Он еще помолчал, внимательно глядя на Кэти, а потом, присев рядом с ней за стол, тихо спросил: – Что тебя так гнетет, деточка? Может, расскажешь? Втихомолку-то одной, все ой как трудно переносить… Ты расскажи, излей душу-то, глядишь, и полегчает тебе…

  От мысли, что этот так по-доброму с ней беседующий монах может узнать правду о ней, у Кэти перехватило дыхание. Она вскочила из-за стола и, вбежав в теперь уже свою комнатку, бросилась на кровать, уткнулась в подушку и разрыдалась.

– Катарина, что ты? – монах подошел к порогу ее комнатки. – Не хочешь говорить, не говори… зачем так плакать-то? Алина, та тоже свои обиды никому не рассказывала, но она сама научилась с ними справляться, а это ой, как непросто… я ведь не из любопытства… мне просто жалко тебя стало, деточка… а коли обидел я тебя этим, то ты не серчай, не со зла я… Хотя может и лучше, если поплачешь… поплачь, девочка, поплачь, со слезами оно все быстрее проходит… только зла не держи… я не буду тебя больше ни о чем спрашивать. Захочешь, сама расскажешь… а коли нет, то и суда нет…

  И он, осторожно прикрыв дверь ее комнатки, вышел из сторожки.

  Въехав в городок, королевский отряд спешился перед постоялым двором. Первым туда вошел король, а за ним герцог внес на руках герцогиню.

– Подготовил комнаты или вздернуть тебя, чертово отродье? – гаркнул король, обращаясь к хозяину, который лишь увидев его, упал на колени и уткнулся лицом в пол.

– Все готово, Ваше Величество… Все комнаты убраны, подготовлены… никаких постояльцев нет… в сарае подготовлены места для лошадей. Вам и герцогу какие комнаты отвести и какие Вашим стражникам?

– Дверь вставил?

– Дверь? Дверь нет еще… простите, Ваше Величество… не гневайтесь… не успел… – судорожно вздыхая, так как от волнения у него перехватывало горло, проговорил хозяин таверны, – плотнику теперь тут работы дня на два, не меньше… не гневайтесь… мы лишь убрались там… но остальные комнаты готовы… На втором этаже вообще полный порядок. Может, Вы там пожелаете? Там и тише и воздух свежее. А стражников Ваших, я бы на первом этаже разместил....

– Ну что ж, может это и к лучшему, что на втором, а то с первого этажа моя дражайшая кузина имеет привычку исчезать, – усмехнулся король. – Веди.

  Войдя в одну из комнат второго этажа, король придирчиво осмотрел ее и кивнул герцогу стоявшему в дверях:

– Давай ее сюда. Подходящая комната.

  Герцог шагнул и осторожно уложил на кровать свою супругу. Поправил ей под головой подушку и тихо спросил:

– Удобно?

  Алина кивнула.

– Что принести поесть? – продолжил он, снимая с ее ног туфельки. – Только не надо мне говорить, что ничего не надо. Отец-настоятель сказал, что если Вы не будете хорошо питаться, не поправитесь.

– Что тут есть, то и принесите… это же не дворцовая кухня… это всего лишь маленький захолустный постоялый двор, – тихо проронила она.

  Герцог кивнул, вышел и, схватив за шиворот перепуганного хозяина, потащил вниз по лестнице, приговаривая:

– Сейчас найдешь мне все самое свежее и вкусное, что только есть в вашей глухой дыре… и храни тебя небо, если моей супруге это не понравится…

– Я все сделаю… не извольте беспокоиться, все будет в лучшем виде, Ваша Светлость, – испуганно шептал тот, семеня, спотыкаясь, а в какие-то моменты даже волочась за герцогом, словно большой куль с мукой.

– Ну как, отсюда не исчезнешь? – король, стоящий у окна с усмешкой посмотрел на лежащую на кровати Алину.

– Нет, не исчезну, – покачала она головой.

– Это радует… на моей памяти, ты мне никогда не врала… – он подошел к кровати, сел на ее край и осторожно взял руку герцогини. – Как же ты нас напугала… Хорошо еще супруг у тебя сообразительный… Зачем, говорит, она потребовала комнату именно на первом этаже и с видом на горы, да еще приказала, чтоб под окнами никто не ходил, если собралась исчезнуть. Не все ли равно, говорит, откуда исчезать и кто ходит под окнами, если ставни закрыты… Прошелся разочек под окошком и следы от ваших каблучков обнаружил. Не знаю, говорит, как они из закрытой комнаты выбрались, но переместились не особенно далеко… А дальше мы уж долго не сомневались, куда вы направились… Я ведь сразу знал, что ты именно до монастыря постараешься добраться, мы и в городок заехали лишь, чтобы проводника найти, и тут нас карета твоя у постоялого двора с толку сбила… мы решили твоего кучера и хозяина постоялого двора расспросить… но видно на это у тебя и расчет был… Так ведь?

– Зачем спрашивать, если Вы и так обо всем догадались, мой государь?

– Мне интересно: как вы из закрытой комнаты выбрались?

– Господь вразумил как…

– Ладно, пусть это будет твоя тайна… так даже увлекательней… Кстати, Алина, я поклялся тебе, что ни в чем не буду обвинять дочь Тревора, и я не буду… Но скажи: ты действительно из-за нее потеряла ребенка?

– Вы, мой государь задаете такие странные вопросы… Вы такой же, как мой супруг… вы оба с легкостью преступаете христианские заповеди и не задумываетесь о будущности ваших душ, но в магию, колдовство и ведьм верите безоговорочно… Хочется Вам верить, что моя дочь летает на помеле – верьте.

– Я спрашивал не об этом.

– А о чем? Мой супруг запер нашу дочь в башне вместе с грубой, глухонемой служанкой. Девочка около полугода даже поговорить ни с кем не могла… а потом ей в руки попадает книга… Ваша книга, между прочим… и она от безысходности начинает рисовать знаки, лепить фигурки и всякую прочую чушь, которую там видит… От безысходности, понимаете? Ей больше нечем заняться… у нее нет больше ни книг, ни игрушек… И у вас обоих поворачивается язык обвинять ее…

– Алина, ты знаешь, я видел много преступников… и ты не поверишь, но почти все они считали, что у них были очень веские причины преступить закон. Они считали, что были не виноваты… просто обстоятельства так сложились… Понимаешь, о чем я? Закон нельзя преступать ни при каких обстоятельствах… тебе не кажется?

– Вы на себя сначала оборотитесь, мой государь… а потом бросьте камень, ежели без греха.

– Ладно, оставим эту тему… Главное, что ты жива осталась… простила ее, и Бог с ней… Надеюсь, в монастыре ей вправят мозги в нужную сторону… К тому же монастырь ты ей подходящий нашла. Я лишь в глаза отцу-настоятелю глянул и понял, почему ты, рискуя жизнью, к нему ее потащила… у него она не посмеет даже помыслить еще о чем-то подобном. Строг настоятель, ой строг…

– Это к кому как… – на губах Алины появилась лукавая улыбка.

– Ну, Алина… не о тебе же речь… Что о тебе говорить? Тебя не любить невозможно… тебя любят все.

– А больше всех Ваш младший братец Бенедикт, сестрица Ваша Лидия, да кузен Ваш – Вилли. Они все от меня без ума.

– Про Лидию, это ты напрасно… Она к тебе неплохо относится… скорее королева к тебе предвзята… но это понятно почему… А эти двое не могут тебя любить, потому что ненавидят меня… и знают, что ты поддерживаешь меня, и уже не раз мне помогала… Они, правда, не знают, что живы тоже только благодаря тебе, ведь если бы не ты, их бы давно придушили как-нибудь темной ночью неизвестные разбойники и душегубы…

– Артур, который раз говорю: они нужны Вам. Нужны как индикатор лояльности, как сопредельных правителей, так и Ваших подданных… Вы должны отслеживать все их контакты, но ни в коем случае не уничтожать.

– Знаю… знаю… но мой братец скоро доведет меня до предела… Ты знаешь, он начал внушать королеве, что я влюблен в тебя, и если она не вмешается, я в ближайшее время сошлю ее в монастырь…

– Откуда такие сведения?

– Две ближайшие фрейлины королевы – мои доверенные лица, и они с удовольствием рассказывают мне все и обо всех. Сопоставив их рассказы, я имею достаточно достоверную картину.

– И что королева?

– Пока ничего… но я сейчас вернусь из этой нашей увлекательной поездки с герцогом, и у нее появится еще один повод призадуматься над его словами.