«Недавно мы миновали ближайшую от Солнца точку. Мало-помалу мы выходим из-под влияния вредных излучений. Мы живы и почти совершенно здоровы. Продолжаем наш путь, все больше удаляясь от главного светила нашей планетной системы».
Аурелиан Добре, подошедший к руководителю экспедиции, прочел его заметку.
— Знаешь что, Матей, — сказал профессор, который казался особенно довольным, — ведь не только мы выжили. Мне удалось спасти несколько моих растений. А кроме того, я нашел новый ауксин — фитогормон, ускоряющий развитие растений, вывезенных с Венеры. Я назову его «Венуксин».
Он был так счастлив, что его лицо, загоревшее под действием солнечных излучений, стало вдруг как-то моложе.
Немного позже биолог заметил, как Андрей осторожно подбирался к журналу. Радист оглянулся направо, налево и, думая, что его никто не видит, начал поспешно перелистывать журнал. Заинтересованный его поведением, профессор подошел к нему.
Как раз в эту минуту Прекуп пытался осторожно вырвать из книги страницу:
— Стой, — вскричал Добре громовым голосом. — Ты что там делаешь? — И рассерженный старик рванул его за руку в сторону. Он прочел страницу, которую собирался вырвать Прекуп и твердо сказал: — Эта страница останется. Она принадлежит истории экспедиции. Пусть ее прочтут все, кто пожелает узнать, что чувствовал и пережил каждый из нас.
Меньшой брат Земли
Коперник беспрепятственно продвигался вперед по своей орбите. Скоро искусственные полюсы были сняты, и жизнь на астероиде потекла обычным порядком. Солнце находилось теперь на 50 000 000 километров от них. Все ближе, все величественнее виднелся диск Меркурия, самой маленькой и самой близкой к Солнцу планеты из нашей системы.
Снова закипела исследовательская деятельность; астронавты усердно изучали небесное тело, к которому они направлялись.
Каждый день результаты их работы передавались на Гепту, радиофоническая связь с которой была восстановлена.
Джордже Скарлат разделял свою деятельность между изучением планеты Меркурия и траекторией Коперника. Эта последняя отнимала у него большую часть времени. Ученый стал снова молчаливым, особенно с тех пор, как он получил с искусственного сателлита дополнительные сведения в связи с особенностями орбит двух вновь открытых астероидов.
Сперва окружающие думали, что он снова стал тем же замкнутым, хмурым человеком, но вскоре отдали себе отчет, что он просто занят особенно важными для будущей экспедиции вопросами.
На все попытки товарищей узнать, что с ним, он отвечал неопределенно, избегая объяснений.
Астероидные дни проходили спокойно один за другим. За этот период не произошло никаких особенных событий, а выздоровление астронавтов протекало вполне удовлетворительно.
Однажды ночью их разбудило сильное сотрясение. Они вскочили со сна, ошеломленные толчком.
— Наверное опять метеорит! — сказал Матей и, быстро натянув защитную одежду, вышел с Чернатом на поверхность.
Ночь была очень темная, и звезды сверкали на небе, как кристаллы льда.
Не было видно и следа метеорита. Зато метров в 200 от строений появилась глубокая трещина в горных породах астероида. Грохот, разбудивший их, был вызван обвалом части поверхности, вследствие чередовавшегося нагрева, остывания и сжатия пород за те недели, когда астероид находился в непосредственной близости к Солнцу.
Одновременно с обвалом целая туча песка и пыли поднялась к небу. При звездном свете эта туча казалась какой-то серой пеной, стоявшей над летучим островом. Она становилась все меньше и меньше, пока окончательно не растаяла в бесконечности. И тогда на небе всплыла во всем своем величии планета Меркурий. Три четверти ее диска были залиты ярким светом, последняя же скрывалась в непроницаемой тьме.
Вирджил Чернат не отрываясь глядел на это бесподобное зрелище.
— Как будто Луна! Те же резкие, застывшие контуры…
— Да, ты не ошибаешься. Эта планета немногим больше естественного спутника Земли и, также как Луна, почти совершенно лишена газовой оболочки. Меркурий поворачивается вокруг своей оси ровно в столько же времени, как и вокруг Солнца, т. е. 88 земных дней, точно также как Луна, которая за тот же промежуток времени обходит вокруг Земли и поворачивается вокруг своей оси. Поэтому Меркурий обращен к Солнцу, как и Луна к Земле, — всегда одной и той же стороной. Для Меркурия это особенно важно. В самом деле, на стороне, постоянно повернутой к Солнцу, в мире вечного света, температура неизменно держится выше 300°. А на затемненной четверти мороз доходит до абсолютного нуля.
Вследствие таких условий, а также своей малой массы, Меркурий остался без атмосферы. На раскаленной его стороне, газы испарились и рассеялись в межпланетном пространстве, а на стороне вечного холода — замерзли и отложились на поверхности. Если на Меркурии когда-либо существовала вода, с ней случилось то же самое, что и с газами
Я думаю, что ты понимаешь, Вирджил, что в таких условиях никакая форма жизни здесь не возможна!
Они еще постояли немного, глядя на звездное небо, а затем спустились в убежище. Из помещения поста радиотелевидения доносился голос Скарлата, передававшего результаты своих вычислений станции связи на Гепте.
— …итак, повторяю, товарищ Аруниан: эксцентрицитет орбиты — 0,206 753; ее астрономическое наклонение по эклиптике — 7°11 34», специфический вес — 3,81672 грамма на кубический сантиметр… Новая передача данных через 12 часов…
Как только Прекуп остановил аппарат, Скарлат вошел за Матеем в исследовательскую. Там они застали Аполодора Динкэ. Он только что зарегистрировал на магнетонической ленте для микропроекции недавно законченную большую карту Меркурия и теперь проектировал ее на экран.
На полотне экрана четко выделялись особенности поверхности и вариации рельефа.
— Вы выполнили немаловажный труд, закончив картографическую запись планеты Меркурия, — заметил Матей.
— Это была трудная работа, — ответил Скарлат,
— Если бы не товарищ Динкэ, я бы, пожалуй, не довел ее до конца.
С помощью электрического интегратора он еще раз проверил некоторые выкладки и, выбрав один из снимков, послуживших ему материалом для карты, спроектировал его на экран.
— Я только что пришел к интересному выводу, — объяснил он, указывая на одну из подробностей снимка. — Измеряя длину тени этой вершины, я установил, что она самая высокая на освещенной части планеты. Все же она не превышает 968 метров. Довольно мало, если мы припомним, что на Луне, которая несколько меньше Меркурия, есть горы, превышающие 8 километров.
Большая часть раскаленной половины Меркурия, — продолжал Скарлат, — кажется покрытой песком и различными горными породами, ставшими пластичными под влиянием постоянного нагрева; местами должны существовать и вязкие болота.
Что касается гор, большая часть их разрушена резкими вариациями температуры.
Видя, что Скарлат разговорчивее, чем обыкновенно, Матей попытался узнать мотивы его странного поведения за последнее время.
— Я очень доволен, что вижу вас в лучшем настроении, — сказал он. — Последнее время мы немного беспокоились… Пожалуйста, скажите нам открыто, что вас волнует?
Ученый вздрогнул и пристально взглянул на Матея. Было заметно, что он колеблется, не зная, стоит ли говорить. В конце концов, он, видимо, решился.
— Хорошо, я вам что-то покажу.
Он нажал на кнопку магнетонического микропроектора, и на экране показалась, вместо картограммы Меркурия, астральная карта, на которой красной чертой был отмечен путь Коперника.
— Проблема, волнующая меня, — начал Скарлат, — проистекает из того, что наш астероид — недавно открытое небесное тело, и поэтому еще сравнительно мало изучен. В момент нашего отъезда с Земли была известна — и то в общих линиях — его орбита, я повторяю: в общих линиях! Ученые с Гепты высчитали приблизительно и изменения, которым подвержен эллиптический путь Коперника под влиянием силы притяжения различных планет. Со дня нашей посадки на астероид мне удалось уточнить результаты этих вычислений. Все же я до сих пор не мог добиться одной вещи, хотя я и не понимаю отчего. Теперь, наконец, я узнал причину, «Непредусмотримое» показало-таки свои когти. Недавно открытые астероиды пройдут в этом году на расстоянии меньше чем 18 500 километров от Коперника, что означает…
