– Да ладно Майкл, успокойся. Мы же предполагали такую фигню – вот она и произошла. Может действительно нервишки подлечу, полегче станет…

– Что теперь делать?

– Что делать? А ничего. Миша живи как все. Занимайся то, чем поручат, мы тебя законсервируем, а то ты сильно со мной засветился. Будь лоялен к Совету. Причем не только к этому, но и к тому – который будет. Кстати, что там решили с выборными? Мишаня устроился поудобнее и стал рассказывать:

– Решили, что мы перерабатываем. Кстати, это действительно так. Когда же мы попытались привлечь людей, из свободных поселенцев, то к нам пришел Гладкомордый с приятелями. Знаешь, в принципе, он правильно говорит.

– О чем?

– Он говорит, что за дядю никто сейчас работать не будет. Зарплату мы дать не можем, следовательно, люди не заинтересованы пахать на кого-то. Они согласны подчиняться лидеру их маленького общества, а какому то дяде нет. И если бы ввели выборные должности, то цепочка приказов исходила бы не от нас, а от таких стихийных лидеров. Тут Майкл посмотрел на меня:

– Знаешь, он в принципе говорил очень разумные вещи. Со многими я даже соглашусь. Да и наша группа подчинялась такому лидеру, когда нас было мало. Я промолчал и он, вздохнув, продолжил:

– На следующей неделе выберем еще трех дополнительных членов Совета. В Совете все поменялось. Саня, как и был остался координатором, Серега окончательно ушел к нему в подчинение, как строитель, ну и как спецназ; Андреич, как и раньше, будет заниматься энергетикой; Паша – ответственный за технику и станки; Угрюмый, общее руководство вооруженными силами; Петр Борисович – ответственный за внешние дела и работу с электоратом; его люди – тоже где-то в этой стороне трудятся; Тут Мишаня отвел глаза и продолжил:

– А меня назначили начальником контрразведки. – и виновато посмотрел на меня.

Я улыбнулся, с моей души свалился камень. Я хлопнул Мишку по плечу и сказал:

– Мишаня! Это же здорово! Хотя бы одно решение они приняли верное! Тебе людей разрешили набирать? Видя мой неподдельный энтузазизм, Майкл приободрился:

– Ну, вначале они хотели, чтобы я забрал всех твоих людей…

Внутри у меня похолодело. Видя мое помертвевшее лицо, Мишка ехидно улыбнулся и продолжил:

– …но я сказал, что из всех знаю только Алину. А с этой психопаткой я точно не сработаюсь. И после этого мне разрешили привлекать на работу поселенцев и выдали двоих молодых. – торжествующе закончил он. Все таки хороший друг Мишка. И умный.

– Значит так Мишаня, у меня к тебе просьба, возьми к себе Алину. Кем-то вроде на должность секретаря. Пришла очередь Мишки, сидеть с вытянувшейся мордой.

– Миш, ты не подумай ничего. Просто к себе в транспортный отдел я её взять не смогу, а так она тебе пригодится. Миша подумал, потом еще подумал, потом еще подумал и сказал:

– Ладно, пусть будет. Хотя по поводу силовых действий ты ошибаешься. На Совете долго распинались, что ты сорвался из-за того, что пришлось совмещать и разведку, и силовую сторону вопроса. Человек не может объять необъятное. Теперь я нахожусь в подчинении у координатора с параллельными докладами главкому ВС. Мое дело только разведка – все остальное решаю не я.

– Новость, конечно, не очень приятная, но все равно хорошо. Хотя бы один человек будет соображать в разведке… И Мишань, если что, то зови – помогу. Миша вздохнул:

– А вот это нельзя. Мне про тебя строго настрого наказали, чтобы ты отдохнул. Кстати! – снова оживился он – ты теперь в подчинении у Андреича. Меня просили передать.

– Говно-вопрос, Мишаня. У Андреича, даже лучше всего. Что насчет выборных, ты не договорил?

– Тут штука хитрая, – оживился Мишка.

– Формально они в Совете имеют совещательный голос, а фактически Алексей…

– Это кто?

– Лепший друг Петра. Он будет представителем и, как его правая рука (кстати, мужик вроде нормальный) – ответственным за ополчение, тренировки и т.д. и левая рука за сельское хозяйство – Дмитрий (ты его знаешь, он в самом начале пристал).

– Интересно. И чё? Наши все согласились?

– Ну, было много вопросов, но вроде под конец все были согласны.

Действительно интересно. Такое ощущение, что кто-то внутри проводил свою политику бескровного замещения нас на себя. Причем игроков такого плана я знал только одного, но тот, вроде бы играл на моей стороне, или, вернее, я на его. Скорей всего мы просто упустили момент, и кто-то решил, что мы здесь не нужны. Понять бы еще, может он помешать мне или не может? Скорей всего не может, но вычислить его все равно необходимо. Вдруг он решит, что мои планы входят в сферу его компетенции.

Видно я задумался надолго, потому что когда очнулся, чашка с чаем стояла пустая, а Мишка шебуршился в другой комнате.

– Миш?

– Ась?

– Пусть твои новички ничего про нас не знают, – попросил я его и, не дожидаясь ответа, вышел из комнаты.

За последующие два дня я посетил кучу народу. Моя активность наверное выглядела подозрительно. Поэтому я не очень удивился обнаружив у своих дверей новых депутатов. Ко мне собственной персоной заявился Гладкомордый в сопровождении троих мордоворотов. Разговор состоялся странный и неприятный для меня. Здравствуйте.

Ну, – я хмуро смотрел на стоявшего в коридоре депутата и почесал волосатую грудь, через вырез старой обвисшей майки.

Судя по всему, моя неприветливость его не обескуражила. Он стоял. небрежно навалившись на косяк. Гладкомордый, в приличном костюме (у нас хождение в костюме было не принято; как-то не очень хочется ходить прилично одетым, зная, что через час тебе выгружать навоз или падать мордой вниз, выхватывая автомат из-за спины и пытаясь затереться в какую-нибудь щелочку), отутюженный, наглаженный. Рожа так и светилась самодовольством. Трое мордоворотов вдалеке, подпирали спинами косяки, пытаясь сделать вид, что они здесь погулять вышли. Я к вам по делу, – сказал он, и попытался шагнуть за порог.

Да за ради бога, ответил я вытесняя его из комнаты и выходя вслед за ним. – Завсегда готов помочь ежели чёто нада. Шумно сморкнул, через одну ноздрю, он поморщился. Где мы могли бы поговорить, – спросил он, намекая на комнату. Та, хотя бы и здесь – простодушно отвечал я.

Слегка поморщившись (хотя я и не претендую; в коридоре было темно и мне могло просто показаться) он продолжил слегка недоуменным тоном: Вы предлагаете говорить здесь?! А чё такого? Я всегда здесь говорю?

Может хватит придуриваться, – жестко спросил он, – в прошлый раз Вы мне не показались абсолютно тупым человеком.

Интересно, когда это в прошлый раз? Вплотную мы с ним не сталкивались. Встреча на общем собрании была единственной, но я был как все и ничем особенно не выделялся. Нее, гонит, на испуг берет. Поэтому будем продолжать в выбранном ключе.

Чёй то ты путаешь, мужик. Ну давай, говори чё пришел, а то я еще с утра не жрамши.

Как же ему это не нравится, даже поморщился, болезный. Ну да, привык с интеллигентными людьми разговаривать, а теперь с обычным человеком за жизнь побеседуй, у которого хамство инстинктивно, как образ жизни; и пусть мои знания о поведении таких людей строятся из книг и фильмов, но ведь и у тебя, милый, те же самые источники. Поэтому понять – играю я мурло или такой и есть, ты вряд ли сможешь. Вообще-то я конечно переборщил. Надо было бы впустить его в комнату, а так он долго еще будет мяться у дверей. Зевнуть, почесаться, проявить нетерпение. Ну, давай, ведь зачем-то ты ко мне пришел. Слава Богу. Решился.

Видите ли, мне поручено оптимизировать работу нашего поселения, – начал он, раскрывая журнал, – руководство интересует возможность повышения производительности труда…

Блин! Музыка, а не слова. Такое ощущение, что перенесся назад во времени. Ага, будем играть, вопрос – ответ, снова вопрос. Скорчить рожу, подумать. Ответ. Следующий. Почесать под мышкой. Не переигрывать. Просто расслабиться и делать то, что люди делают наедине с собой (не надо пошлить – это я про вредные привычки). Ждем. Не может быть, чтобы он пришел просто так. Вот теперь пошли главные вопросы: кто именно придумал программу выживания со всеми пунктами?; сколько людей у меня в подчинении?; скольким я могу доверять, назовите их; заслуживаю ли я уважения со стороны других людей?; как я считаю, имею ли я влияние на членов Совета? Насколько сильное?; чем я занимался со дня основания поселения?. Вот краткий списочек вопросов, на которые от меня постарались получить ответ. Я отвечал не торопясь, долго думая, морща лоб и лениво ковыряясь в зубах и дыша на него нечищеной полостью рта. Этот морщился, но терпел, наверное, его сильно интересовали, полученные от меня ответы. Получив под конец опроса дежурное: Спасибо. Вы нам очень помогли. Получили дежурный ответ: И тебе не кашлять. Заходи ежели чё. После этого закрыть за собой дверь и подумать что делать дальше.