— Понимаю. — Ификрат с улыбкой откинулся на спинку стула и обхватил колени руками. — В таком случае, если он проиграет, он — нищий. Он покинет Рим банкротом и никогда не сможет вернуться, да?
— Он никогда не сможет вернуться.
— С другой стороны, если мы проиграем — это будет стоить нам две тысячи талантов?
— Правильно.
— Ты думаешь, мы проиграем, Цезарь?
— Нет.
— Тогда почему ты меня предупреждаешь, что что-нибудь может пойти не так? Почему ты говоришь, что мы должны быть готовы потерять наши деньги?
Хмурясь, Цезарь попытался объяснить этому греку то, что он, римлянин до мозга костей, знал с младенчества.
— Потому что римский закон не так неопровержим, как кажется. Многое зависит от судьи, а судьей, по закону Суллы, Варрон Лукулл быть не может. В этом отношении я делаю ставку на честность Варрона Лукулла, на то, что он назначит объективного судью. Но есть и другой риск. Иногда блестящий адвокат отыщет дырку в законе, да такую, куда можно спустить целый океан. А Гибрида будут защищать лучшие адвокаты в Риме. — Цезарь напрягся, протянул вперед руки, словно когти. — Если я смогу найти решение нашей проблемы, ты думаешь, не найдется никого, кто сможет решить проблему Гибрида? Вот почему такие люди, как я, любят, когда и судья, и весь судебный процесс свободны от порока и пристрастного отношения! Каким бы убедительным и неопровержимым мы ни считали наше дело, всегда надо иметь в виду, что у ответчика сыщется блестящий защитник. Что, если его возьмется защищать Цицерон? Ужасно! Но я не думаю, что он захочет защищать Гибрида, когда узнает о деталях. А вот Гортензий не будет таким щепетильным. Ты должен помнить к тому же, что какая-то сторона непременно должна проиграть. Мы боремся за принцип, а это самая неблагодарная причина, по которой обращаются к закону.
— Я посоветуюсь с моими коллегами и завтра дам тебе ответ, — сказал Ификрат.
Ответ Цезарь получил: он должен подать гражданский иск против Гая Антония Гибрида претору по делам иностранных граждан. Цезарь с клиентами явился в трибунал Варрона Лукулла, чтобы внести залог в две тысячи талантов — сумма, которую они потребуют от Гибрида в счет возмещения ущерба.
Варрон Лукулл онемел, потом покачал головой от удивления и протянул руку, чтобы проверить банковский счет.
— Это настоящее, и ты не шутишь, — сказал он Цезарю.
— Абсолютно, praetor peregrinus.
— А почему ты не обратился в суд по делам о вымогательстве?
— Потому что иск не включает вымогательство. Он включает убийство и даже более того. Он включает в себя пытку, изнасилование, увечье. После стольких лет мои клиенты не хотят обвинения в криминале. Они хотят возмещения ущерба от имени жителей городов Феспии, Элевсин и Орхомен. Этим городам Гай Антоний Гибрид причинил ущерб. Эти люди не могут работать, зарабатывать себе на жизнь, быть родителями, мужьями или женами. Чтобы поддержать их, создать им удобства, требуются очень большие суммы. А это не по силам жителям поименованных городов, и мои клиенты считают, что Гай Антоний Гибрид должен заплатить. Это гражданский иск, praetor peregrinus, чтобы возместить ущерб.
— Тогда представьте ваши свидетельства вкратце, чтобы я мог решить, принять ли дело к производству.
— Суду и судье, которого ты назначишь, я представлю показания восьми жертв и свидетелей жестокости. Шестеро из них — жители Феспии, Элевсина и Орхомена. Двое живут в Риме. Один — вольноотпущенник. Еще один — сириец по национальности.
— Почему показания будут давать римляне, адвокат?
— Чтобы показать суду, что Гай Антоний Гибрид продолжает калечить людей, praetor peregrinus.
Два часа спустя Варрон Лукулл принял иск и залог от греков. Гая Антония Гибрида вызвали явиться в суд утром следующего дня, чтобы ответить на обвинение. После этого Варрон Лукулл назначил судью. Публий Корнелий Цетег. Сделав каменное лицо, Цезарь внутренне возликовал. Блестяще! Судья так богат, что Цезарь крепко понадеялся на то, что его нельзя купить. Это был человек культурный и такой утонченный, что плакал, когда умирала рыбка в аквариуме или любимая собачка. Человек, который покрывал голову тогой, чтобы не видеть, как отрубают голову цыпленку на базаре. И главное, этот человек не любил Антониев. Посчитает ли Цетег, что коллегу-сенатора следует защитить любой ценой, что бы он ни совершил? Нет! Кто угодно, только не Цетег! В конце концов, для обвиняемого не возникает риска потерять римское гражданство или быть сосланным. Это гражданское дело, и ставка — только деньги.
Весть быстро разлетелась по Римскому Форуму. При появлении Цезаря у трибунала претора по делам иностранных граждан немедленно собралась толпа. По мере того как Цезарь вызывал все больший интерес, перечисляя увечья, нанесенные Гибридом своим жертвам, толпа росла, с нетерпением ожидая завтрашнего слушания: неужели действительно можно будет увидеть такие ужасы — мужчину с содранной кожей и женщину, у которой так вырезаны внутренние половые органы, что она даже мочиться, как полагается, не в состоянии?
О суде уже знали дома, как Цезарь понял по выражению лица матери.
— Что за новость я узнала? — сердито спросила Аврелия. — Ты участвуешь в деле против Гая Антония Гибрида? Это невозможно! Кровное родство!
— Нет никакого кровного родства между Гибридом и мной, мама.
— Его племянники — твои двоюродные братья!
— Они — дети его брата, а кровная связь — через их мать.
— Ты не можешь так поступить с Юлией!
— Мне не нравится впутываться в семейные дела, мама, но Юлия с этим делом не связана.
— Юлии Цезари соединились с Антониями через брак! Это достаточная причина!
— Нет, это не причина! И Юлии Цезари поступили глупо, связавшись с Антониями! Антонии — невоспитанные и никудышные люди! Я тебе говорю, мама, я бы не позволил ни одной Юлии из нашей семьи выйти замуж за кого-нибудь из Антониев! — сказал Цезарь и отвернулся.
— Откажись, Цезарь, пожалуйста! Тебя проклянут!
— Не откажусь.
В результате этого столкновения обед прошел в молчании. Не в силах бороться с двумя такими железными оппонентами, как ее муж и свекровь, Циннилла убежала в детскую, как только смогла, сославшись на то, что у ребенка колики, режутся зубки, сыпь и все прочие детские болезни, какие она могла припомнить. Остались Цезарь — с гордым видом и Аврелия — тоже с гордым видом.
Нашлись люди, которые не одобряли его поступок, но Цезарь решил создать прецедент, взявшись за подобное дело. Найдется много других оппонентов, в чьих доводах «кровное родство» будет играть гораздо большую роль, чем возражения по существу.
Конечно, Гибрид не мог проигнорировать вызов в суд, поэтому он ждал у трибунала претора по делам иностранных граждан со свитой из знаменитых лиц, включая Квинта Гортензия и дядю Цезаря — Гая Аврелия Котту. Марка Туллия Цицерона не было даже среди аудитории, но как только Цетег открыл заседание, Цезарь краем глаза заметил его. Конечно же, Цицерон не в силах пропустить такое скандальное слушание! Особенно когда был выбран законный вариант гражданского иска.
Цезарь сразу заметить, что Гибрид не в своей тарелке. Крупный, мускулистый, с шеей толстой, как рубчатая колонна, Гибрид был типичный Антоний. Жесткие, курчавые рыжеватые волосы и рыже-карие глаза, как у всех Антониев. Орлиный нос и выступающий подбородок, словно стремившиеся сомкнуться над маленьким, с толстыми губами, ртом. Пока Цезарь не узнал о жестокости Гибрида, он объяснял тупое выражение его лица тем, что Гибрид слишком много пьет, слишком много ест и чересчур любит сексуальные удовольствия. Теперь он знал, что это было лицо настоящего чудовища.
С самого начала все складывалось не в пользу Гибрида. Гортензий самовольно решил потребовать, чтобы судебный процесс прекратили, заявив, что если дело хоть на одну десятую так серьезно, как утверждает иск, то оно должно слушаться в суде по уголовным делам. Варрон Лукулл сидел спокойно, не желая вмешиваться, пока судья не попросит его совета. Но Цетег, казалось, не собирался этого делать. Рано или поздно настанет его очередь быть председателем этого суда, и ему не хотелось начинать скучный спор о деньгах. Но дело оказалось настоящим. И хотя детали, конечно, отвратительны, по крайней мере, процесс не надоест ему. Поэтому он быстро снял все возражения, и слушание пошло гладко.
