Он подошел к Джиму.

– Дэн здесь? – спросил он.

– Вот он, – сказал Джим, указывая на меня.

– Здравствуйте, – сказал тип. Он внимательно посмотрел на меня. – Вы выпьете чего-нибудь?

– Виски, – сказал я.

Он заказал два виски. Он был не очень высок, но страшно широк.

– Вы хотели меня видеть?

– Да, – сказал он. – По поводу вашего брата Ричарда.

– Вы его друг?

– Нет, – сказал тип. – Я с черномазыми не дружу.

Говоря это, он смотрел на меня. Я не двигался.

– Я тоже не дружу, – сказал я.

– Ричард действительно ваш брат?

– У нас были разные отцы.

– А черным был его отец?

Я не ответил. Он ждал и пил виски маленькими глотками. Джим стоял за стойкой на другом конце.

– Пойдемте, – предложил я. – Найдем место поспокойнее.

Я взял наши рюмки и направился к одному из столиков. Брюнетка, которую я до этого поимел в кабине, в этот момент только выходила из туалета.

Усаживаясь, она одарила меня улыбочкой. Не задумываясь, я ответил ей гримасочкой.

Мы сели.

– Давайте, – сказал я. – Начистоту.

– Сюда Ричард прийти не может, – сказал он. – Мне он предложил пятьдесят долларов, вот я и пришел.

– Пятьдесят долларов? А где он их возьмет?

– Из тех ста, которые вы мне дадите для него.

Я глубоко вздохнул. Я держался обеими руками за край стола и видел, как белели костяшки.

– А если у меня нет ста долларов?

– Возможно, хозяин бара захочет узнать, какой цвет кожи у вашего брата.

– Ник? Да ему сто раз на это наплевать, – заверил его я.

Мужчина казался растерянным. Он посмотрел на меня. Пускай смотрит. У остальных за пять лет было достаточно времени, чтобы насмотреться.

– Откуда вы знаете Ричарда? – спросил я.

– Познакомился в одном баре.

– Вы – метис, – выпалил я. – Покажите свои ногти.

Он встал.

– Сожалею, но мне так необходимы эти сто долларов. Я буду вынужден попросить их у кого-нибудь другого. У кого-нибудь из ваших знакомых, например.

Встал и я. И положение было не очень удобным, и мало места для разворота, но я так прочувствовал этот удар, что моя левая рука сработала сама по себе. Его челюсть хрустнула; правой рукой я подхватил его за отворот пиджака в тот момент, когда он собирался сердечно рухнуть на пол.

Пальцы левой руки сжались в кулак, разжались, и так два или три раза; я чувствовал себя хорошо. Шлюха да оплеуха – вот она, жизнь-то… С чего я взял, что в ней может быть что-то другое? Господи! Сделай так, чтобы я успевал давить и размазывать их жизни, пока они не раздавили мою; и я клянусь, что в моей никогда больше не будет тоскливых дней.

Разумеется, нашей маленькой разборки никто не заметил.

Джим смотрел на меня. Встретившись со мной взглядом, он отвел глаза в сторону. Тип продолжал стоять; я даже не знаю, как он держался на ногах, в полном отрубе, но стоя. Я посадил его на стул и стал ждать. Он с трудом открыл глаза и справился с приличным комом в горле. Его рука бережно ощупывала подбородок, как что-то очень ценное.

– Поднимайся, – сказал я.

– Зачем? – прошептал он.

– С Ричардом повидаться.

– Нет.

Я сжал кулак и начал легкомысленно постукивать по краю стола.

– Я не знаю, где он находится, – добавил он.

– Когда вы должны встретиться?

– Сегодня вечером.

– Сегодня вечером – это уже сейчас. Пошли, я тебя провожу.

– Я хочу пить… – сказал он.

– Пей свой виски, там еще что-то осталось.

Он с трудом допил. Выглядел он очень усталым.

– Я не знаю, где Ричард, – повторил он.

По-видимому, он сам был не очень убежден в том, что говорил.

– Я тоже не знаю. Вот поэтому-то мы и пойдем его искать. Давай.

Я поднялся, поднял его и подтолкнул к бару.

– Джим, – попросил я. – Принеси, пожалуйста, мой плащ.

Джим направился к гардеробу.

– Ну, – продолжал я, – где же этот храбрый Ричард?

Внезапно я увидел свое отражение в зеркале, в глубине бара, и я понял, почему тип мне не отвечает. Однако я был спокоен, намного спокойнее, чем в тот вечер, когда нашел спящего Ричарда у себя в прихожей. Намного спокойнее, чем во все эти дни, когда искал другую квартиру.

С этим надо было кончать сегодня же вечером или от всего отказаться. От всего. Включая шлюху в кабинке, оплеуху в зале, Шейлу, ребенка. Внезапно все это стало желанным как никогда. Все это, а еще глушить виски, а еще бить морды кретинам, которые нажираются, вместо того чтобы заниматься любовью, так как на трезвую головку не осмеливаются.

Джим протянул мой плащ, я накинул его, чтобы не выходить на улицу раздетым.

– Давай, – сказал я типу.

Ник у меня ничего спрашивать не будет. Со мной такое случалось не часто. Он шел впереди меня.

– Далеко? – спросил я.

– Не очень, – ответил он. – Около Сто пятнадцатой улицы.

Сто пятнадцатая – это в Гарлеме.

– И много у тебя делишек с этими черномазыми подонками? – спросил я.

– На этом можно подзаработать, – сказал он.

– Да, именно так и думают все нормальные люди, – согласился я. – Но их сразу же заносит…

Он посмотрел на меня с беспокойством. Я был намного выше, чем он, но он зато весил порядочно. Толстый, как пивная бочка.

– Тебе нравится получать по роже? – спросил я.

– За пятьдесят долларов можно и получить, – ответил он.

– Я бы хотел знать, о каких долларах идет речь, – усмехнулся я. – Если только мой якобы брат Ричард за это время не нашел другого простофилю.

– А зачем же вы туда идете, если он не ваш брат? – удивился тип.

– Мне нравится смотреть на их рожи, – сказал я.

Я знаю, что со мной происходило. Я раздваивался. Мы уже наполовину разошлись, и я осознавал, что рано или поздно придет время выбирать. И вот время пришло. Я думал о Шейле, о телефонной кабине. Я думал о черномазых мордах, которые получали дубинками во время восстания в Детройте, и ехидно посмеивался. Выбор был сделан. Я предпочитал давать в морду, а не получать по ней.

Даже если придется дать в морду этой бесподобной сволочи – моему брату Ричарду.

Я остановил проезжающее такси и назвал адрес.

Внутри было грязно и зловонно. Тип, который пришел со мной, сказал несколько слов черному за стойкой, и тот указал нам на лестницу, ведущую в подвал. Не оборачиваясь, я начал спускаться первым. Не знаю, много ли там было посетителей, я не смог бы описать то, что промелькнуло перед моими глазами в этой похожей на многие другие забегаловке.

Я никак не мог понять ее планировку. Внизу от лестницы начинался коридор, который заворачивал под прямым углом. Мы повернули вместе с коридором, и в конце его я увидел другую лестницу, ведущую наверх. Их, наверное, часто путали, эти непутевые лестницы. Наша дверь была третьей справа.

В задымленной и вонючей комнате находились две девицы цвета кофе с молоком и один мужчина. Одна из девиц сидела за столом и, ожидая неизвестно чего, ничего не делала. Что касается мужчины и другой девицы, то они без всякого смущения тискались на видавшем виды диване. Платье девица уже сняла, а оставшегося на ней явно не хватало для прикрытия того, что надо было бы прикрыть.

У мужчины – а это был, конечно же, Ричард – от пота блестело лицо. Он медленно поглаживал бедра своей подруги. Они лежали рядом, и я видел, как руки Ричарда скользят вверх к упругим округлостям, которые натягивали до предела – вот-вот треснет – замусоленный лифчик.

Хорошо, что до этого я поимел у Ника маленький сеанс с той брюнеткой, потому что зрелище меня возбуждало, хотя одновременно и коробило. В комнате царил беспорядок. Пахло потом. Меня била дрожь, но это было не так противно.

Завидев меня, никто из них не поднялся. Было слышно лишь, как ворочается Ричард да прерывисто дышит женщина на диване.

Тип прервал эту очаровательную сцену, и я поймал себя на том, что разглядываю другую девицу. У нее были длинные и жесткие волосы, немного выступающий вперед рот и большие худые руки.