– Угрюмого назначили главным военачальником и начальником службы безопасности, но Серегу вывели из-под его подчинения, мотивируя это тем, что слишком жирно будет. Серега вступает в его подчинение только в случае внешней угрозы.
– Мне все сказали спасибо.
На этом заседание Совета закончилось, и мы все пошли к столу, к официальной части. Ах да, я еще зашел в больничку и забрал тихонечко СВД, с которой Лена проторчала в форточке все собрание, и аккуратно отнес в оружейку. После этого навестил Ильяса и мы под покровом темноты перетащили РПК в кочегарку, там Ильяс его почистил и отдал Семенычу, который бурча заныкал его в шлюз (комнатка с входом в подземелье). Сходил ко второму стрелку и переговорил с ним. Рассказал, что мне пришлось сдать часть информаторов, совершенно ненужных, попросил его быть поосторожнее. Обговорили возможные ситуации, что делать, если я буду недоступен. Я объяснил, как найти парочку тайников с оружием и едой. Дал ему пароль, на случай быстрой эвакуации, обговорили систему почтовых ящиков. Он поделился со мной настроениями, витающими в воздухе. Пока на момент посевной решено отложить противостояние. Они тоже не идиоты и понимают необходимость проведения полевых работ. Вот ближе к лету, скорей всего, попробуют ещё. Главные горлопаны несколько взвинчены. Скорей всего они должны встретиться с идеологом движения. После этого я еще раз попросил быть поосторожнее и мы расстались, пожав друг – другу руки. Выбирался я очень аккуратно, стараясь не засветить агента. Вот из-за этих дел и задержался. Короче я пришел на вечеринку, когда она уже близилась к завершению. Скорчив постную рожу, я подошел к жене и попросил левомицетина. Веселый Угрюмый заорав, что это лечится не так, сунул мне в руки стопку с очень соленой водкой и заставил выпить. Веселье било ключом. Мужики нарезались в стельку. Я смотался.
* * *
С утра ко мне пришел Угрюмый. Внешний вид его ничего кроме соболезнования не вызывал. Мой, впрочем, тоже.
– Ну где?! – рыкнул он.
– Что, где? – рыгнул я.
– Дела, пароли, явки?
– Угрюмый, ты что, больной? – поморщился я. – Я тебе русским языком объясняю, что все получилось случайно. Просто один придурок по старой памяти посчитал нужным растрепать, а я по старой памяти принял меры. Тебе нужен снайпер и пулеметчик? Я тебе их отдал. Правда, бойцы они аховые, но мне ж надо было напугать, а это удалось, но ничего, если захочешь, то воспитаешь.
Угрюмый посмотрел на мою перекошенную харю, по сторонам, мельком глянул на дверь и видно принял решение. Его рука молниеносно метнулась вниз. Я испугался. Но его рука также молниеносно метнулась вверх и с громким стуком поставила на стол поллитра водочки. Угрюмый гордо посмотрел на меня. Я с восхищением посмотрел на него и сказал:
– Орел!, – и вытащил из ящика стола еще одну поллитру. Потом демонстративно пошарился в ящике стола и достал три зеленых, соленых, бочковых помидоры, одна из которых была надкушена.
– Во! – гордо сказал я, и мы хлопнули по первой.
Когда нас нашли – мы сидели обнявшись, и пели: «Ты не вееейся черный воооорон, над моееееею головооой…». Помидоры на столе лежали все три, надкушенные, но не съеденные.
* * *
На следующий день выяснилось, что большинство народа заключили с нами договор. Кстати, забыл сказать, договор мы заключали на десять лет. По истечении этого срока, если человек все отдал, то мог собирать свое добро и валить куда хочет, а мог продлить договор.
Начались суровые, сельскохозяйственные будни. Распределили участки. Пашкины сервы распахивали их и оставляли хозяевам, а те уж делали с ними все, что хотели. Хорошо еще, что в суровые 90 – е годы садовые участки были основным подспорьем в выживании нации, поэтому трудно было найти человека, который не знал с какого конца подойти к этой проблеме. Большинство подошло к решению продовольственной программы традиционно: картошка, свекла, морковка, кабачки и т.д. В общем, тот же огород, только в увеличенных размерах. Мы, во главе с Пашей занялись пчеловодством, благо это у них был семейный бизнес. Пчеловодством выразили желание заняться еще пара человек. Выделив пчел этим бортникам, мы начали заниматься свиноводством. Иван с братьями засеяли зерно. Прошу учесть, что опыта у нас все-таки было маловато. Поэтому начиналось все так сумбурно. Хорошо, что Наташа высадила кучу рассады, а то бы мы хлопали клювами, провожая погожие весенние деньки. А так вроде бы все успевали. Построили большие теплицы, крыли их стеклом, высаживали рассаду. Было весело.
* * *
– Стреляют.
– Слышу.
Прыгая на одной ноге, я пытался другой попасть в штанину. Наконец это получилось и, схватив автомат, я побежал на улицу.
Навстречу мне неслись полуодетые люди. На улице взревел мотор, раздавались лающие команды. Я выскочил в тот момент, когда Серега запрыгивал в кабину джипа. Джип развернулся и рванул в сторону стрельбы. Над головой ожил АГС-30 и Корд, значит противник уже где-то не очень далеко.
Кто-то включил ревун. База начала наполняться народом. Полуодетые люди, женщины, прижимающие к себе детей. Женщин и детей прятали внутри главного здания. Угрюмый громко распоряжался, формируя боевой отряд. Загрузившись в вахтовку, они выехали из ворот. Тем временем стрельба усилилась. Судя по всему, подошел Серега с ребятами. Послышались разрывы гранат. Потом шумное ура и все стихло. Нет, ну немного постреливали, но и все. Оба командира слиняли, оставив базу практически неохраняемой. Меня терзали смутные сомнения. Я изо всех сил рванул за Саней, впрочем, рвать пришлось недалеко – Саня стоял в двух метрах от меня с таким же растерянным лицом.
– Саня, громко командуй, распределится по боевым постам.
Лицо все еще растерянное, но видны осколки мыслей и напряженная работа на челе.
– Распределится по боевым постам! Женщины с детьми спускаются в подвал!
Гигант мысли! Вы когда-нибудь пробовали у какой-нибудь одинокой бабули, зайти ночью на кухню, не включая света, а потом включить его. Ну? Ослепшие тараканы носятся, сталкиваясь между собой, и если не успеешь отпрыгнуть в сторону, то могут затоптать вас, а то и покусать (а может и загрызть! Насмерть!). То же самое началось во дворе базы. Одни бежали туда, другие обратно. Ко мне пробился Майкл с Саней, Алина, Лена и пятеро сервов, причем трое из них официально переданы Угрюмому, а издалека, раскидывая людей, двигалась фигура Семеныча, за которым скромно потерялся Ильяс. Та же растерянность на лицах, те же извечные вопросы, поставленные на заре зарождения демократического общества в России1. Ей-богу при взгляде на них, захотелось заплакать матерными слезами. Если бы здесь был шпиён, то вся контрразведывательная сеть, создаваемая с таким трудом, в условиях жесточайшего естественного отбора людей из населения, была бы провалена. Скажите пожалуйста, чтобы вы подумали, когда при громких командах главного начальника, часть людей не кидается выполнять его, безо всякого сомнения, мудрые и своевременные распоряжения, а бежит к человеку, который даже не является их непосредственным начальником и с собачьей преданностью заглядывает ему в глаза, повиливая хвостом. Вот-вот! Я бы подумал то же самое!
Сделав вид, что это не ко мне, я решительным шагом побежал к башенкам над воротами, где было мое место по боевому расписанию. Вы представляете! Всё это сборище имбецилов потянулось за мной! Пришлось остановиться и разъяснить кто, куда и по какой причине должен идти. Самое поганое, что во время паники человек, увидев сборище, присоединяется к нему, в надежде, что там ему помогут, либо хотя бы объяснят, что происходит. Так и получилось, что я пытался наладить порядок в этом мельтешение. Саня орал с другой стороны двора и находился не в лучшем положении. Кое-как разобравшись за рекордно короткое время (минут за сорок), мы были всецело готовы к атаке. Слава богу, что на нас в это время никто не напал. До утра мы проторчали на стенах, хотя Серега с Угрюмым и прислали паренька с вестью об отбитой атаке.