— Этого я и боялся. Где он сейчас? Где, черт возьми, моя дочь? — взволнованно спросил Лахлан.

— Они отправились в уединенное местечко, чтобы побыть там вдвоем. В то самое, где Рори застал их в прошлый раз и чуть не убил.

— Тогда предлагаю всем оседлать лошадей и скакать туда во весь опор. Очень может быть, что Рори тоже отправится туда. А поскольку у мужчины обыкновенно есть только одна причина, чтобы забираться со своей женщиной в такую глушь, то Парлан и Эмил наверняка слепы и глухи ко всему, что вокруг них…

Через несколько минут Лаган, Артайр, Лахлан, Лейт и Малколм в сопровождении своих людей уже выезжали из ворот Дахгленна. Артайр испытывал удивление и даже своего рода удовлетворение от того, что скачет бок о бок с теми самыми людьми, на чьи владения не раз совершал набеги. Кроме того, он страшился за судьбу Парлана и Эмил. С тех пор как его взаимоотношения с братом улучшились и он подружился с Эмил, он обрел наконец чувство ответственности за семью и не имел ни малейшего желания этой семьи лишиться.

Эмил услышала топот множества копыт и ударилась в панику. Было ясно, что верховые скакали со стороны Дахгленна, но женщина решила на всякий случай проявить осторожность. Спрятавшись за дерево, она дождалась момента, когда всадники появились в ее поле зрения, и вздохнула с облегчением, поскольку узнала цвета их одежды. Когда они проезжали мимо, она выскочила из своего укрытия и устремилась им наперерез. Мужчины стали осаживать коней и, ругаясь, поворачивать их назад. Заметив, в какое смятение пришло грозное войско от ее призывного крика, Эмил едва не рассмеялась.

— Он все-таки до тебя добрался, — сухо констатировал Лахлан, заметив синяки и порванное платье дочери.

— Да, но не успел мне сильно навредить. Парлан же остался у Колодца Баньши, он ранен.

Артайр помог ей взобраться на круп своего жеребца и с удивлением подумал, что он, пожалуй, слишком уж обрадовался, встретив Эмил. Неожиданно ему пришла в голову мысль, что он чуточку влюблен в невестку. Оттого-то и испытал неимоверное облегчение, заметив, что с ней все в порядке.

— Скажи, он останется в живых? Он победил?

— Да, он победил. Рори лежит мертвый на дне. Но Парлана необходимо показать лекарю.

— Что ж, тогда будет лучше всего перекинуть этого здоровенного дурня через круп лошади и отвезти в замок, чтобы поручить заботам старой Мег. Ее руки не такие ласковые, как твои, зато умеют хорошо врачевать, — сказал Лаган, и они разом пустили лошадей в галоп.

Когда Парлан увидел скакавших к нему во весь опор конников, от удивления даже приподнялся. Его пальцы охватили рукоять меча, но тут же снова ее отпустили:

Парлан узнал Лагана, возглавлявшего отряд. Однако его удивлению не было предела: во-первых, он не мог понять, каким образом Эмил удалось так быстро привести подмогу, а во-вторых, его поразило количество следовавших да Лаганом людей.

— Должно быть, ты прямо-таки долетела до Дахгленна, дорогая, — произнес о", слабо улыбнувшись, когда Эмил оказалась с ним рядом.

— Да нет. Летать мне до сих пор не приходилось. Я встретила их по дороге. Кажется, отец догадался, что человек, которого ты похоронил, вовсе не был Рори, и призвал к оружию всех обитателей замка. — Она взглянула на людей, которые стояли на краю расщелины и внимательно рассматривали что-то внизу. — Ну как? Уж теперь-то он точно мертв?

— Да, детка, — ответил ее отец и перевел взгляд на Парлана. — Если вы немного потерпите, Лейт спустится к нему и лично удостоверится в его смерти.

— Жду не дождусь, чтобы он удостоверился. Я хочу, чтобы Рори поскорее закопали. И навалили поверх могилы как можно больше тяжеленных камней, чтобы он не смог из нее восстать!

При одной мысли, что это исчадие ада может ожить, Эмил содрогнулась. Потом она присела рядом с раненым мужем, приподняла его голову и положила себе на колени.

— Ты уверен, Парлан, что на самом деле хочешь это видеть? Мне кажется, что ты вот-вот потеряешь сознание. — Она приложила руку ему ко лбу, но не обнаружила и малейшего намека на лихорадку.

— Я просто ужасно устал, дорогая. Хороший сон — и я снова стану как новенький. Но заснуть я смогу только после того, как увижу собственными глазами, что Рори опустили в глубокую могилу — поближе к тому самому аду, куда попала его душа.

Она даже не пыталась с ним спорить, но очень обрадовалась, что люди поторопились, поднимая тело Рори наверх и потом — закапывая его. Слабость Парлана беспокоила ее.

Ведь он мог пострадать при падении куда больше, нежели думал сам, она же не была столь искушенной в искусстве врачевания, чтобы на взгляд определить опасность его ушибов и ран, которые — она боялась — могли оказаться смертельными.

Эмил думала об этом всю дорогу до Дахгленна. Более того, ее тревога еще возросла, так как Парлан не мог сидеть в седле без посторонней помощи, а лицо его было белее мела.

Когда же ее любимого передали в опытные руки старой Мег, Эмил осталась помогать старухе, тщательно скрывая свое волнение. Она заговорила со старой женщиной только после того, как Парлан погрузился в сон, а они вышли за дверь.

— Он умрет?

— Не думаю, девочка. Я не обнаружила на его теле ни одного ушиба, ни одной раны, которую не могла бы излечить. Хотя, сказать по правде, я не знаю, какие внутренние повреждения он получил и насколько они опасны. Нам остается только ждать и молиться.

— Ты зачем это вылез из кровати, хотела бы я знать?

Эмил смотрела на мужа со смешанным чувством радости и ужаса. Прошло уже около месяца с тех пор, как они сражались с Рори и победили его. Парлан долго не мог оправиться от ран, и Эмил решила, что он преждевременно оставил свое ложе. Она металась по комнате, не зная, что предпринять, чтобы снова уложить его. Именно «металась» — вряд ли другое слово способно было охарактеризовать ее состояние.

— Да вот собираюсь в путь, дорогуша, — сказал Парлан, подошел к ней и поцеловал ее в нос.

— В путь? Да ты с ума сошел. Еще совсем недавно ты был при смерти!

— Ну уж не так близко от костлявой я был, как ты думаешь, — произнес Парлан, подумав, что Эмил очаровательна и в гневе.

— Когда же это, интересно, ты стал тайком подниматься с постели и разгуливать по замку?

— Как только мои сиделки перестали следить за мной днем и ночью. — Он развернул жену по направлению к двери и хлопнул ладонью пониже спины. — Отправляйся к себе и переоденься. Ты едешь со мной. — Когда же Эмил обернулась, чтобы испепелить его взглядом, Парлан в ответ только улыбнулся.

— Я не думаю, что тебе следует ехать куда бы то ни было, со мной или без меня. Не забывай, ты все еще на излечении.

Он схватил ее в объятия и легко оторвал от пола. Потом поцеловал, хотя это потребовало от него известной выдержки. В течение месяца он не прикасался к ней, и сейчас огонь желания, разгоравшийся жарче и жарче, полыхал, будто пожар. Наконец он поставил жену на ноги и улыбнулся, хотя больше всего на свете ему хотелось отнести ее в постель и заняться любовью.

— Ну как, дорогая? Это поцелуй больного — или, может быть, уже совсем здорового человека, который жаждет любви?

Эмил смотрела на него затуманившимися от страсти глазами. Более всего ей хотелось близости с ним, но он, судя по всему, был настроен на что-то другое. Она попыталась взять себя в руки и грозно нахмурилась.

— Стало быть, ты долго всех нас дурачил?

— Нет, детка. Просто хотелось тебя удивить. А теперь иди и готовься к прогулке верхом — я хочу отметить свое выздоровление. — Он открыл дверь и выставил ее из комнаты. — Да, не забудь сказать Мэгги, чтобы она перенесла сюда твои вещи. И пусть прихватит с собой колыбельку.

Эмил вовсе не была против. Она терпеть не могла спать в одиночестве, но Парлан поначалу спал так чутко, что им с ребенком пришлось перебраться в другую спальню. Он очень нуждался в целебном освежающем сне. Парлан тоже не протестовал. Но время шло, и Эмил стали терзать сомнения: хотя муж становился сильнее день ото дня, он не требовал ее возвращения. И вот теперь его предложение перебраться к нему в постель весьма ее порадовало, нужды нет, что оно прозвучало как воинская команда.