Конечно, теперь проще всего было бы просто развалить ее одним-двумя ударами, но сейчас, когда их шансы на благополучный выход на поверхность существенно возросли, Диге не хотелось рисковать. Зачем-то же ее здесь построили? Вот то-то и оно! Так что мы уж лучше не спеша, потихонечку, по камушку…

Неведомо кем и для чего сложенная преграда пошатнулась и, подняв облако серовато-желтой пыли, с глухим стуком обрушилась, осыпалась куда-то вниз и внутрь. Из пролома дыхнуло пыльным, но на удивление сухим – гораздо суше, нежели в коридоре – воздухом. А ведь обычная для катакомб влажность – семьдесят – восемьдесят процентов!

Маринка до боли закусила губу и испуганно зажмурилась, готовясь к повторению «колодезного» ужаса и изо всех сил уговаривая себя, если вдруг что, не кричать. Однако все было спокойно, никто не отскакивал в сторону, не уворачивался от выпадающих из отверстия костяков и даже не матерился, как в прошлый раз Матрос. И девушка решилась открыть глаза. Конечно, не оба сразу. По очереди. Сначала один, затем другой.

Впереди и на самом деле ничего страшного не оказалось. Просто груда разнокалиберных камней, в которую превратилась рассыпавшаяся стенка, да обтянутая перепачканной штормовкой широкая спина их предводителя, заглядывающего в открывшийся проход. За поясом, рядом с батареей «коногона» и чуть пониже задравшейся куртки, блеснула в свете Вениковского фонаря рукоять пистолета. У предводителя подземников тоже была маленькая слабость: он никогда не спускался под землю без оружия – не то привезенного из армии, не то «накопанного» и заботливо отреставрированного друзьями-следопытами пистолета «ТТ».

– Остаемся на месте, – не оборачиваясь, буркнул Дига. – Схожу, гляну, что там. – Парень перенес ногу через каменный развал и скрылся в темноте, словно провалившись куда-то вниз. Отсутствовал он не долго, меньше минуты, затем его голова вновь показалась в разверзнутой пасти пролома. Хрипловатый от природы голос предводителя сейчас звучал как-то необычно, немного сдавленно.

Впрочем, если бы Марина не знала его, как бесстрашного подземника, почти что человека-легенду городских каменоломен, она наверняка подобрала бы совсем иное определение – «испуганно»:

– Валяйте за мной, вроде… безопасно. Комната какая-то или зал, не могу понять. И фонари зажгите, осмотримся получше, а то тут что-то странное. Очень странное… Только смотрите осторожненько, сразу за лазом небольшой спуск, потом пол под уклон идет. Да, Маринка, здесь кое-кто, гм, лежит, так что постарайся не орать.

– Можно, я ей рот зажму? – вполне серьезно осведомился Зуб, старательно вытирая сомнительной чистоты ладонь о куда более грязные штаны. – Я аккуратненько, любя.

– Обойдесси! – прекрасно понимая, что он пошутил, на всякий случай сообщила в очередной раз перепуганная Марина, вслед за Светланой подходя к проделанному Дигой проходу. Зуб довольно заржал – беззлобно подкалывать новенькую ему нравилось. Как нравилась и сама новенькая.

– Давай руку. – Уже успевший спуститься Веник помог Светке преодолеть упомянутый старшим спуск и с готовностью протянул руку идущей следом Марине.

Спускаться было страшновато, но в затылок дышал Зуб, уже наверняка придумавший очередной способ своего странного ухаживания, и девушка шагнула вперед. Веник тут же решительно подхватил ее под локоть, тихонько шепнув:

– Да не бойся ты, ничего страшного. Смотри не свались. Парень заботливо посветил ей под ноги, помогая спуститься по небольшой, меньше метра высотой, куче хаотично наваленных камней. Застывшая с другой стороны импровизированного спуска Света – ноги широко расставлены, словно у стоящего на неровной поверхности человека – подхватила ее под другую руку:

– Спокойно, подруга, скоро выберемся отсюда. Помнишь, как у нас говорят: «Есть тяга – есть выход»? Раз воздух движется, значит, лаз на поверхность где-то близко. Расслабься. И не упади, смотри – пол тут ровный, но немного наклонный. На спуск, короче, похоже.

Маринка честно постаралась выполнить предпоследнее пожелание, но не преуспела: предостережение Дига из головы не выходило, и расслабиться не получалось. Пока что скрытая многовековой подземной тьмой зловещая химера «кое-кого, кто здесь лежит», вставала перед ее мысленным взором во всей своей истлевшей красе, представляясь чем-то вроде оживших скелетов из книг знаменитого фантаста-«некроманта» Ника Перумова.

– Расслабься, говорю. – Почувствовав ее напряжение, Света сильнее сжала руку. – Ну, вот чего тут бояться-то? Сама глянь… – И, опережая Маринкино испуганное «не надо», неожиданно повела своим фонарем в сторону.

Тихонько охнув, девушка уставилась на лежащую на наваленных подле входа камнях самую настоящую мумию – человеческий скелет, обтянутый желтовато-коричневой, напоминающей пергамент кожей. Одежда – мешковатые, будто ставшие на несколько размеров больше, чем нужно, неопределенного цвета штаны и куртка – тоже неплохо сохранилась. Как и невысокие сапоги, до сих пор запорошенные известковой пылью. В уродливых пальцах, с выпирающими под истончившейся кожей костяшками, покойник продолжал сжимать совершенно сгнившую рукоять кирки. Оживать, или, говоря языком упомянутого выше фантаста, «разупокаиваться», мертвец, похоже, не собирался, и Маринка немного успокоилась. И действительно, чего это она? На похоронах, что ли, никогда не была? Мертвых не видела? У дедушки, например. Можно подумать!

«Ага, можно, – язвительно согласился не к месту проснувшийся внутренний голос, – а хоронили на всех тех двух похоронах, где ты присутствовала, исключительно найденные в подземелье древние мумии неизвестно как и от чего погибших людей».

Вздрогнув, девушка испуганно отвела взгляд и, повинуясь Светкиной руке, сделала шаг в сторону, освобождая путь идущим следом Зубу с Матросом. Шагнула на обещанный «ровный, но немного наклонный» пол, и едва не упала – уклон оказался довольно-таки ощутимым.

За спиной зашуршали, осыпаясь, мелкие камешки. Вся группа была в сборе. Утвердившись в более-менее вертикальном положении в нескольких метрах от входа, ребята ошарашенно осматривали в свете переключенных в режим дальнего света фонарей место, куда их завел незнакомый коридор. А поразиться или, как минимум, как следует удивиться было чему. Совершенно неожиданно подземники оказались в самой настоящей пещере. Очень необычной пещере; «необычной» – это если даже не обращать внимания на тот факт, что никаких пещер в протянувшихся на многие сотни километров известковых массивах по определению не должно было быть.

Тем не менее пещера была, причем удивительная: огромное – свет фонарей едва доставал до потолка и дальних стен – помещение имело, судя по всему, форму сферы. О размерах ее можно было только догадываться – кривизна внутренней поверхности, в которую и уперся ход, была совсем небольшой. По крайней мере идти (или спускаться) можно было, не особо опасаясь упасть и «поехать» вниз.

Но на этом все «необычности» не заканчивались: внутренняя поверхность исполинского шара была абсолютно черной и блестящей, никоим образом не напоминая матовую серо-желтую палитру ракушечника. Скорее – оплавленный и почерневший от немыслимого жара песок. Именно так, судя по скупым воспоминаниям отца, физика-ядерщика, много лет проработавшего в закрытом «почтовом ящике», выглядел изнутри эпицентр подземного ядерного взрыва. Спрессованная чудовищным давлением, оплавленная многими тысячами градусов порода; тот самый знаменитый стеклянный свод с удивительными, застывшими причудливой паутиной сталактитами из расплавленного и мгновенно отвердевшего камня.

Правда, там была еще радиация…

Не к месту припомнившийся папин рассказ заставил Маринку зябко повести плечами и даже позабыть – на время, конечно! – о лежащих рядом останках: аналогия вышла какой-то уж больно страшной. Нечего сказать, приехала к тетке в гости, позагорать, в море покупаться! Хотя, с другой стороны, – ну какие ядерные взрывы в катакомбах под территорией миллионного курортного и портового города?! Придет же в голову такая чушь! Нет тут никакой радиации, и сталактитов, вон, тоже никаких нет! Просто странная пещера, по неведомой прихоти природы принявшая форму идеально-правильного шара. В конце концов, она где-то слышала, что известняк – карстующаяся порода, значит, и пещеры здесь тоже имеют полное право быть.