– Конечно, спрошу… – любезно кивнула герцогиня и выпрямилась.

  Леди Гиз поняла, что она несомненно заметила этот обмен взглядами и перемену настроения Луизы. Однако ничего предпринять не успела.

  Мельком взглянув на нее, герцогиня проронила: – Оставьте нас и подождите в холле, я пошлю за Вами позднее.

  После этого она повернулась к Марии: – У тебя не менее чудесное имя, чем у сестры, и улыбаешься ты тоже чудесно. А что ты еще умеешь? Читать умеешь?

  Лучезарная улыбка по-прежнему озаряла лицо герцогини. Что ответила Мария, леди Гиз уже не слышала. Повинуясь отданному распоряжению, она вышла за дверь. Однако ждать в холле она не стала и быстро направилась к дворецкому:

– Рон, проводи меня к герцогу.

– Он разве звал Вас, леди Гиз? – удивился тот. – Он гневается, если кто-то приходит к нему без вызова.

– Нет, он не звал меня, но я думаю, он разгневается еще больше, если ты сейчас же не проводишь меня к нему.

– Да, леди Гиз, – сказал дворецкий и провел Розалинду Гиз к апартаментам герцога.

  Там он постучал, вошел, чтобы доложить, после чего распахнул перед ней дверь: – Герцог ждет Вас, леди Гиз.

  Леди Гиз вошла и, дождавшись, чтобы Рон закрыл дверь, приблизилась к сидевшему в кресле герцогу и опустилась перед ним на колени:

– Ваша Светлость, если Вы сейчас же не вмешаетесь, я не смогу выполнить Ваше требование.

– Что случилось, Розалинда?

– Герцогиня очень старается расположить девочек к себе. Она велела мне ждать в холле. Но даже то, что я видела, достаточно, чтобы понять: и Луиза, и Мария в восторге от Вашей супруги, Ваша Светлость. Лишь Катарина еще не попала под ее обаяние, да и то лишь потому, что вчера Вы были очень холодны с ней и приказали мне наказать ее, и она несомненно винит в этом герцогиню, – леди Гиз пристально посмотрела на герцога.

  Герцог Тревор стремительно поднялся:

– Я рад, что не ошибся, оставляя на Вас попечение о моих дочерях, Розалинда… Теперь я уверен, что Вы умеете понимать все без лишних слов. Пойдемте, нарушим их уединение.

  Розалинда шла следом за герцогом и радовалась, что догадалась доложить о происшедшем ему. Она не знала, почему для него столь важно изолировать своих дочерей от своей супруги, но ему для чего-то это было нужно, и она была готова в этом ему помочь. Она всегда предпочитала занимать сторону сильного, а сейчас в замке Телдом сильным и строго следящим за порядком хозяином был именно герцог.

  Войдя в зал без стука, герцог почтительно склонил голову:

– Миледи.

   Герцогиня сидела на одной из мягких кушеток, которые стояли вдоль стен зала, возле нее сидела Мария, а на ее коленях Луиза. Они рассматривали какую-то большую книгу, которую герцогиня держала в руках, и, улыбаясь, что-то тихо обсуждали. Рядом с ними стояла Катарина и исподлобья наблюдала за ними.

– Я чрезвычайно рад видеть Вас как в добром здравии, так и в таком замечательном расположении духа, – глядя на улыбающуюся супругу, продолжил герцог.

– Мы также счастливы видеть Вас, милорд, – поворачиваясь к нему, ответила она.

  Ни от леди Гиз, вошедшей следом за герцогом, ни от Кэти, стоявшей с герцогиней рядом, не укрылось то, что улыбка на ее лице при виде герцога тут же померкла, а глаза, в которых еще минуту назад прыгали веселые, задорные огоньки, заледенели.

  Увидев отца, Луиза спрыгнула с колен герцогини и с криком "Папочка!" метнулась к нему. Однако герцог резким жестом вытянутой рукой остановил ее, не дав даже приблизиться к себе. Потом, кивком подозвав к себе леди Гиз, указал ей на дочь, и, дождавшись, чтобы та отвела ее в сторону, с легкой улыбкой проговорил:

– Мне бы очень хотелось узнать, миледи, почему Вы отбираете хлеб насущный у того, кому он должен принадлежать по воле короля?

– Что Вы имеете в виду, герцог? – вставая, проговорила герцогиня ледяным тоном.

– Вы отбираете работу у той, кому ее даровал сам король. У нашей несравненной леди Гиз. Мало того, Вы даже лишили ее возможности наблюдать за поведением ее подопечных… А оно, как оказывается, – герцог кивнул в сторону притихшей Луизы, которую крепко держала за руку леди Гиз, – оставляет желать много лучшего. Как же она может после этого нести за них ответственность, как перед нами, так и перед королем?

– Так Вы об этом… Хорошо, герцог… пусть она присутствует, я не против… А что до Луизы, так она ребенок, ее поведение естественно. Она давно Вас не видела, она обрадовалась. Чем Вы недовольны? У Вас замечательные дочери, герцог.

– Существуют правила поведения, и семь лет – это не тот возраст, герцогиня, когда эти правила невозможно понять. Поэтому я очень надеюсь, что леди Гиз удастся внушить эти правила всем моим дочерям. Если, конечно, Вы не вмешаетесь и не поставите себе задачей вырастить из моих дочерей особ, не имеющих даже элементарных понятий о придворном этикете.

– Я поняла… и постараюсь учесть.... все эти… претензии… – герцогиня медленно опустилась обратно на кушетку рядом с испуганно притихшей Марией. Казалось, что она роняет не слова, а из ее рта падают маленькие льдинки, от которых веет холодом и стужей.

– Ваша Светлость, заметьте, что Вы нарушили весь распорядок дня моих дочерей, – герцог не сводил с нее пристального взгляда. – Они пропустили часть запланированных на сегодня занятий и пропустят еще больше, если Вы не соизволите их отпустить.

  Герцогиня глубоко вздохнула, помолчала немного, а потом на удивление спокойным и размеренным голосом проговорила:

– Хорошо, милорд… я больше не буду нарушать распорядок дня Ваших дочерей и не буду мешать леди Гиз заниматься с ними и следить за их поведением, раз Вы на этом настаиваете. Но я хочу, чтобы они обедали и ужинали с нами… надеюсь, это не скажется на их распорядке дня.

– Я не возражаю, Ваша Светлость, но только в тех случаях, когда в замке нет гостей, – ответил герцог, – их присутствие во время приемов гостей недопустимо.

– Да, конечно… с этим я согласна.

– Да неужели, моя дорогая? – герцог шагнул к супруге и, нежно взяв ее руку, поднес к губам. – По-моему, это впервые, когда наши мнения совпали, и Вы сразу согласились со мной… Вы прекрасно знаете, что все, что я предпринимаю, продиктовано лишь заботой об их и Вашем благе.

– Да, конечно… кто б сомневался… – проговорила герцогиня, вложив в эти слова столько злой иронии, что леди Гиз даже стало немного не по себе.

– Что ж не буду больше мешать и отвлекать Ваших дочерей, милорд, – продолжила герцогиня, вставая и направляясь к дверям, потом обернулась и, грустно улыбнувшись, добавила: – Было очень приятно познакомиться с вами, милые леди, надеюсь увидеться с вами за ужином, – после чего вышла.

  Леди Гиз потрясенно застыла на месте: все происходящее было даже для нее, достаточно легко ориентирующейся в хитросплетениях дворцовой жизни, непонятно. Представление герцогине дочерей герцога каким-то необъяснимым образом вскрыло явно очень серьезное противостояние супругов, о котором она раньше даже не догадывалась. Из попыток разобраться в том, чему она оказалась свидетельницей, ее вывел мрачный голос герцога:

– Розалинда, отведите девочек к себе и постарайтесь выучить с ними к ужину хотя бы простенькую молитву. Герцогиня очень набожна и вряд ли спокойно воспримет, что мои дочери не знают ни одной молитвы.

– Ваши дочери не знают ни одной молитвы? – удивленно переспросила леди Гиз.

– Да, Розалинда. У них очень долго не было матери, которая могла бы их им научить, – жестко ответил герцог и, не прощаясь, вышел из зала.

– Так, юные леди, – бодро сказала леди Гиз, которая умела не терять присутствия духа и в более сложных ситуациях. – Будем считать, что знакомство с герцогиней прошло удачно. Теперь мы должны вернуться к себе и постараться выучить хотя бы молитву "Отче наш".

– Мы знаем ее, – тихо сжав ей руку, сказала Луиза, – нас Кэти, то есть Катарина научила… Мы всегда ее перед сном читали, – а потом еще тише спросила: – А Алине теперь совсем-совсем с нами разговаривать будет нельзя?