Тот тут же выполнил приказание.

– И как же это надо понимать?

– Это подарок, мой подарок Вам, дорогая, и я очень надеюсь, что он Вам понравится, а еще больше на это надеется он.

  Юноша тотчас шагнул к Алине и, упав перед ней ниц, осторожно коснулся руками ее туфелек:

– Госпожа, позвольте мне служить Вам… я клянусь, что буду предан.

– Милорд, прекратите сейчас же этот балаган! Что все это значит?

– Это значит лишь одно… Я выкупил этого мальчика у короля перед казнью… Мне он понравился, и я решил сделать его Вашим пажом… но если он не нравится Вам, я верну его палачу.

– Вы решили окружить меня преступниками?

– Он раскаялся, дорогая… к тому же он виноват лишь в недоносительстве… Его сестру признали колдуньей, а так как король теперь очень ревностно старается искоренять все, что связано с колдовством, то мальчика по закону должны четвертовать… Король согласился помиловать его лишь с условием, что Вы лично будете следить за ним, контролировать его и держать всегда при себе.

– Что это значит, милорд? – очередной раз повторила свой вопрос герцогиня.

– Ничего, кроме того, что я уже сказал. Нравится Вам мальчик, он Ваш, нет – я верну его на эшафот.

– Да какой он мальчик? Он уже взрослый юноша, он, скорее всего, мой ровесник… Какой из него паж?

– Вы считаете, что его возраст достаточное основание, чтобы возвратить его палачу? По мне, так он еще совсем мальчик. Не маленький, правда, но это даже лучше: меньше мороки, больше пользы, охранять Вас будет.

– Вам мало того, что все мои служанки докладывают Вам о каждом моем шаге? Вам нужен еще один Ваш верный страж подле меня? Зачем Вам это?

– Значит, Вы отказываетесь?

– Я возьму его… знаете ведь, что возьму… только вначале я хочу знать причину!

– Причин две. Первая: я волнуюсь за Вас, моя дорогая. Вторая: я пожалел его, что конечно очень нехарактерно для меня… но я подумал, что могу использовать его… Я заранее предупредил его, что потребую от него просто собачьей преданности Вам. И если ее не будет, он пожалеет о том, что я пожалел его, и палач не четвертовал его… потому что я могу быть и жестче чем палач. Поэтому еще разочек подумайте и скажите: возьмете Вы его или нет.

– Милорд… я не понимаю… что Вы имеете в виду?

– Что тут непонятного? Я волнуюсь за Вас… я часто уезжаю… я хочу, чтобы с Вами всегда кто-то был рядом, как охраняющая Вас собака. Утром, днем, вечером, ночью – всегда у Ваших ног, готовый выполнить любой Ваш приказ, желание, причуду… Все, что Вам в голову придет. Сильный и крепкий, способный защищать и оберегать. А я лишь буду изредка контролировать, как он это делает…

– Вы не доверяете мне настолько, что теперь хотите и ночью кого-то держать в моей спальне?

– Ну что Вы, дорогая! Мне и в голову такое не приходило… Ваша нравственность выше всяких подозрений… даже застав Вас в объятиях мужчины, я не подумаю ничего дурного… Мальчик ни в коем случае не должен Вам ни в чем мешать. А будет мешать, скажите мне, я научу его как себя вести в том или ином случае…

– Это Вы говорите мне? Считаете, что статус супруга дает Вам право хамить и оскорблять меня?

– Извините, герцогиня… это была пошлая шутка, не обижайтесь… Общение с государем на пользу не идет… Но если серьезно, мальчик выполнит все, что Вы пожелаете… и следить за Вами я его заставлять не собираюсь. Хотите, ему язык отрежут? Чтоб Вы не думали, что у меня такие планы?

– Можете заставлять следить, мне скрывать нечего. Пусть остается и следит.

– Значит, сейчас ему отрежут язык. Соглядатай мне не нужен.

– Прекратите! Только попробуйте!

– А что? Я думаю, мальчик предпочтет лишиться языка, чем рук, ног и, истекая кровью, валяться на рыночной площади, облепленный мухами, пока не сдохнет…

– Милорд, прекратите! Мне не нужен немой паж.

– Точно не нужен немой? А то это пара минут… А не немой нужен?

– Да. Пусть остается. Только что-то мне не верится в рассказ о том, что Вы пожалели его…

– Расспросите его. Мальчик всю душу вывернет… а не вывернет, скажите, что он не хочет быть откровенным, и я научу его откровенности… Вы же знаете, я очень хорошо умею объяснять, что и как обязаны делать слуги. Он уже знает… Так ведь? – герцог ногой тронул лежащего у ног герцогини юношу.

– Да, господин… – едва слышно прошептал тот.

– Что Вы сделали с ним?

– С ним – ничего… Он просто присутствовал, пока мы с королем допрашивали парочку преступников… А потом король спросил его: сам он признается или его тоже допрашивать надо. Мальчик решил все рассказать сам. А пока он рассказывал, я вдруг подумал, что может, он лучше будет смотреться у Ваших ног, чем на рыночной площади… и сказал об этом королю. Его Величество, конечно, не был в восторге от моего предложения, но мысль о том, что Вы сможете в наше с ним отсутствие рассчитывать на помощь мужчины, не могла не тронуть и его. Поэтому он согласился.

  Герцог усмехнулся, и вновь тронул носком ботинка распластанного на полу юношу: – Благодари свою госпожу, и при посторонних можешь обращаться к ней "Ваша Светлость", ну и ко мне соответственно. А вот наедине с ней будешь вести себя так, как положено рабу и никак иначе…

– Да, господин, я все понял… – юноша чуть приподнялся и поцеловал туфельку Алины, – Благодарю Вас, госпожа… я буду очень предан и послушен.

– Попробуй только не быть… – мрачно заметил герцог и добавил: – Кстати, узнаю, что ты посмел хоть раз оставить свою госпожу, будешь наказан. Исключение может быть, только если ты выполняешь такое ее поручение, которое нельзя перепоручить слугам. Все задания типа: принести, передать, отнести, найти и того же типа должны выполнять они. Ты должен всегда быть подле нее: сидеть рядом, помогать, поддерживать, подавать, читать книги, стихи, развлекать, петь… все, что она пожелает… и еще по возможности разбираться со слугами, а то это тяготит мою супругу… И самое главное постарайся ей не надоесть… я не для этого тебя брал.

– Да, господин, – кивнул юноша, после чего подошел к Алине и встал перед ней на колени. – Госпожа что-нибудь желает?

– Да, желает… – кивнула Алина, – Евангелие мне сейчас почитаешь…

– Это чуть позже… – прервал ее герцог, – сейчас мы пойдем, поедим.

– Завтрак уже прошел, а до обеда еще далеко, милорд.

– Вам, моя дорогая, необходимо полноценно питаться. И раз Вы едите так помалу, это должно быть чаще. Вы до сих пор бледны, и голова у Вас часто кружится. Еда и длительные прогулки, лучшее лекарство, так и отец-настоятель говорил, и Лерон тоже советует. Поэтому не спорьте.

– Милорд, Вы и так заставили Сьюзен постоянно бегать за мной, уговаривая каждый час съесть еще что-то… Теперь Вы хотите это тоже контролировать сами?

– Нет, я хочу поручить это ему… – герцог с улыбкой кивнул в сторону юноши, – а сейчас я хочу понаблюдать, способен ли он выполнить подобное поручение. Пойдемте, дорогая, не отказывайте мне, – а потом с саркастической усмешкой добавил: – Не вынуждайте меня искать, кто виноват в том, что Вы мне отказываете. Я ведь найду…

– Кто б сомневался, – губы герцогини презрительно изогнулись, – в Ваших способностях находить виноватых, сомневаться не приходится.

– Так Вы идете?

– Да. Разве я посмею отказать Вам, особенно после такого предупреждения. Все будет, как Вы пожелаете, милорд.

– Дорогая, Вы прекрасно знаете, что все, что я делаю это лишь ради Вас и Вашего благополучия.

– Да, неужели? – герцогиня вдруг резко изменила тон, в ее глазах сверкнуло неприкрытое раздражение. – Это ради меня Вы отправили Луизу и Марию в самый суровый женский монастырь? И ради моего благополучия меня вчера даже не пустили на его порог, мотивировав это приказом короля, что Вы вольны решать судьбу дочерей по собственному усмотрению, и Вашими указаниями? Это все ради меня?

– Так Вы вчера ездили туда, пока я был в столице? Напрасно, дорогая… Вам нельзя сейчас ни так утомлять себя, ни нервничать… А про монастырь, я ведь уже говорил Вам, что это было желание короля, чтобы я отправил их туда.