Внутри Клавдии закипела злоба. Она резко высвободилась из его объятий и сжала кулаки.

– Идиот! Я пыталась спасти твою паршивую жизнь! Лучше бы я этого не делала, и ты бы валялся здесь, как… как… – Она разразилась рыданиями и побежала от него по дорожке, однако Джем снова настиг ее.

– Простите меня, Клавдия. Пожалуйста. Я…

Голос Джоны, бегущего к ним по дорожке, прервал его.

– Милорд! Миссис Кастерс! – задыхаясь, прокричал старик. – С вами все в порядке?

Прежде чем ответить, Клавдия несколько секунд смотрела в глаза Джему, потом глубоко вздохнула.

– Да, Джона, ничего страшного. Но Ворлок… Он, кажется, поранился… – Она указала на жеребца, у которого из бедра струйкой стекала кровь.

– Да, сильно попортил себе шкуру. Видать, много щепок в себя загнал, когда через ворота-то продирался. Хорошо, что ничего больше не сломал. – И, убедившись, что с Джемом и Клавдией все в порядке, Джона стал деловито давать распоряжения относительно жеребца подоспевшим конюхам.

– Фред, беги в кладовку и принеси уксус и меловую присыпку из аптечного ящика. Сес, а ты давай к мисс Мелкшам, спроси у нее бинтов или полотна. Лукас, поищи-ка свежий навоз.

– Навоз? – удивленно переспросил Джем.

– А то! Лучшее средство – компресс из навоза с уксусом и меловой присыпкой. И глазом не успеете моргнуть, как лошадка снова будет в отличном виде. – Он указал на Рампли, который все еще крутился неподалеку: – А вот эту скотинку лучше бы убрать подальше. – Он подошел к присмиревшему Ворлоку, который понял уже тщетность своих попыток освободиться от висящих у него на шее ворот, и притих в тупой покорности.

Бросив на Джема быстрый гневный взгляд, Клавдия отвернулась от него и, все еще слегка дрожа от пережитого потрясения, направилась по дорожке в сторону конюшен.

Секунда – и Джем снова схватил ее за руку.

– Позвольте мне проводить вас до дома. Ваша тетушка хочет приготовить вам чай или… что-нибудь еще…

– Я не хочу чаю, – резко ответила она. – Я хочу, чтобы меня оставили в покое.

– Глупости. Вы пройдете со мной в дом и посидите там, пока не придете в себя окончательно.

– Я прекрасно себя чувствую и не нуждаюсь…

Но Джем уже твердо взял ее под руку, ведя по направлению к калитке.

Не успели они войти в палисадник, как Роза, словно фурия, набросилась на них:

– Ах вот вы где! Что вы сделали со щенком Джорджа? Этот мужлан из конюшни, он тряс его словно какого-то поросенка! Я хочу знать…

– Учитывая, что из-за него мы едва не лишились нашего лучшего жеребца, этот маленький негодник должен быть благодарен, что с ним не обошлись гораздо суровее, – с жаром ответила Клавдия.

– О, дорогая! Джордж сказал мне, что щенок просто резвился. Я не знала…

Она оборвала себя и, подняв голову, прошествовала мимо них. Клавдия смотрела ей вслед до тех пор, пока властная рука Джема снова не повлекла ее в дом.

– Милорд, я действительно хорошо себя чувствую. Я не хочу ни чаю, ни утешений.

Он не ответил. Его пальцы, переплетенные с ее пальцами, невольно заставили Клавдию испытать чувство волнения от его близости. Вдруг он резко изменил направление и увлек ее в одну из комнат цокольного этажа.

– Давайте присядем. Я хочу поговорить с вами.

– Я не желаю разговаривать с вами! – Клавдия метала молнии. Она раздраженно дернулась, когда Джем усадил ее на скамейку и сам сел рядом.

– Я прошу прощения. Я был чересчур резок там, во дворе. – Он выглядел действительно несчастным. Несмотря на растрепанные волосы, царапину на подбородке, несмотря на травинки, приставшие к щекам, она все-таки была такой хорошенькой, что ему приходилось делать нечеловеческие усилия, чтобы преодолеть искушение заключить ее в объятия.

– Я… испугался за вас, – неуклюже заявил он и еще больше смутился от произнесенных им слов.

Клавдия вновь посмотрела ему в глаза. Господи, как можно одновременно быть готовой убить его и думать о том, станут ли его губы мягкими и податливыми, если она прикоснется к ним своими губами? Темные волосы, словно грозовое облако, упали ему на лоб, и она инстинктивно подняла руку, чтобы поправить их.

– Как вы добры, – буркнула она, намереваясь встать. Лучше бы она этого не делала. Теперь Джем положил руки ей на плечи, не давая уйти.

Он глубоко вздохнул:

– Я хочу еще извиниться за то, что наговорил вам раньше. Я был несправедлив.

Клавдия ничего не сказала, но глаза ее заметно расширились.

– Я до сих пор уверен, что у меня есть все основания для гнева, – он задохнулся. – Вы предали меня. Вы меня действительно обманули. Но я должен был принять во внимание мотивы, которые двигали вами, потому что, вне всякого сомнения…

– О! – Клавдия вскочила со своего места. Кулачки ее были сжаты, глаза метали огненные стрелы. – Как вы великодушны, милорд! Вы меня прощаете! После того как я едва не разрушила свою жизнь, согласившись отдать вам Рейвенкрофт и стать наемной рабочей силой, принося вам дополнительную прибыль, чтобы покрыть издержки!

Джем тоже вскочил.

– Ну ты и фурия! В конце концов…

– И если уж мы говорим об обмане, то как же нам обойти вас, милорд! Не вы ли проникли в Рейвенкрофт под чужим именем и чужим званием? С того самого мгновения, как вы появились в дверях, так невинно глядя на меня, вы уже намеревались отнять у меня замок.

– Я ничего у вас не отнимал! – загремел он. – Этот замок мой, и вы это признали.

– Тогда почему вы не явились прямо, через парадный вход, и не объяснили нам своих прав, а ходили кругами, выдавая себя за другое лицо?

– Потому что я думал, что вы не пустите лорда Гленрейвена на порог, не говоря уже о том, чтобы выслушать меня!

– Не кажется ли вам, что вы сделали то же самое: обманули меня так же, если не более жестоко, как и я вас?

Джем совершенно растерялся. Он никогда не думал над тем, каким способом пытался завладеть своим домом. Но все-таки она должна понимать – их поведение несопоставимо. Он никогда не обманул бы ее, если бы знал… Неожиданно все его умственные построения разлетелись в пух и прах от одной мысли, которая словно молния сверкнула вдруг в его сознании. Он так глубоко ушел в свои собственные переживания, что пропустил один сверхважный факт: Клавдия рисковала своей жизнью! Ради него! Это было как раскат грома – ОНА РИСКОВАЛА ЖИЗНЬЮ! Чтобы спасти ЕГО!

Ледяной душ. Отрезвление. Все вдруг встало на свои места, и он увидел события в истинном свете.

Прошла долгая минута. Он снова обнял ее за плечи.

– Но… видите ли, тогда я еще не любил вас.

Наступила тишина, отделившая их от всего мира. Они словно находились на пике одинокой горной вершины. Клавдии казалось, что громовые удары ее сердца заглушат все вокруг. Она подняла глаза и беспомощно развела руками.

– Тогда нам больше не о чем говорить.

С минуту Джем молча смотрел на нее.

– Что вы говорите? Вы имеете в виду…

– Что я тоже люблю вас, – тихо и радостно засмеялась Клавдия.

– Клавдия… – пробормотал он и через мгновение уже держал ее в своих объятиях, целуя ее волосы, лоб, щеки… – Клавдия! Я был так несчастен и… и я так люблю тебя!

– Джем…

Он так крепко прижимал ее к себе, что ей трудно было говорить. Да на самом деле никакие слова уже и не были нужны, потому что их губы слились в долгом, страстном поцелуе.

Они потеряли ощущение реальности. Наконец Клавдия высвободилась из его объятий и счастливо засмеялась.

– Пожалуй, нам лучше вернуться в дом, а то моя репутация будет основательно испорчена, – улыбнулась она, и в глазах ее заиграли лукавые огоньки.

– Только после того как ты пообещаешь, что в самом ближайшем будущем выйдешь за меня замуж, – отозвался Джем, вновь крепко обнимая ее.

– Но, – произнесла она с некоторой запинкой, – ты, кажется, собирался жениться…

– По расчету? Да, это истинная правда. Но я все просчитал. Если мне удастся убедить тебя стать моей женой, мне больше не придется платить тебе жалование. На сэкономленные деньги я в мгновение ока восстановлю поместье.