— Рэкете? — пробормотал Эллери.

Старый джентльмен с трудом сдерживался.

— Этот ловкач вымогает деньги у целой группы простаков…

— Мистер Икс? И что ты подразумеваешь под «группой»?

— В клубе семнадцать членов! Один из них за что-то обозлился — может, проигрался в пух и прах — и разработал схему, в основе которой — слив биржевой информации шестнадцати другим членам. Он скупает неустойчивые акции и пишет половине членов клуба, чтобы они играли на повышение, а другой половине — чтобы играли на понижение. Повысятся акции в цене или понизятся, одна половина проигрывает, а другая выигрывает, и для выигравших он гений. После этого он игнорирует проигравших и посылает вторую информацию о других нестабильных акциях только выигравшим…

— Цифры! — прервал Эллери. — Сколько человек должны получить вторую информацию?

— Половина первых шестнадцати — восемь первых выигравших! Половине этих восьми он советует играть на повышение, а другой половине — понижение. И снова половина должна выиграть…

— Точное число, пожалуйста, — опять перебил Эллери.

— Неужели ты не способен даже к детсадовской арифметике? Половина восьми — четыре! Теперь у него есть четверо дважды выигравших. Он опять приобретает нестабильные акции и посылает третье письмо, предлагая половине четверых играть на повышение, а второй половине — на понижение. В итоге у него остаются двое выигравших уже трижды, которые абсолютно уверены в надежности его информации, поэтому он готов хапнуть большой куш и посылает четвертое письмо двум простофилям…

— Скольким? — переспросил Эллери.

— Двум трижды выигравшим!

— Если начинать с шестнадцати, то должно получиться два, — согласился Эллери. — Но беда в том, что их трое.

Инспектор медленно опустился на стул.

— Один из них лишний, — продолжал Эллери. — Вопрос: кто он и как ему удалось опровергнуть законы математики? Он не мог этого сделать, поэтому является не одним из простаков, а нашим другом, мистером Икс.

— Ван Уайн, Луис или Фитч. Один из них — мошенник…

— Боюсь, что да. Кем бы он ни был, сегодня утром ему пришлось совещаться с двумя его жертвами. Письма, предписывающие оставить деньги на кладбище, были отправлены вчера вечером и уже доставлены, так что ему оставалось только притвориться еще одним выигравшим трижды. Если бы я посоветовал невиновным не выполнять инструкции, мистер Икс просто не явился бы этой ночью на церковное кладбище. Но так как я воздержался от подозрений и угроз, он продолжит осуществлять свой план. Ясно?

— Как теория относительности, — отозвался инспектор и поспешил в полицейское управление готовиться к мероприятию на кладбище церкви Троицы у могилы некоего Доминикуса Пайка.

Той ночью призраки бродили по Бродвею и Уоллстрит, но к часу они скрылись за живописными надгробиями церковного кладбища. Эллери настоял, чтобы инспектор разделил с ним старую скамью Джорджа Вашингтона в часовне, бормоча что-то о долгом зимнем ожидании и Отце Истины.

В четверть четвертого Квины спрятались за одной из юбок Матушки Троицы, дрожа от холода, словно кладбищенские воры.

Ровно в половине четвертого тощая тень Чарлза Ван Уайна упала на могилу Доминикуса Пайка, положила что-то на замерзшую землю и скрылась.

Без четверти четыре появился объемистый силуэт Корнелиуса Луиса, бросил что-то у могилы и исчез.

С последним ударом четырех часов низкорослая фигура Гормана Фитча повторила процедуру и также удалилась.

— Кто бы он ни был, рисковать он не хочет, — прошептал инспектор Квин. — Если бы что-то пошло не так, он бы выглядел одним из простофиль, оставляющих на могиле двадцать пять штук. Теперь он подождет некоторое время, а потом вернется за тремя пакетами. Интересно, кем из них он окажется.

— Ты имеешь в виду, папа, что не знаешь этого? — удивленно спросил Эллери.

— Да, не знаю, — злобно прошипел инспектор. — И не говори мне, что ты это знаешь!

Эллери вздохнул.

— Икс, безусловно, не посылал себе никаких писем — он не ожидал, что ему придется фигурировать в качестве «жертвы». Когда ситуация вынудила его к этому вчера утром. Икс оказался в сложном положении. Конечно, он мог солгать двум другим, что тоже получил четвертое письмо, но я попросил предъявить его — вместе с конвертом. Чтобы выглядеть подлинным, конверт, переданный мне, должен был иметь такой же почтовый штемпель, как на двух остальных, свидетельствующий об отправке накануне вечером. Но это оказалось невозможным — было уже утро. Поэтому Икс сделал то, что мог. Просмотрев свою обычную утреннюю почту, он нашел простой маленький конверт, адресованный ему, но без обратного адреса и с почтовым штемпелем предыдущего вечера, и отправил его мне, вложив туда письмо, которое спешно отпечатал на машинке. Единственная беда была в том, что конверт отличался по форме от тех, которые он послал своим жертвам. Полагаю, Икс надеялся, что я не замечу разницу.

— Конверт Ван Уайна был продолговатым…

— А конверт Луиса — идентичным конверту Ван Уайна. Но третий конверт был маленьким, и его прислал мне…

Церковное кладбище осквернил вопль, и лучи фонарей осветили фигуру, присевшую на корточки над тремя пакетами, словно мальчик на грядке с дынями, — пухлую маленькую фигуру Гормана Фитча.

Эллери сошел с Атлантического экспресса в своем любимом городке, замаскированный шапкой-ушанкой, шарфом и лыжами, надеясь, что на этот раз ничто не помешает его зимним каникулам. Но едва он успел сбросить снаряжение в охотничьем домике Билла Йорка на Лысой горе, как его позвали к телефону. Разумеется, звонил шеф полиции Райтсвилла, сообщая об очередном преступлении.

— Я еще даже не разделся, — пожаловался Эллери. — Чем занимаются ваши преступники, Дейкин, — читают в «Райтсвиллском архиве» сообщения о прибывающих в город?

— Это необычный преступник, — ответил шеф Дейкин чрезвычайно возбужденно. — Могу я сразу же прислать за вами машину?

Худощавый пожилой янки с нетерпением ждал на Стейт-стрит у бокового входа в здание окружного суда. Он сел в полицейский автомобиль и протянул руку Эллери.

— Я не спал почти всю ночь, — вздохнул Дейкин. — Помните Клинта Фосдика?

— Конечно. Хозяйственный магазин на Слоукем-стрит возле Аппер-Уислинг. Что натворил старый Клинт?

— Это с ним кое-что натворили. Его убили вчера вечером, и я могу сказать вам, кто это сделал, но хочу услышать это от вас.

Эллери уставился на автора столь экстраординарного заявления, покуда автомобиль пересекал обледеневшую площадь и полз вверх по Дейд-стрит.

— Почему? Вы не уверены?

— Хотел бы я быть так уверен в месте на небесах, — проворчал Дейкин. — Я не только уверен в том, кто убил Клинта, но знаю, как он это сделал, и более того — располагаю достаточными доказательствами, чтобы его осудили.

— Тогда в чем проблема, Дейкин?

— В «GI», — ответил шеф полиции. — Эти две буквы что-нибудь означают для вас, мистер Квин?

— Ну, разумеется…

— Единственная беда в том, что они не соответствуют моим доказательствам, — продолжал Дейкин. — А если я не приведу их в соответствие, то ловкий защитник сможет заставить присяжных сомневаться. Поэтому выслушайте факты без предубеждений, мистер Квин, и, может, вам удастся что-нибудь придумать. Помните братьев Смит, которых мы всегда называли Президентами?

— Смит? Президенты? — Эллери выглядел озадаченным.

— Их отцом был Джефф Смит — Томас Джефферсон Смит, который преподавал американскую историю в райтсвиллской средней школе. Джефф женился на Марте Хиггинс, и у них было трое сыновей. Старший, Ваш, побывал на войне и сейчас работает адвокатом — когда вообще работает. Линк тоже послужил в армии, а потом поступил в медицинский колледж — он сейчас заканчивает стажировку в райтсвиллской больнице общего профиля. А Вуди, младший, был призван в армию три месяца назад.

Клинт Фосдик положил глаз на Марту Хиггинс еще до того, как она вышла за Джеффа Смита. Но Клинт был на восемнадцать лет старше ее и окончил всего четыре класса — даже писать умел только большими печатными буквами, — так что против окончившего колледж Джеффа у него не было ни одного шанса.