за-

коннически, но в духе Христа. Но если рассмотреть

условия, в которых осуществляется вера, мы ограничены

Писанием как внешним авторитетом.

Часто говорят о так называемой критике канона Писания Лю-

тером (например, о некоторых его высказываниях о Послании

182

Иакова) как о примере его свободного суждения об авторитете

Писания. Это неверно. Действительно, Лютер не считает канон

Нового Завета окончательно зафиксированным. Четыре последние

книги Нового Завета: Послание к Евреям, Послание Иакова,

Послание Иуды и Апокалипсис, он рассматривает как апокрифи-

ческие или как писания, апостольский авторитет которых является

спорным. По мнению Лютера, определяющим для каноничности

является содержание Евангелия и подлинность апостольского

авторства. Так, например, рассуждения Послания Иакова о вере и

делах истолковываются как указание на то, что это послание не

является апостольским и каноническим. (В протестантской тра-

диции так называемые спорные писания Нового Завета также ста-

ли рассматривать как канонические в собственном смысле слова

лишь со времен Герхарда).

Исследователи часто игнорировали явное противоречие, су-

ществующее, несмотря на некоторое сходство, между толкова-

нием Библии Лютером и современным историческим толкованием.

Конечно, Лютер придает наибольшее значение тому, что он