Прошло уже несколько месяцев после той ночи в здании Еелту, когда Дэгьюс сражался и победил членов современной секты драгаров, решивших возродить свои древние имена. С тех пор глаза Дэгьюса излучали тепло и радость и он часто смеялся. Драстен не мог припомнить, когда видел его более счастливым.

Сначала Дэгьюс поговаривал о том, чтобы построить свой собственный замок в северной части имения МакКелтаров, но Драстен быстро положил конец таким глупым разговорам. Замок Драстена и Гвен, сооружением которого занимался Дэгьюс – потрясающий дом, который был подарком для них оговоренным заранее в мельчайших деталях, – насчитывал более ста двадцати комнат. Он мог вместить в себя целый клан, и Драстен хотел так и сделать – поселиться там всем кланом.

Не для того он уже дважды терял своего брата, чтобы теперь в чем-то ему отказывать. Кланы не похожи на современные семьи. Клан горцев всегда вместе: они вместе работают, вместе отдыхают и вместе воспитывают детей. Отвоевывают себе скромное место под солнцем и до краев наполняют его своим уникальным наследием, которым они так гордятся.

Таким образом, Дэгьюс и Хло поселились в замке, с радостью заняв комнату в западном крыле, напротив комнаты Драстена и Гвен.

И каждый вечер они собирались за ужином (жены настаивали, чтобы братья изысканно одевались к нему, и Драстен был готов нацепить любую безделушку, какую попросит его ненаглядная Гвен, чтобы увидеть ее в платье и будоражащих воображение туфлях, которые носят женщины двадцать первого века), и каменный замок наполнялся смехом, дружеской беседой и любовными флюидами.

Подняв голову, Драстен посмотрел на портрет отца, Сильвена. Рядом с ним над камином висел портрет их матери, Нелл. Драстену показалось, что карие глаза Сильвена весело подмигнули ему, а улыбка Нелл стала еще милее. Да, жизнь прекрасна. После всех тяжелых испытаний, которые им пришлось пережить, она потекла размеренно и в ней больше не было сложных вопросов, нарушений клятвы, путешествий во времени, проклятий, злых друидов и цыган, безумных Видящих и Туата-Де. Драстен с радостью предвкушал долгие годы такого мирного, спокойного существования. Остаток его жизни должен быть счастливым.

Он отодвинул тарелку и как раз хотел предложить всем пройти в библиотеку, когда в гостиную ворвался их дворецкий, Фарли; его седые волосы встали дыбом, а сгорбленная спина напряженно выпрямилась. Его явно что-то вывело из себя.

– Милорд, – торопливо откашлявшись, обратился Фарли.

– Мистер МакКелтар, – поправил его Драстен уже в бог знает какой раз с улыбкой, говорившей: «Мне ужасно надоело напоминать, но я проявляю терпение». Сколько бы раз он ни повторял, что он не помещик, а просто мистер МакКелтар (вот Кристофер, его современный отпрыск, живший выше по дороге в самом древнем замке во всей Шотландии, – тот настоящий помещик), Фарли отказывался это слышать. Дворецкий, которому было уже за восемьдесят, но который постоянно утверждал, что ему шестьдесят два, никогда не был дворецким до того дня, как впервые появился у них на пороге, и, очевидно, он решил, что будет служить дворецким только у лорда. И все тут. И он ни за что не позволит Драстену помешать ему реализовать свое намерение.

Если бы не Гвен, Драстен был бы более строг в этом вопросе, но Гвен души не чаяла в Аяне Лвелине МакФарли с того самого дня, как тот приехал к ним в сопровождении большого количества МакФарли, которых тоже надо было устроить в имении. С тех пор Драстен не мог с уверенностью сказать, чей это замок – Келтаров или Фарли.

«Если быть объективным, – криво улыбнулся Драстен, – то это замок Фарли хотя бы потому, что они сильно превосходят Келтаров по численности». По последним подсчетам, он нанял четырнадцать детей дворецкого и их супругов, семнадцать внуков, и к ним «прилагалось» еще двенадцать детей, от младенцев до подростков. Род МакФарли процветал и воспроизводился, как воспроизводились кланы в старые добрые времена. Драстен поднял взгляд, пытаясь понять, в чем дело. Скользнув мимолетным взглядом по своей ненаглядной чувственной женушке, он подумал, что приятно смотреть вот так перед собой.

– Да, милорд МакКелтар.

Драстен закатил глаза. Гвен хмыкнула в салфетку.

– Я хочу доложить, милорд, что к вам пришла посетительница, и хотя, возможно, это не мое дело, но с этой девушкой, – Фарли фыркнул, – с ней что-то не так. Она не такая как мисс Хло, – за этими словами последовала широкая полная любви улыбка, – или наша прекрасная леди Гвен. Поистине, наша гостья напоминает мне его, – дворецкий кивнул в сторону Дэгьюса, – когда он только приехал. С ней определенно что-то не в порядке, явно не в порядке.

У Драстена засосало под ложечкой. Его мир и покой снова подвергаются опасности. Ни больше ни меньше. Он вопросительно посмотрел на жену.

Гвен пожала плечами и покачала головой:

– Я никого не жду, Драстен. А ты, Хло?

– Нет, – ответила Хло. – А что с ней не так, Фарли? – с любопытством спросила она.

Дворецкий снова раздраженно откашлялся, несколько раз хмыкнул и, старательно подбирая слова, произнес:

– Вообще-то она вполне нормальная девушка, я хочу сказать, на первый взгляд, но, – он замолчал с чрезвычайно огорченным вздохом и несколько раз прочистил горло, прежде чем продолжить, – должен заметить, что у нее есть некоторые э-э... проблемы с физической устойчивостью.

– Что? – нахмурившись, спросила Гвен. – Проблемы с физической устойчивостью? Что, черт возьми, это означает, Фарли?

Драстен глубоко вдохнул, затем медленно выдохнул. Ему это не нравилось. Проблемы с физической устойчивостью не предвещали ничего хорошего безмятежному существованию обитателей замка Келтаров.

– Именно то, что я сказал. Проблемы с физической устойчивостью, – повторил Фарли, очевидно не желая продолжать описание нежданной гостьи.

– О Боже, – слабым голосом произнесла Гвен. – Ты хочешь сказать, что она то физически присутствует, то нет? То есть, что она время от времени становится невидимой?

– Я этого не говорил, – отрезал Фарли. – Если бы я это утверждал, меня могли бы счесть немного не в себе.

– И она спрашивает меня? – раздраженно спросил Драстен. Как такое могло случиться? В двадцать первом веке он знал лишь тех, с кем познакомился через Гвен, да еще людей из соседних поместий. Он был уверен, что не заводил знакомства ни с кем, у кого могли бы возникнуть проблемы с физической устойчивостью. Такого человека он избегал бы, как зачумленного. Довольно с него колдовства и магии. За дюжину человеческих жизней они успели ему изрядно надоесть.

– Нет, она спрашивает его, – Фарли кивнул на Дэгьюса.

– Меня? – Дэгьюс выглядел очень удивленным. Посмотрев на Хло, он пожал плечами. – Я сам ничего не понимаю, дорогая.

Тяжело вздохнув, Драстен встал. Теперь можно забыть о спокойной жизни и о простых житейских радостях. Как глупо было думать, что жизнь жрецов Келтаров когда-то станет нормальной. В любом чертовом веке.

– Похоже, будет лучше, если мы попытаемся во всем разобраться, – сказал он. – Я, во всяком случае, не думаю, что девушка, у которой проблемы с физической устойчивостью, соизволит исчезнуть навсегда и оставить нас в покое.

Когда он вышел в холл, Дэгьюс, Гвен и Хло последовали за ним. Габби стояла у входа в замок и ошеломленно вертела головой. Адам не потрудился сказать ей, что МакКелтары живут в великолепном замке с круглыми башенками и квадратными башнями, окруженном громадной каменной стеной со множеством опускающихся решеток и барбаканов, а в одном только главном холле могли бы поместиться все одиннадцать комнат ее дома викторианской эпохи.

Адам, видимо, не подумал о том, что она захочет пригладить расческой волосы или напудрить носик – словом, попытаться придать себе более презентабельный вид перед... аристократами, или... или пэрами, или как там называются люди, которые живут в замках.

Нет, он просто снова втянул Габби О'Каллаген, растрепанную и невыспавшуюся, в еще одну сложную ситуацию совершенно неподготовленной.