Начался новый трудовой день. Путешественники почти совсем поправились, так что каждый принялся за свое дело.

Анна Григораш, вместе с инженером Чернатом, предприняла небольшую экскурсию по астероиду. С помощью небольшого переносного бура, они шурфовали горные породы в разных областях малой планеты.

Случилось, что они вышли к глубокой пропасти, открывавшейся между двух скал.

— Попробуем и здесь, — сказала Анна и бесстрашно шагнула в пустоту.

Для астронавтов такие «падения» стали чем-то привычным. Падение длилось несколько минут. Внизу находилась небольшая пещера. Достигнув дна, Анна крикнула Чернату в радиодиффузор:

— Алло, Вирджил, я на дне. Здесь 280 метров глубины. Пещера небольшая, — всего 30 квадратных метров. Стены, кажется, металлические… Очень блестят при свете моего факела. Сейчас возьму образец… Кажется, это свинец: он мягкий и легко режется ножом. Начинаю работать буром.

Несколько минут Чернат более ничего не слышал. Затем снова раздался голос Анны:

— Бур проник сквозь свинцовую оболочку и коснулся гораздо более твердой породы. Беру образец… Вы слышите меня? Здесь радиоактивные вещества и в очень большом количестве… Наполняю мешок… так… готово! Тяните меня вверх, но не очень сильно, а не то — потеряете!

Инженер начал осторожно тянуть за кабель. Через несколько минут Анна снова находилась на поверхности Коперника.

Чернат вынул из ее мешка несколько образцов и принялся их внимательно разглядывать, поворачивая то на одну, то на другую сторону.

— Никто и не заподозрил бы, какая огромная сила заложена в этих камешках, — задумчиво сказал он наконец. — Знаете, меня занимает мысль, как бы использовать здесь, на Копернике, силу излучения этих пород. Что вы на это скажете? Что, если бы мы оставили немного отдохнуть атомные генераторы и стали бы использовать для наших потребностей радиоактивную энергию этих пород? Я хочу поговорить об этом с Динкэ.

Они вернулись в убежище. Оба чувствовали себя усталыми, так как липкое вещество, которым были намазаны их подошвы, сильно затрудняло ходьбу.

Они застали всех остальных собравшимися перед теплицей. Взобравшись на ближнюю скалу, Добре с нескрываемой гордостью говорил им:

— Вот, наконец, и наш сад принес первые плоды. Смотрите: здесь… и здесь… и там.

Путешественники нагнулись над прозрачным сводом. Внутренность теплицы и в самом деле радовала глаз. Вдоль грядок за одну лишь неделю, благодаря сильным солнечным лучам и специальным веществам, ускоряющим развитие растений, различные овощи достигли необыкновенных размеров: огурцы были величиной в целый метр, темно-зеленые с синеватым отливом; ярко горели красные, как будто лакированные, томаты величиной с арбуз, а гигантские баклажаны грозили ежеминутно сорваться с ветвей. На фруктовых деревьях — стелющихся гибридах — поспели плоды: различные сорта яблок, груш, абрикосов и персиков. В специальном отделении, где росли тропические растения, зрели апельсины, лимоны, финики и маслины.

— Знаете, — продолжал Добре, — я чувствую, что я начал не на шутку привязываться к этому астероиду. При приземлении он меня, правду сказать, таки напугал своим пустынным видом, хотя я старался не признаваться в этом даже и самому себе. Но теперь здесь все цветет жизнью, и эта жизнь привезена сюда нами.

Старый биолог был вне себя от радости. Его коротенькая, круглая фигурка даже как будто стала выше, внушительнее. Он с такой любовью глядел на свою теплицу, что растрогал всех.

Но самым счастливым был все-таки Динкэ.

— Не могу досыта наглядеться на эту красоту! То-то наготовлю вам вкусных блюд. Пальчики оближете! — И, подойдя поближе к профессору Добре, он тихонько спросил: — Товарищ профессор, можно мне… то есть, не пора ли уже собрать урожай?

— Конечно! Я даже попрошу собрать все, потому что они так же быстро переспевают, как и зреют. Советую приготовить и консервы. Я уже задержал все, что надобно для моей лаборатории и на семена.

Динкэ не заставил себя просить. Он вошел в теплицу и, через несколько минут, его видели проходящим по подземному коридору к кухне с двумя большими, доверху наполненными корзинами в руках.

Добравшись до кухни, он вынул поваренную книгу и таблицу с калориями и витаминами, уселся с ними и начал высчитывать состав меню.

— Прекрасно, — заключил он, покончив с расчетами, — а теперь пора приниматься за готовку.

Он обрядился в белый халат и белую поварскую шапочку, одел каучуковые перчатки и принялся с величайшей тщательностью развешивать продукты и комбинировать блюда. Скоро его плита с инфракрасными иррадиациями заработала вовсю.

По всему убежищу распространился аппетитный запах, заставивший всех поторопиться к столу.

Обед прошел в атмосфере общего веселья.

Особенно понравился всем омлет из яиц, снесенных привезенными курами, — первых яиц со дня их прибытия на Коперник. Повара очень хвалили также и за жаркое и пирожное.

— Браво, товарищ Динкэ, — сказал ему Матей. — Так и знайте, что ваш кулинарный вклад очень ценен для нас. Вкусная, искусно приготовленная и красиво поданная еда приводит всех в хорошее настроение и дает новые силы для работы.

Красное лицо Динкэ широко расплылось в счастливую улыбку. Не находя слов, он только смущенно пробормотал: «Извините, у меня еще много дела» и сбежал к себе на кухню.

После обеда все вышли из убежища и сделали короткую прогулку по астероиду.

За последние дни небо изменило свой вид. Солнце казалось теперь больше и ярче, чем прежде. Луна виднелась, как очень далекое светило, а Земля была похожа на Луну на ущербе, только поменьше, чем она обыкновенно видна с Земли.

Зато Венера становилась все больше и больше. Чернат взял с собою кинокамеру и теперь спешил заснять новую панораму небосвода.

Когда все вернулись в убежище, Матей собрал их в камеру управления.

— Мы должны поторопиться и закончить подготовку к высадке на Венере. Но сперва познакомимся с планетой, на которой мы скоро будем. Поглядите на нее в телескоп.

Астронавты с радостью приняли предложение и сгрудились около астрономических аппаратов.

Матей повернул выключатель одного из аппаратов и соединил его с обсерваторией. На матовом стекле круглой формы возникло телескопическое изображение Венеры. Подробности ее поверхности еще нельзя было различить. Видны были только густые облака, которые, как белая пена, клубились вокруг планеты.

— Было бы интересно заглянуть за этот облачный полог, — сказал Прекуп, которого мучило любопытство. — Я не сомневаюсь, что это возможно теперь, когда наука располагает столькими средствами.

— Совершенно верно. Андрей. Инфракрасные лучи, в известных условиях, могут проникнуть сквозь облачный полог. С их помощью и с помощью радиоастрономии[8]) были засняты несколько лет тому назад первые фотографии поверхности этой планеты.

Руководитель экспедиции пустил в ход аппарат, предназначенный для приема инфракрасных лучей. Этот аппарат был скомбинирован с радиотелескопом.[9]

На зеленоватом фоне экрана снова всплыло изображение поверхности планеты Венеры, но теперь уже без ее атмосферы. Можно было различить и некоторые подробности.

Профиль гор, длинными цепями пересекавших планету, в особенности на северо-западе, вырисовывался очень ясно. Там и сям виднелись вулканические образования. В самом центре находилось сероватое пятно, общее протяжение которого могло равняться 2–3 000 километров. Здесь, вне сомнения, лежала великая пустыня планеты. За этой зоной цвет поверхности становился оранжевым, а дальше, к полюсам, — зеленовато-желтым. Нигде не было заметно ни малейшего блеска, указывающего на наличие больших водных поверхностей — морей или океанов.

Когда Матей Бутару повысил мощность увеличивающей установки, на экране появилась не вся планета, а только часть ее — северное полушарие. Здесь они заметили несколько рек, довольно редко встречающихся на планете, которые вытекали из гор и впадали в мелкие озера. Бутару указал им место, где одна из таких рек впадала в самое большое озеро Венеры.