— Просто превосходно!— Велорий возбужденно ходил по комнате, не в силах успокоиться.— Чудесно! Сейчас я принесу остальные, и мы посмотрим, где это находится.

Купец поспешил из комнаты.

Черная Роза Сета повернулась к Гробану, стоявшему по левую от нее руку, опиравшемуся правой на длинную, выше собственного роста, корявую палку.

— Ты видел?— Она кивнула в сторону яркой картины, пылавшей в овале врат.— Талисман у них! Нельзя допустить, чтобы проклятый киммериец смог пробраться в Лур-Дун. Пойди и возьми его, но самого Конана не трогай!

— Ты затеяла опасную игру, владычица!— воскликнул Гробан тоном, по которому ясно было, что разговор этот возникает между ними не впервые.— Этот человек не так прост, как ты думаешь. Я чувствую исходящую с той стороны врат Силу! Смотри, как бы потом не пожалеть!

— Ты чувствуешь Силу колдуна!— запальчиво воскликнула она.

— Э, нет!— не согласился с ней Гробан.— Поверь мне, это совсем другое! Просто ты не хочешь слушать моих советов. Вспомни, я говорил тебе, что не нужно снимать с девушки кожу и рисовать на ней королеву! Ты не послушалась, и что из этого вышло?

Прекрасное лицо Рози налилось краской гнева, но в глазах промелькнуло сомнение. Она поморщилась, отгоняя неприятные воспоминания, и почти мгновенно взяла себя в руки и стала прежней — надменной и властной, не знающей сомнений госпожой.

— Мы же с тобой договорились не возвращаться больше к этой теме,— спокойно заметила она. Взгляд ее скользнул по уродливому телу рыбочеловека, который неотрывно смотрел на картину, открытую вратами, и Роза презрительно ухмыльнулась, видя его неподдельную тревогу.— Впрочем, если ты боишься, то так и скажи — я пошлю кого-нибудь другого!

— Хорошо. Будет так, как ты сказала,— сдержанно ответил Гробан, неуклюже поклонился негнущимся телом и шагнул в горевшие золотом Врата Сета.

В комнате царило радостное оживление, когда Конан внезапно насторожился. Не говоря ни слова, он подхватил Олвину и, отпрыгнув назад, обнажил свой верный меч. Остальные смотрели на него, ничего не понимая, но в это мгновение противоположная от двери стена комнаты подернулась рябью, будто карпашский гранит, из которого она была сложена, вдруг превратился в собственное отражение в воде, внезапно искаженное налетевшим порывом ветра.

Все невольно попятились, а Олвина отскочила в сторону, мгновенно схватила лежавший на столе лук, и стрела ушла в стену, словно та и впрямь была лишь водяной пленкой, грозившей вот-вот лопнуть под напором кого-то рвущегося с той стороны. Выстрел, однако, пропал впустую, потому что еще через мгновение, прорвав колеблющуюся завесу, словно выйдя из стены, в комнату пробралось странное существо, больше всего походившее на бесхвостую рыбу, способную передвигаться по суше и для этого отрастившую маленькие кривые ножки и такие же кривые, но гораздо более длинные руки.

Конан насторожился. Бергон отпрянул. Олвина держала пришельца под прицелом, но спустить тетиву не решалась. Как ни странно, но самый сдержанный из всех, Калим, обнажив меч, шагнул чужаку навстречу, однако Вербар предостерегающе поднял руку:

— Остановись! Сталью его не взять!

Выпуклые рыбьи глаза уставились на старца.

— Он правильно сказал,— заговорило существо странным дрожащим голосом, словно урод и впрямь находился под водой,— но он сказал не все.— Рыбочеловек обвел присутствующих мутным презрительным взглядом.— Всего он просто не знает, а потому за него докончу я, Гробан, страж и личный советник Черной Розы Сета. Чтобы остаться в живых, вы должны отдать мне амулет.

Говорил он как ярмарочная марионетка — неуклюже разевая огромную пасть. Разница состояла лишь в том, что балаганным куклам не вставляют полного набора острейших зубов. Взглянув на него, Конан сразу понял, кто был тем пятым, оставившим ужасные раны на трупах лиронцев… Вербар даже не шелохнулся. Глаза же киммерийца налились кровью, желваки заходили на скулах. Он напрягся и едва заметно подался вперед, но рыбочеловек заметил это движение и мгновенно повернулся к нему лицом.

— Мне бы не хотелось тебя убивать,— пробулькал он, и на его невыразительной морде появилась ясно различимая брезгливая гримаса.

— Зато мне не терпится прикончить тебя,— процедил сквозь плотно сжатые зубы Конан и шагнул вперед, но тут же замер.

Из-за двери, ведущей вглубь дома, послышались шаги — это Велорий спешил обратно с полным набором амулетов. Через мгновение он появится в комнате, и тогда все, конец. Конан понял, что единственный выход — драка и бегство. Именно бегство. Интуиция подсказывала ему: Вербар знал, что говорил, когда останавливал Калима. Потом они будут думать, как обезопасить себя в дальнейшем. Сейчас главное — спасти амулет. Однако сделать он ничего не успел, потому что Бергон опередил его. Повинуясь безотчетному порыву, замориец вынул руку из кармана и что-то кинул незваному гостю.

— Забирай и проваливай! — с отвращением произнес он.

— Не вздумай шутить со мной,— пробулькал Гробан и, отложив свою палку к стене, открыл крышку, закрывавшую синюю стеклянную банку.

В следующее мгновение огромный, усеянный острыми зубами рот его раскрылся в беззвучном вопле ужаса, когда округлая, отливающая перламутром капля, выскочив из его рук, исчезла в чудовищной пасти. В следующий миг жуткий крик заставил людей закрыть уши ладонями, а вошедшего в комнату Велория — оцепенеть.

Рыбочеловек упал, крупно дрожа. Он засучил уродливыми конечностями, обезумев от невыносимой боли. Смерть, которую он всю жизнь нес другим, настигла, наконец, и его в образе небольшого, с кулак величиной, неизвестно как оказавшегося в руках людей стального скарабея, который родился одновременно с ним и только затем, чтобы, когда настанет срок, успокоить его навеки и найти покой самому. Гробан знал, что момент этот неизбежно наступит, но, как и любое живое существо, надеялся, что это будет еще очень не скоро.

Вопли смолкли, и Гробан затих, хотя тело его еще продолжало сотрясаться мелкими судорогами. Покрытая чешуей шкура рыбочеловека быстро опадала, словно наполнявшая ее плоть бесследно исчезала неизвестно куда. В считанные мгновения все было кончено.

— Откуда у тебя это?— спросил Конан, хотя ответ на свой простой вопрос знал и сам.

— Мне было жаль бросать его,— смущенно ответил Бергон, нервно пожимая плечами,— он был такой голодный.

Рози резко взмахнула здоровой рукой, и видение пропало. Зло кликнув рабынь, она зажала раненое плечо, из которого торчало древко стрелы. В ярости она готова была убить себя: всякий раз, когда гордыня или упрямство заставляли ее идти против советов Гробана, она терпела неудачу, но такого сокрушительного поражения, как теперь, и представить себе не могла!

Да и кто дерзнул бы предположить, что в момент прохода через Врата кто-то из скудоумных людей додумается пустить в них стрелу и стрела эта найдет цель! А Гробана на той стороне будет поджидать человек со стальным скарабеем в банке!

Она бессильно упала в кресло. Рабыни уже хлопотали над ней, неумело пытаясь извлечь стальной зазубренный наконечник.

— Пошли прочь! Пожива для Змея!— вскрикнула она после одной из болезненных попыток вынуть стрелу.— Позовите Лауду, если сами ни на что не годитесь!

Рабыни испуганно бросились вон, и она тут же позабыла о них, засмотревшись на свое отражение в зеркале. Все так же прекрасна, как и раньше. Сет не обманул, вернув ей прежнюю красоту, но интереса к ней не проявил. Она сердито нахмурилась. Такое равнодушие больно ударило по ее самолюбию, но, с другой стороны, в этом нет большой беды. Скоро она разделается с Конаном и тогда всерьез возьмется за него, Владыку Ночи! Ему не устоять перед ее чарами. И тогда весь мир ляжет у ее ног! Не для того прошла она сквозь тьму времен и бесконечные века безобразия, чтобы и теперь ничего не добиться! Рок иногда любит испытывать людей на крепость, но зато прошедшим проверку он воздает по заслугам. Так кому же, как не ей, рассчитывать на щедрые дары судьбы?!