– Сколько я могу думать.

– Нисколько. Либо ты соглашаешься и мы тебя прямо сейчас внедряем, либо одно из двух.

Густая тишина повисла в воздухе. Тикали кварцевые часы на стенке. Мы почему то все уставились на них. Минутная стрелка ползла как неживая.

– Хорошо. Я согласен.

– Ну и ладненько, – вскочил я.

– Миша развяжи Макса и дай ему пистолет. Алина отпусти ребенка попрощаться с папой.

Тут же все пришло в движение. Макс наобнимался с дочкой, шепча ей разные благоглупости, которые повторяют все родители, типа: я скоро приеду, будь умницей, папа тебя очень любит и т.д. и т.п. Потом они простились, и мы быстренько разработали планчик. Простенький и корявый, но он должен был сработать.

– Теперь Макс, сказал я, – о связи. Вот совершенно левая симка, снятая с телефона одного зомби. Связывайся со мной по ней. Свой телефон не свети. Зови меня, к примеру, Василий Иванович, ну а я тебя к примеру буду звать Бинго. Если связался со своего, то значит ты спалился. В этом случае честно сотрудничай с инквизиторами, а мы будем думать, как тебя вытащить. Теперь о побеге уходить будешь по параллельным улицам. Стрелять в тебя будут, но не попадут. И самое главное. Вдруг тебе придется уходить. Если попадешь к нашим, то скажешь слова: кризис, мечта и палка. В любом сочетании эти слово твой пропуск. Все группы будут предупреждены о тебе. Ну что ж, удачи.

Соболь был пустой. Алина перевела в него пленного конвоира и вела Макса. Я вышел на крыльцо и с явным сожалением сказал:

– Да, Макс, извини, что так все получилось.

Макс посмотрел на меня и вдруг ударив Майкла по голове, рванул у него из рук автомат, прыгнул в кабину, работающего Соболя и дал длинную очередь в мою сторону. Я свалился за крыльцо и начал стрелять, тщательно прицеливаясь в крышу автозаправки. Рядом, упражняясь в стрельбе с колена, стреляла Алина, тщательно выцеливая габариты. Моргнув стоп – сигналом, Соболь скрылся за поворотом. От дороги бежали наши. Мишаня стоял на коленях, держась за голову и качаясь из стороны в сторону. Сквозь пальцы текла кровь.

– Неплохо он меня приложил. Сказал он и потерял сознание.

– Мы стреляли вслед. Угрюмый недовольно смотрел, но молчал. Впрочем, непонятно смотрели все.

– Ну и как он ушел?– озвучил общую мысль Паша. Алина пожала плечами:

– Я пошла прогревать машину. Миха вывел этого, а остальное вы видели. Повисло молчание.

– Что он знал? – жестко спросил Саня.

– Ничего– с готовностью ответил я.

– А точнее?

– Мы договорились встретиться здесь с одним человеком. Он хотел перейти к нам и перевезти его семью. Напоролся на новообращенных, они взяли его жену и ребенка. Его жену убили на его глазах, а его, когда он бросился на них, тоже убили. Ребенка мы спасли. Трупы за заправкой. Нас, к сожалению, взяли в плен. Мы вырвались. Организация у них никакая. Взяли в плен двух человек, но к сожалению они сбежали, вот и все.

В принципе по моим словам все сходилось. У нас на руках ребенок плюс два трупа за заправкой: мужчина и женщина, а что мужчина не тот, так он никому не расскажет.

За что уважаю Саню, так это за аккуратность и педантичность. Мне бы и в голову не пришло (раньше особенно) проверить трупы за заправкой, а он сходил и проверил. Вернулся с огромными глазами и сказал:

– А дамочка та, живая, пока.

Жена Макса довольно долго очухивалась от ранения. Случайность. Фатум. Судьба. Но то ли рука дрогнула, то ли голова дернулась, а может быть есть Бог на свете, но выстрел прошел по касательной. Её контузило, она потеряла много крови, обморозилась, заработала воспаление легких, но осталась жива и, как ни странно, с целыми конечностями.

Первым делом, когда очнулась, она попросила ребенка и спросила про Макса. С ребенком проблем не было, она даже набрала в весе. Вообще, дети – это отдельная тема. С момента инцидента они, такое ощущение, забыли о том, что надо болеть, баловаться, не слушаться. Они стали похожи на маленьких взрослых, выполняли работу, учили уроки, не болели, не капризничали и не баловались. Это было странно.

Быт налаживался. Мы забрали все четыре семьи родственников Ивана. Ему выдали Сайгу. Надо было видеть его гордость, когда он подъезжал на джипе и по взрослому командовал:

– Лишнего ничего не брать. Потом подъедет специальная команда, которая привезет вещи. Благодаря этим семьям наше население существенно увеличилось.

У нас появились животные две коровы и три свиньи. Это навело нас на мысль о том, что неплохо было бы пошариться по частному сектору и поискать скот, если он выжил. Взяв с собой четырех старших из семей Иванова клана (отец, тоже Иван, пользовался непререкаемым авторитетом среди родни. К нам он испытывал теплые чувства: спасли сына, вылечили его самого. Причем теплые чувства именно ко мне и моей жене.) мы отправились на поиски. Шли на лыжах. Паша отправил своего Саньку с нами. Он подрабатывал пастухом летом и, приблизительно, знал, в каких домах может находится скотина. Мужики вооружены были охотничьими ружьями. Ивану и Саньку дали Сайгу. Оба пацана пыжились из себя, стараясь показать себя крутыми и невозмутимыми. Алина с Бизоном, мы с Майклом с АКМами.

Санька резко остановился, подняв руку сжатую в кулак, вверх. Мы с мужиками чуть не подавились от смеха.

– Тиха,– обернувшись прошипел Санька. Иван тоже осуждающе посмотрел на нас. Давясь смехом, отец у Ивана сказал:

– Ты бы прежде чем тиха орать – с середины улицы ушел.

Ничего не ответив и, судя по спине, капитально обидевшись, Санька на лыжах подошел к заваленному дому. Мы последовали за ним. Найдя лопаты и раскопав дверь мы ввалились в хлев. Наморщив нос, я тут же вывалился обратно. Алину и пацанов начало рвать. Раздувшиеся туши скотины, умершей своей смертью. Пока все это было завалено снегом – это не смердело. По спринтерски рванув через забор, мы ломанулись вперед по улице.

Мы шли дальше, негромко переговариваясь. Иван старший подошел ко мне и пошел рядышком. Чувствовалось, что он хочет мне что-то сказать.

– Тут это, – решился он, – Дмитрий подходил. Замолчал. Я тоже молчал. Он решился дальше.

– Говорил, что с нами как с быдлом обращаются. И надо это прекращать. Чтобы у всех равные права и чтобы должности выборные. Он замолчал, выжидающе глядя на меня.

– Ну что я могу сказать, Иван, – поглядев в небо, сказал я. С удовольствием бы ушел в свободные крестьяне. Пошарился бы по развалинам, набрал бы нужных вещей и рванул бы куда-нибудь в глушь. Но проблема не в этом. Все равно ведь какая-нибудь сволочь найдет. Ладно если просто убьет, а то ведь хуже…

Тут замолчали мы оба. Снег слежался и блестел под солнцем. Засыпанные домики на уходящей вдаль улочке. Милая патриархальная картина. Не хватало только дымков из труб. И людей. Я имею в виду нормальных людей, а не нескольких мужиков с оружием.

– Я про что хотел сказать, – продолжил Иван, – если что, то мы с вами.

– Кто мы?, – перебил я его.

– Мы, – сказал он и глянул на мужиков. Хорошо, – сказал я и улыбнулся. – Если что я буду на вас рассчитывать.

Словно выполнив тяжелую работу, Иван облегченно вздохнул и почесал вслед за остальными, а я задумчиво глядел ему вслед.

Конечно, Дмитрий держался немного обособлено и лично мне он не нравился, но это был не повод придираться к нему. Он был полезен. Выгнать мы его не могли. Убивать не хотелось. Однако мое богатое воображение сыграло со мной злую шутку. На мгновение мне представился дедушка Ленин и последствия его селекции человеческого общества.

Мы вернулись домой с тремя коровами, тощими и покорными. Когда мы их нашли, они не могли даже мычать. Их отпаивали несколько дней теплой водой с медом, пока они не начали есть по нормальному. Заобязали возиться с ними всех женщин и детей. Свиней у нас прибавлялось гораздо быстрее, чем другой живности. Я не знаю, что они жрали, но казалось даже, что они не очень похудели, от вынужденной голодовки. Находили курей, гусей, нашли двух индюков. Нашли кроликов. Мы умучились мастерить клетки. Места стало катастрофически не хватать. Бегать с подворья на подворье для работы не очень удобно. Назревал кризис перенаселения животных.