Мои коленки чуть-чуть дрожали. Мне было страшно.

— В сито неси, — гаркнул детина и дал мне в лоб ладонью.

Я покачнулся. В голове у меня застучало. Чудом я не упал. Дрожащими руками держал я ящик. Я нес его как в бреду. Я нес его по темным улицам, тяжело дыша. Нес, оступаясь на каждом шагу. Я чуть не плакал. Куда я должен его нести? Я принес ящик домой. Положил в передней. Всю ночь я не мог уснуть. Заснул лишь под утро. Мне снились кошмары. Я открыл ящик к вечеру.

Ровными рядами, завернутые в тонкие бумажки, лежали в ящике мандарины.

Мальчик Митя был уже в таком возрасте, что вполне мог сказать слово «мама».

Мама Мите говорит:

— Скажи — «мама».

А он молчит.

Папа ему говорит:

— Скажи — «папа».

Так он тем более молчит. Он знал от взрослых, что это слово в самом раннем детстве обычно вторым произносится. И про себя думает: «Для того, чтобы произнести хотя бы одно слово, нужно пошевелить языком. А вот как раз этого-то мне и неохота. Поесть мне все равно дадут, попить дадут, гак что вполне можно ничего не делать!»

Надо отдать должное: в этом смысле он был очень даже сообразительным, этот малыш. Он, как говорится, с колыбели понял, что его все равно будут кормить, если он даже и просить об этом не будет.

Он еще дальше пошел в своей сообразительности. Он мог предположить, что его переведут на самое усиленное питание. Он так рассуждал: «Родители подумают, будто я не здоров, раз так долго не могу произнести слово «мама», и будут меня вовсю кормить разными вкусными вещами, чтобы я как можно скорее произнес это слово». И верно. Родители его вовсю кормили, изо всех сил старались — такие порядочные, любящие своего ребенка отец и мать.

Митя тоже старался. Можно только позавидовать его блестящему аппетиту.

Однажды, дело было вечером, папа с мамой сидели за столом и пили чай с вареньем. А Митя смотрел из своей кроватки на прекрасное варенье, ему вдруг захотелось чайку, и он вслух вздохнул.

— Эх, папаша, мамаша, — сказал он, — дали бы и мне чайку с вареньицем, ей-богу, очень хочется…

Он тут же испугался, что теперь ему и впредь придется шевелить языком, если родители услышали, но опять вслух сказал:

— Фу-ты, черт!..

Родители моментально повернули к нему свои головы. Надо себе представить, как они удивились! Мама выронила чашку с чаем, и чашка разбилась вдребезги. А папа бросился вон из комнаты и долго стоял на лестничной площадке, ничего не понимая. Он никак не мог вернуться в комнату от перенесенного удивления и страха. В конце концов он вернулся на цыпочках.

Родители подошли к Митиной кровати, а сын, не будь дурак, закрыл глаза, притворяясь спящим. Чтобы не подумали, чего доброго, будто именно он произнес эти четкие слова.

Родители только пожали плечами, посмотрели друг другу в глаза и моргнули по нескольку раз. Они решили, что им показалось.

Дальше самое интересное! Папа с мамой куда-то вышли, а их сын Митя встал в своей кроватке, попрыгал на подушке, сделал стойку на руках. Это был на редкость здоровый, откормленный, крепкий ребенок.

Он вылез из кровати, пошел в другую комнату, снял трубку телефона, набрал номер и сказал:

— Алло! Как поживаешь, старик?

Писклявый голос ему ответил:

— Твоими молитвами, старик.

— Одними молитвами не проживешь, — сказал Митя.

— Боюсь сорваться, — сказал писклявый голос.

— А я уже сорвался, — сказал Митя.

— Да ну! — испуганно сказал писклявый голос

— Но все пронесло, — сказал Митя.

— А я еще ни разу не срывался, — сказал писклявый голос.

— У тебя еще все впереди, — сказал Митя.

— Намного ли ты старше? — сказал обиженно писклявый голос.

— На два года, Василий, — сказал Митя.

— Можно подумать, что лет на двадцать, — сказал Василий.

— Твои допотопные не скоро явятся? — спросил Митя.

— Опасно, — сказал Василий.

— Ну, будь здоров, старик!

Митя так рассуждал: «Если я буду ходить при родителях, мне, чего доброго, придется самому на горшок ходить, мыть руки, еще, чего доброго, посуду мыть заставят, а то и того хуже, за чем-нибудь пошлют, — нет, лучше я все-таки полежу, не стоит этого делать. Раз никто не знает, что я ходить умею. А если они меня будут ставить на ноги — я буду падать. Никто никогда в жизни не догадается, что я давно могу не только ходить, но и бегать».

Он вышел на балкон и стал смотреть на улицу. Его опять очаровал вид сверху, и он никак не мог уйти с балкона. Надо думать, он не впервые появлялся на балконе в отсутствие родителей.

Несмотря на свою сообразительность, он не рассчитал время.

Возвращаются родители и не находят сына на месте. Они в крайнем отчаянии носятся по комнате, заломив руки. И вдруг видят своего сынишку на балконе. Он удивительно крепко стоит на ногах, совершенно не держась за перила.

Отец с матерью чуть не свалились, увидев такое, но быстро смекнули, что первым может свалиться их сын, и поэтому остались на ногах, вернее, бросились к балкону.

Состояние у них в этот момент, конечно, было ужасное. Отец, например, закричал:

— Я тебя отдую!!!

А мама сказала:

— Что же это такое делается, а?!

И тут (вот что самое интересное!) сын, совершенно забыв, что ему следует молчать как рыба (если он хочет есть и пить, не работая языком), вдруг крикнул:

— Ничего не делается, подумаешь, какая важность!

Надо опять-таки отдать ему должное, он тут же понял свою ошибку и закричал во всю глотку:

— Ничего я не говорил! Ничего я не говорил!

Но это только усугубило положение. Все-таки, безусловно, он не обладал хитростью взрослого человека. Пожалуй, это самое основное, чего ему недоставало в его изобретательности.

Что происходит с родителями после его слов? Известно что. Мать ложится в постель и тяжело дышит. Отец точно так же тяжело дышит и бежит к телефону.

И самое любопытное, что после всего этого их сын, сколько его ни ставили на ноги, тут же падал. И сколько его ни просили сказать слово «мама», он ни звука не произнес.

Он проявил удивительную твердость и принципиальность в этом отношении.

Приезжает доктор.

Мама к этому времени встает с постели, оправившись от потрясения, но вид у нее бледный. У сына же краснощекий вид, и он продолжает лежать в кровати, притворяясь, что спит.

— Его нужно разбудить, — говорит доктор.

— Ой, ай, ребенка будить, как же так, как жаль, обидно, невозможно, как же можно, — говорят родители.

Доктор говорит:

— Не могу же я приезжать второй раз, меня ждут другие больные. У меня времени в обрез.

Родители, вздыхая, говорят:

— Может быть, у вас есть хоть немножечко времени подождать, когда он проснется? (До чего же все-таки, заметьте, родители любят своего ребенка!)

Доктор говорит:

— У меня нет времени, я вам уже сказал. А чем, собственно, он болен? Глядя на вашего ребенка, не скажешь этого. Может быть, вы перепутали и у вас кто-нибудь другой болен?

Родители объясняют все поведение своего сына, и доктор хмурится. Как будто он не верит. В это время Мите надоело лежать с закрытыми глазами, тем более ему любопытно взглянуть на личность доктора, и он открывает один глаз.

Доктор сразу замечает это (на то он и доктор) и строго говорит:

— Ну-ка встань, мальчик!

От такого строгого голоса Митя, к удивлению своих родителей, встает во весь рост и твердым голосом заявляет:

— Я больше никогда не буду…

— Он просто валял дурака, — говорит доктор.

— Не может быть! — говорят родители.

— Быть все может, — говорит доктор и, возмущенный, уходит.

А родители остаются совершенно потрясенные. Они никогда не ожидали от своего сына такого поступка. Ведь они так хорошо к нему относились! А он?..