— Ну…

— Моя работа здесь закончена, — продолжал отец. — Мне мало что удалось, поэтому я не требую ничего, кроме возмещения расходов, а их покроет ваш предварительный гонорар.

— Чепуха, инспектор! Я не собирался…

Я оставила их пререкаться дальше, так как Марта, экономка, позвала меня к телефону. Звонил Джереми в таком возбужденном состоянии, что у меня при первом же его слове по коже забегали мурашки.

— Пэт! — почти прошептал он. — Кто-нибудь есть рядом с тобой?

— Нет. Ради бога, Джереми, что случилось?

— Слушай, Пэт. Я звоню из полевого офиса в каменоломнях. Немедленно приезжай сюда!

— Но почему, Джереми? — воскликнула я.

— Не задавай вопросов. Возьми мой родстер. И никому ни слова, понятно? Пожалуйста, побыстрее.

Я положила трубку, сбегала наверх за шляпой и перчатками и вышла на террасу. Отец и Илайхью Клей продолжали спорить.

— Не возражаете, если я прокачусь на машине Джереми? — спросила я.

Они даже не слышали меня. Поэтому я направилась к гаражу, вскочила в родстер Джереми, стрелой выехала на подъездную аллею и помчалась по дороге вниз с холма, как будто за мной гнались все демоны ада. Я ни о чем не думала, сосредоточившись на задаче как можно скорее добраться до каменоломен.

Мне казалось, что шестимильная поездка заняла не более семи минут. Поднимая тучи пыли, я затормозила у полевого офиса, и Джереми вскочил на подножку с глуповатой улыбкой, какая появляется на лице любого молодого человека при неожиданном визите девушки. Однако его слова не были глупыми.

— Слушай, Пэт, — зашептал он с тем же выражением лица, так как рабочий-итальянец с интересом наблюдал за нами. — Постарайся сдержать удивление! Улыбнись мне!

Я повиновалась.

— Пэт, я знаю, где прячется Аарон Доу!

— О, Джереми! — ахнула я.

— Ш-ш! Улыбайся, говорю тебе… Один из моих бурильщиков — надежный парень; он будет держать язык за зубами — подошел ко мне потихоньку несколько минут назад. Во время ленча он ходил в лес в поисках местечка попрохладнее и видел, как Доу входил в старую заброшенную хижину!

— Он в этом уверен? — прошептала я.

— Абсолютно уверен. Узнал его по фотографиям в газетах. Что нам делать, Пэт? Я знаю, ты считаешь его невиновным…

— Джереми Клей, — жестко сказала я, — он действительно невиновен. А ты молодец, что позвонил мне.

Джереми казался юным и беспомощным в пыльной рабочей одежде.

— Мы отправимся туда и тайком выведем его из леса…

Несколько секунд мы смотрели друг на друга, как два испуганных заговорщика. Потом Джереми кивнул:

— Пошли. Веди себя естественно. Мы идем прогуляться в лес.

Улыбаясь, он помог мне вылезти из родстера, ободряюще стиснул мою руку и повел по дороге, что-то бормоча. Исподтишка наблюдавшим рабочим, очевидно, это казалось обычной болтовней. Я хихикала и заглядывала ему в глаза, хотя в голове у меня царила сумятица. Мы собирались совершить ужасный поступок, но я не сомневалась, что, если Аарона Доу поймают на этот раз, ничто не спасет его от электрического стула…

Наконец мы оказались в лесу. Сосновые ветки смыкались у нас над головой, а запах хвои щекотал нам ноздри. Мир казался оставшимся далеко — даже взрывы в каменоломнях звучали приглушенно. Мы отбросили притворство и пустились бегом. Джереми мчался впереди, петляя, как индеец, а я, пыхтя, следовала за ним. Внезапно он остановился, и тревогу на его лице сменили страх и отчаяние. Я услышала лай собак.

— Господи! — прошептал Джереми. — Они совсем рядом. Пэтти, они взяли след!

— Мы опоздали, — отозвалась я, вцепившись в его руку.

Он схватил меня за плечи и тряхнул так сильно, что у меня лязгнули зубы.

— Не изображай слабую женщину, черт бы тебя побрал! Пошли — может быть, еще не поздно.

Джереми повернулся и побежал го тропинке. Я старалась не отставать, сердясь на его окрик.

Потом Джереми снова остановился и прижал ладонь к моему рту. Опустившись на четвереньки, он пополз к пыльным кустам, таща меня за собой. Я кусала губы, чтобы не кричать, — кусты ежевики рвали мне платье, а несколько колючек вонзились в пальцы. Мы выбрались на поляну, и я позабыла о боли.

Слишком поздно! Перед нами стояла крошечная лачуга с покосившейся крышей. С противоположной стороны поляны доносился приближающийся собачий лай.

В следующий момент поляна наполнилась людьми в синей униформе с ружьями, угрожающе направленными в сторону хижины. Несколько огромных, безобразного вида собак метнулись к закрытой двери и начали царапать ее, оглашая воздух жуткими звуками… Трое мужчин подбежали к ним и оттащили назад.

Мы молча наблюдали за происходящим.

В одном из двух маленьких окон хижины мелькнула красная вспышка, сопровождаемая громким треском. Я увидела, как дуло револьвера скользнуло назад. Одна из собак с воем подпрыгнула и свалилась на землю мертвой.

— Убирайтесь! — послышался пронзительный истерический голос Аарона Доу. — Не то получите то же, что ваша псина! Живым вам меня не взять! Убирайтесь, говорю вам! — Голос перешел в визг.

Я приподнялась на колени — мне в голову пришла отчаянная мысль. Я чувствовала, что Доу выполнит свое намерение и тогда станет настоящим убийцей, но пока еще оставался шанс…

Рука Джереми пригнула меня к земле.

— Ради бога, Пэт, не дури! — прошептал он.

Я начала вырываться и внезапно увидела среди отступивших под прикрытие кустов и деревьев надзирателей фигуру начальника тюрьмы Магнуса.

— Не валяйте дурака, Доу! — спокойно окликнул он, шагнув на поляну. — Хижина окружена. Мы не хотим убивать вас…

Раздался щелчок. Как во сне я увидела красное пятно на правой руке начальника тюрьмы, кровь закапала на землю. Надзиратель подскочил к Магнусу и оттащил его назад.

С силой, порожденной отчаянием, я вырвалась из рук Джереми и с колотящимся сердцем выбежала на поляну. Краем глаза я увидела, как все на миг застыло, словно начальник, надзиратели, собаки, даже Доу окаменели от зрелища моего скачка на линию огня. Но меня уже ничто не могло остановить. Я беззвучно молилась, чтобы Джереми не погнался за мной, и с облегчением увидела, что его удерживают трое надзирателей, подкравшиеся сзади.

Подняв голову, я услышала свой голос, громкий и четкий:

— Впустите меня, Аарон Доу. Вы знаете, кто я. Я Пейшнс Тамм. Впустите меня — я должна поговорить с вами.

Я двинулась к хижине. Мой мозг онемел, я ничего не ощущала. Если бы Доу в панике выстрелил в меня, я бы не поняла, что меня ударило.

Пронзительные звуки терзали мой слух:

— Все остальные пусть отойдут! Я держу ее под прицелом! Одно движение, и я ее пристрелю! Отойдите!

Каким-то образом я добралась до двери. Она открылась, и я почти упала внутрь темной, пахнущей сыростью хижины. Услышав, как дверь захлопнулась за мной, я прислонилась к ней спиной, дрожа, как в лихорадке…

Бедняга был в жалком состоянии — грязный, небритый и сгорбившийся, как Квазимодо.[58] Но в единственном глазу светилась решимость храброго человека, смотрящего в лицо неминуемой смерти. В левой руке дымился револьвер.

— Если это уловка, я вас прикончу, — тихо предупредил он и бросил взгляд в окно. — Говорите.

— Так вы ничего не добьетесь, — зашептала я. — Вы знаете, что мы верим в вашу невиновность: и я, и мистер Лейн — мудрый старый джентльмен, который экспериментировал с вами в камере, — и мой отец, который был инспектором полиции…

— Они никогда не возьмут Аарона Доу живым, — пробормотал он.

— Вы напрашиваетесь на верную смерть! — крикнула я. — Сдавайтесь — только в этом ваше спасение… — Я продолжала говорить, едва осознавая смысл своих слов. Кажется, я объясняла, что мы работаем над его делом и обязательно его спасем.

Словно издалека я услышала шепот Доу:

— Я невиновен, мэм. Я не убивал его. Спасите меня! — Он упал на колени и начал целовать мне руки.

Я чувствовала, что у меня подгибаются ноги. Револьвер упал на пол. Я подняла старика, обняла его тощие плечи, распахнула дверь, и мы вышли.