Может, «Паранормальная» и впрямь подходящее название для нас.
Перл задумчиво свела брови.
— Тогда против чего парашют?
Веки Аланы Рей дернулись.
— Против тяготения.
— Только тяготения нам не хватало, — пробормотал я.
— И если мы остановимся на «Паранормальной», — продолжала Алана Рей, — нужно решить, что мы имеем в виду — близко к нормальным или против нормальных. Названия очень важны. Вот почему я прошу вас называть меня полным именем.
— Эй, а я всегда считал, что Рей — это твоя фамилия, — сказал Мос. — Кстати, какая же у тебя в таком случае фамилия?
Я затаил дыхание: когда речь заходит об Алане Рей, спрашивать ее фамилию — это практически личный вопрос. Однако спустя несколько мгновений она ответила:
— У меня нет настоящей фамилии.
Она замолчала. Ее руки нервно вздрагивали.
— Что ты имеешь в виду? — спросила Перл.
— В школе нам дали новые фамилии, такие, какие проще произносить. Тогда никто не станет просить нас произнести их по буквам. Это делалось с целью избавить нас от неловкости.
— У тебя трудности с произнесением по буквам? — спросила Перл. — Типа дислексии?[51]
— Дислексия, — сказала Алана Рей. — Д-и-с-л-е-к-с-и-я. Дислексия.
— Послушайте! — сказал я. — Я не в состоянии произнести это по буквам.
Она улыбнулась мне.
— Только у некоторых были трудности с произнесением по буквам, но новые фамилии дали всем.
— Может, это не так уж и важно, — заговорила Минерва, и все повернулись к ней. — Раз музыка хороша, люди будут думать, что и название замечательное. Даже если это просто случайный набор слов.
Мос кивнул.
— Да, «Битлз», к примеру, глупое название, если задуматься. Но они не страдали из-за этого.
— Парень! — У меня буквально челюсть отвалилась. — Это совсем не глупое название! Это классика!
— Не слишком-то удачно, — сказала Минерва. — «Битлз» — это почти что жуки.[52] Просто какая-то жалкая игра слов. И к тому же множественное число.
Она улыбнулась Мосу.
— Эй, это правда? — удивленно замигал я.
Но я уже понимал, что они правы: «битлз» — это искаженное «жуки».
Мос и Минерва рассмеялись, глядя на меня.
— Ты что, никогда не замечал этого? — спросил он.
— Я просто всегда думал, что слово пишется неправильно, потому что так принято в Англии. Я читал эту английскую книгу о них, ну и всякое другое, и везде было написано неправильно.
Теперь уже все смеялись надо мной, а я подумал, что, может, Минерва права. Может, не имеет значения, как называться: «Паранормальные», «Фа-диезы» или даже «Стол». Может, музыка нарастает вокруг названия, каким бы оно ни было.
Но мы продолжали спорить, конечно.
Когда Астор Михаэле вернулся в ожидании ответа, Перл вытащила свой телефон.
— Еще только сорок минут прошло! Вы сказали, час.
Он фыркнул.
— У меня дел полно. Так как мы будем называть вашу группу?
Все замерли. Мы перелопатили примерно десять тысяч идей, но не было ни одной, с которой согласились бы все. Внезапно я даже не смог вспомнить ни одной из них.
— Давайте! — Астор Михаэле щелкнул пальцами. — Время победить или умереть. Мы в бизнесе или нет?
Естественно, все посмотрели на Перл.
— Ммм… — Последовала длинная пауза. — «Паника»?
Астор Михаэле задумался на мгновение и громко расхохотался.
— Вы удивились бы, узнав, скольким до вас это приходило в голову.
— Что «это»?
— «Паника». Когда я предъявляю группам ультиматум названия, они всегда заканчивают тем, что называют себя как-то вроде «Паники», «Тусовки» или даже «Откуда, к черту, нам знать?»
Он снова расхохотался, блеснув в полутьме зубами.
— Значит… вам не нравится? — спросила Перл.
— Дерьмо. Звучит словно группа фанатичных поклонников восьмидесятых.
Все словно языки проглотили, ну, я и спросил:
— Значит, мы провалились?
Он фыркнул.
— Не глупи. Я просто пытался мотивировать вас, а заодно немножко позабавиться. Успокойтесь, ребята.
Минерва захихикала, но остальные были готовы убить его.
Астор Михаэле сел за свой письменный стол и наконец продемонстрировал в улыбке все свои зубы, ряд белых бритв, сверкнувших в полутьме.
— «Особые гости», вот вы кто!
19
«The Impressions»[53]
АЛАНА РЕЙ
Услышав наши имена, портье не стал сверяться со списком или использовать свой головной телефон, а просто махнул рукой, чтобы мы проходили. Даже не посмотрел нам в глаза.
Перл и я прошли прямо мимо вереницы людей, ждущих, чтобы у них проверили документы, обхлопали их самих и провели через металлодетектор, после чего они должны были заплатить сорок долларов (тысяча долларов за каждые двадцать пять человек) и только потом могли войти внутрь. Все произошло в точности, как обещал Астор Михаэле. Мы были в обычной одежде, ничего не платили, а Перл к тому же несовершеннолетняя, но мы получили возможность увидеть «Армию Морганы».
— Наши имена, — сказала я. — Они сработали.
— А почему должно быть иначе? — усмехнулась Перл, когда мы шли длинным, полуосвещенным коридором к огням и шуму танцевального зала. — Мы же таланты «Красных крыс».
— Почти таланты «Красных крыс», — сказала я.
Это «почти» заставляло меня подергиваться.
Адвокат Перл все еще спорила о деталях нашего контракта. Она говорит, что на протяжении ближайших лет мы будем благодарны за ее усердие — когда станем знамениты. Я понимаю, что в правовых документах детали очень важны, однако прямо сейчас эта задержка заставляла мир вокруг дрожать, типа как если бы я вышла из дома без бутылочки с таблетками в кармане.
— Ерунда, — отозвалась Перл. — Сейчас наша группа практически реальна, Алана Рей, а реальные музыканты не платят за то, чтобы посмотреть, как играют другие.
— Мы и раньше были реальны, — ответила я. Мы как раз пересекали танцевальный зал, и музыка, с помощью которой ди-джей разогревал публику, вызвала у меня желание барабанить пальцами. — Но ты права. Сейчас все ощущается иначе.
Моя подрагивающая рука была усеяна пятнышками пульсирующего света танцевального зала. Обычно то вспыхивающие, то гаснущие огни вызывают у меня ощущение, будто я отделяюсь от собственного тела, но сегодня вечером все казалось очень прочным, очень реальным. Связано ли это с тем, что наш контракт был (почти) заключен? Учителя в нашей школе всегда повторяли, что деньги, признание, успех — все то, что дано лишь нормальным людям, но не нам, — не так уж и важны и что их отсутствие не должно заставлять нас чувствовать себя менее реальными. Однако на самом деле это не так. Появление у меня собственного жилья заставило меня чувствовать себя более реальной, и тот факт, что я зарабатываю деньги, тоже. Этим вечером, получив свои первые в жизни визитные карточки, я вынимала их из коробки одну за другой, снова и снова читая свое имя, хотя на всех оно было одно и то же…
И теперь мое имя позволило мне пройти мимо длинной очереди людей в более дорогих одеждах и с лучшей стрижкой, людей, никогда не посещавших спецшкол. Людей с настоящими фамилиями.
Что поделаешь, если я чувствовала, что это важно?
Перл сияла в свете огней танцевального зала, как будто тоже чувствовала себя более реальной. Она не имела права находиться здесь, и я ожидала, что портье поймет, что ей всего семнадцать, хотя Астор Михаэле и говорил, что это не проблема.
Эта мысль на мгновение заставила меня занервничать. В школе нас учили быть законопослушными. Ваша жизнь будет непроста и без судимостей, предупреждали нас. Конечно, утверждение, что люди вроде нас не могут позволить себе нарушать законы, предполагает, что другие могут. Может, сейчас мы с Перл были ближе к тем, другим людям.
Мои пальцы начали зудеть и пульсировать, но не из-за вспыхивающих огней: я хотела как можно скорее подписать контракт. Хотела ухватить эту реальность, зафиксировать ее на бумаге.