— Вам получше, мисс? — спросила я.

— Ей получше, — отвечал Джентльмен. — Думаю, мои друзья развлекли ее. Думаю, мои старые добрые приятели Кристи и Грейвз остались ею очень довольны, и сознайтесь, Сью, разве бывало такое, чтобы дамы не расцветали от восхищенного взгляда джентльменов?

Она подняла руку и тихонько погладила его пальцы. Он еще постоял так, баюкая ее лицо, потом отошел.

— Каким же я был болваном! — сказал он мне. — Все надеялся, что миссис Риверс поправится здесь, в сельской глуши, думал, ей покой нужен. Теперь же вижу: все, что ей нужно, — это шум и суета большого города. И Грейвз с Кристи это заметили. Им не терпится вновь увидеться с нами в Челси — ну да, Кристи даже предлагает нам для переезда свою карету и кучера! Едем завтра же! Мод, что вы на это скажете?

Пока он говорил, она смотрела в окно. Теперь же подняла к нему лицо, и на ее щеках запылал румянец.

— Завтра? — переспросила она. — Так скоро?

Он кивнул:

— Завтра едем. В просторный дом, с уютными тихими комнатами, с хорошими слугами, они только вас и ждут.

На следующий день она опять, как обычно, отодвинула тарелку с мясом и яйцами, но теперь даже я не могла есть. Я одевала ее не глядя. Я и так знала ее как свои пять пальцев. На ней было старое запачканное платье, а на мне — красивое шелковое. Она не разрешила мне надеть другое даже в дорогу, хотя я знала, что оно помнется.

Я представила, как покажусь в нем в Боро. Мне с трудом верилось, что не успеет стемнеть, как я снова буду дома, с миссис Саксби.

Я сложила ее вещи. Я делала это медленно, почти не чувствуя, что держу в руках. В одной сумке — ее нижнее белье, туфельки без задников, успокоительные капли, чепец, щетка, это она возьмет с собой в сумасшедший дом. В другую пошло все остальное. Эта сумка — для меня. И только маленькую белую лайковую перчатку, о которой я уже упоминала, я отложила в сторонку, и, когда сумки были набиты, я спрятала ее за корсажем своего платья, поближе к сердцу.

Карета прибыла, мы были готовы. Миссис Крем провожала нас до дверей. Мод накинула вуаль. Я помогла ей спуститься по кособокой лестнице, и она держалась за мою руку. Когда мы вышли за порог, схватилась крепче. Она больше недели просидела в комнате. Щурясь, смотрела на небо, на черную церковь, и от малейшего дуновения ветерка, который, казалось, чувствовался даже под вуалью, вздрагивала как от пощечины.

Я прикрыла ее ладонь своей.

— Благослови вас Бог, госпожа! — крикнула миссис Крем, когда Джентльмен с ней расплатился.

Она не уходила, все смотрела на нас. Мальчишка, который в первую ночь уводил под уздцы нашу лошадь, вышел поглазеть, как мы уезжаем, потом подошли еще два пацана и стали колупать дверцы, старый герб — золотой шлем — был замазан черной краской. Кучер замахнулся на них кнутом. Он закрепил на крыше наши сумки, потом спустил лесенку. Джентльмен подсадил Мод, расцепив наши пальцы. Поймал мой взгляд.

— Хватит, — сказал с легкой угрозой. — Сейчас не время для сантиментов.

Она села, выпрямилась, он устроился рядом с ней. Я же оказалась напротив. На дверях не было ручек, они отпирались ключом, как сейф: когда кучер закрыл за нами дверцы, Джентльмен запер их, а ключ положил в карман.

— Долго нам ехать? — спросила Мод.

— Примерно час, — ответил он.

Но прошло больше часа. Казалось, целая вечность. День выдался теплый. Когда проглядывало солнце, в карете становилось довольно жарко, но окна были закрыты наглухо, их невозможно было открыть. «Это чтобы сумасшедшие не выскочили», — подумала я. Наконец Джентльмен потянул за веревочку, шторки опустились, и мы остались в духоте и темноте и все время молчали. Время от времени меня начинало мутить. Я видела, как голова Мод качается из стороны в сторону в такт движению, но не могла разглядеть, открыты у нее глаза или закрыты. Руки ее были крепко сжаты.

Джентльмен, однако, засуетился: то ослабит воротник, то взглянет на часы, то начнет поправлять манжеты. Раза два-три даже вынимал платок и вытирал лоб. Каждый раз, когда карета замедляла ход, он кидался к окну и выглядывал сквозь щелочки на занавеске. Потом карета приостановилась и стала разворачиваться, он снова в окно, сел прямо и поправил галстук.

— Почти приехали, — вздохнул.

Мод повернула к нему голову. Карета опять стала. Я потянула за веревку, которая поднимала занавеску. Мы находились в начале зеленой аллеи, над которой высилась каменная арка с чугунными воротами. Какой-то человек как раз открывал их для нас. Карета качнулась, и мы покатили по аллее к дому, который был виден в дальнем ее конце. Совсем как «Терновник», только этот дом поменьше и поопрятнее. На окнах решетки. Я посмотрела на Мод — как она это воспримет. Она откинула вуаль и стала, как всегда тоскливо, смотреть в окно, но мне на миг показалось, что она почуяла неладное и испугалась.

— Не бойтесь, — сказал Джентльмен.

Вот и все, что он сказал. Не знаю, к кому он обращался: ко мне или к ней. Карета сделала еще один поворот и остановилась. Доктор Грейвз и доктор Кристи были уже на месте, поджидали нас, рядом с ними стояла здоровая тетка, рукава ее платья были закатаны до локтя, а поверх был надет холщовый передник, как у мясника. Доктор Кристи выступил вперед. У него тоже был ключ, как у Джентльмена, им он открыл дверцу кареты со своей стороны. Мод вздрогнула от этого звука. Джентльмен прикрыл ее руку своей. Доктор Кристи поклонился.

— Добрый день, — произнес он, — мистер Риверс. Миссис Риверс, вы меня, конечно, помните?

И протянул руку.

Он протянул руку мне.

На какую-то долю минуты, кажется, наступила полная тишина. Я посмотрела на него, он кивнул.

— Миссис Риверс? — спросил он снова.

И тогда Джентльмен нагнулся и схватил меня за руку. Я думала поначалу, что он хочет удержать меня на сиденье, но потом поняла, что он пытается спихнуть меня с него. Доктор схватил меня за другую руку. Вместе они подняли меня и поставили на ноги. Я почувствовала под ногами ступеньки.

И сказала:

— Подождите! Что вы делаете? Что...

— Не надо сопротивляться, миссис Риверс, — уговаривал доктор. — Мы о вас позаботимся.

Он махнул рукой — доктор Грейвз и женщина подошли ближе.

Я сопротивлялась:

— Вам не я нужна! Что вы делаете? Какая я миссис Риверс?! Я Сьюзен Смит! Джентльмен! Джентльмен, объясните же им!

Доктор Кристи покачал головой.

— Все та же старая печальная история? — спросил он у Джентльмена.

Джентльмен молча кивнул, словно от горя не в силах был говорить. Если бы! Он отвернулся и снял с кареты одну сумку — одну из старых сумок, когда-то принадлежавших матери Мод. Доктор Кристи схватил меня крепче.

— Подумайте, — сказал он, — ну как вы можете быть Сьюзен Смит из Мейфэра, Бамс-стрит? Разве вам не известно, что нет такой улицы? Ну же, не притворяйтесь, вы и сами прекрасно все понимаете. И мы заставим вас признать это, пусть даже через год. Ну же, не крутитесь, миссис Риверс! Не то испачкаете свое красивое платье.

Я силилась вырваться, хотя он держал меня железной хваткой. Но при этих его словах словно обмякла. Посмотрела на свой шелковый рукав, на свою руку, пополневшую и гладкую от плотной пищи, а потом — на сумку, лежащую у моих ног, на ней сияли медные буквы: одна «М», другая «Л».

И в ту же секунду я поняла наконец, какую гнусную шутку сыграл со мной Джентльмен.

Я взвыла.

— Ах ты грязная свинья! — вскричала я и снова попыталась вырваться, достать до него. — Мерзавец! О!

Он уже садился в карету, она накренилась. Доктор сильнее сжал мою руку, лицо его стало суровым.

— В моем доме нет места таким словам, миссис Риверс.

— Козел, — сказала я ему, — ты что, не видишь, что он делает? Не видишь, что это все обман? Это не я вам нужна, а...

Я тянула, он не отпускал; но теперь я смотрела не на него, а на покачивающуюся карету. Джентльмен откинулся назад, закрыв рукой лицо. Рядом с ним, располосованная светом из занавешенного окна, сидела Мод. Лицо у нее было осунувшееся, волосы прилизаны. Платье на ней было старое, затрепанное, как у служанки. В широко распахнутых глазах ее стояли слезы. Но взгляд был тяжел. Тяжел, как мрамор, тяжел, как медь.