Литмир - Электронная Библиотека

Когда мне было почти двадцать, я открыл у себя новый талант – к азартным играм, – пояснил он Клавдии, которая уже не скрывала своего изумления. – В Лондоне все играют – от самых утонченных аристократов до последних грязных нищих. И тот, кто хорошо просчитывает вероятность выигрыша в каждом конкретном случае, имеет возможность заработать немалые деньги.

– О каких это конкретных случаях вы говорите? – спросила Клавдия, проявив неожиданный интерес.

– Ну, например, о скачках. Я подробнейшим образом изучил историю этого спорта и стал специалистом. Кроме того, я не чурался заключать пари в ситуациях, когда заранее знал результат.

– Я не понимаю…

– Ну, если бы я поставил перед вами несколько бутылок, а потом достал из кармана мышь и спросил вас, в какую из этих бутылок мышь забежит, если ее отпустить, то, думаю, что вы не стали бы ставить на это деньги.

– Конечно, не стала бы!

– Если бы вы были заядлым игроком, то стали бы, – заметил он с некоторым нетерпением. – Дело в том, что я знал огромное количество таких спорщиков в каждом трактире. И, – скромно добавил он, – я всегда выигрывал.

– Это как? – не выдержала Клавдия.

– Просто я знаю, что мышь ненавидит ходить туда, где до нее не было ни одной мыши, и охотно бежит туда, где до этого уже побывали ее соплеменники.

– Это мне ничего не говорит, – фыркнула Клавдия.

– Это говорит о многом. Я тщательно мыл бутылки перед игрой. Все, кроме одной, в которую я клал мышиный помет. И когда ее выпускали на стол, мышь охотно бежала к бутылке, из которой доносился запах ее сородичей.

– О Боже!

– Да, отвратительно, но весьма эффективно.

– Вы что, хотите сказать, что таким образом заработали много денег? – с недоверием спросила Клавдия.

– Нет, но так я начал. И потом, я не говорил, что заработал много денег. Но некоторую сумму я отложил. Настоящее богатство я наживу здесь, в Рейвенкрофте. У меня достаточно денег, чтобы выкупить землю у Фостера и купить пастбища для разведения овец. И потом, – закончил он прозаично, – я собираюсь выгодно жениться.

– Что?! – воскликнула возмущенная Клавдия.

– Я надеюсь, – терпеливо объяснил Джем, – что мой титул и мое поместье размягчат сердце богатого землевладельца или купца, у которого будет дочь на выданье.

Клавдия огорченно покачала головой, пытаясь не обращать внимания на ту боль, которую вызвали у нее его слова.

– Это самые циничные, жестокие и ужасные слова, какие я когда-либо слышала!

– Так, значит, вы романтик, миссис Кастерс. А я – нет. Я выжил только благодаря тому, что был очень практичен, и я не вижу, почему такой практичный союз мог бы оказаться неприемлемым для меня. Так или иначе, – добавил он быстро, видя, какое негодование и презрение появились в ее глазах, – основной целью моего рассказа было убедить вас, что вы не покинете Рейвенкрофт без средств к существованию.

Клавдия повернулась к нему, и в уголках ее рта появилась улыбка победительницы.

– Я вообще не собираюсь покидать Рейвенкрофт, милорд.

– Но я ведь только что объяснил вам…

– Я знаю, что вы хотели сказать, но теперь будьте любезны выслушать, что хочу сказать я. Я хочу сделать вам одно предложение, милорд.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Джем, оторопев, несколько мгновений смотрел на Клавдию.

– Ч-ч-то? – Его губы с трудом выговорили слово.

– Предложение, милорд.

Сердце стучало у нее в груди. Она разгладила юбку и подумала о том, легче ли было ей, если бы она решила рассказать лорду Гленрейвену о списке, обнаруженном ею в бумагах Эмануэля. Но она лишь укрепилась в своем решении, так как, успокаивала она себя, совесть ее была чиста. Потратив часы на мучительные сомнения и колебания, она пришла к выводу, что не имеет права мешать лорду Гленрейвену вернуть себе свой дом, принадлежащий ему по праву. У нее же нет никаких прав на Рейвенкрофт. «Но ведь это же и мой дом!» – восклицала она в тишине своей комнаты. Хотя она и не родилась здесь, но любила каждый кирпичик в этом доме, и она ни за что на свете не позволит выставить себя за дверь.

Она постепенно овладела собой, и, когда снова подняла глаза, на лице ее не было и намека на ярость, кипевшую внутри нее.

– Вы говорили о продолжительной битве, которую нам придется вести в суде, – продолжала она. – Вы, кажется, вполне уверены в своей победе, но я бы с этим не согласилась. – Она метнула на него быстрый взгляд и, к своему неудовольствию, заметила, что глаза у него напоминают тучи, собирающиеся перед бурей. Она поспешно добавила: – Однако я не больше вашего испытываю желание вступать в затяжную борьбу.

– Тогда единственным разумным…

Она протестующе подняла руку, и, к ее удивлению, он осекся, издав некое подобие глухого рыка.

– Я уже говорила: я не хочу, чтобы это дело затянулось навечно, поэтому я и предлагаю отказаться от своих прав на Рейвенкрофт и…

– Что?! – Во взгляде лорда Гленрейвена появилось странное выражение – смесь изумления и облегчения. – Вы отступаетесь?

– Не совсем, милорд, – резко ответила Клавдия. – Я отступаюсь при одном условии, вернее, при двух.

Теперь эта резкость послышалась в голосе ее оппонента.

– И каковы же ваши условия?

– Вы позволите тете Августе остаться здесь в качестве экономки, а меня поставите управлять конюшнями.

На лице его светлости отразились изумление и сердитое недоверие.

– Вы шутите! – воскликнул он. Клавдия промолчала, но в ответ на его яростный взгляд улыбнулась одной из самых своих очаровательных улыбок.

– Но… но это просто нелепо! – сказал Джем после короткой паузы. – Почему я должен соглашаться на столь неслыханное предложение? Я полагаю, что вполне могу справиться со своими конюшнями и, несмотря на то, что, разумеется, ваша тетя прекрасная экономка, мне кажется, кто-нибудь из местных женщин…

– Конечно, вы справитесь с конюшнями, – нетерпеливо перебила его Клавдия. – Однако, судя по вашей осведомленности в этой области, вам придется потратить месяцы, чтобы понять, как управлять ими. А за это время дела застопорятся. Вы уверены, что можете позволить себе это? Кроме того, – продолжала она, – вы нашли бы гораздо лучшее применение вашему досугу, если бы занялись восстановлением поголовья овец.

Джем молча обдумывал ее слова. Она права, но…

– Вы знаете о лошадях не больше моего, – сказал он, с неудовольствием отметив нотку раздражения, которая прозвучала в его голосе.

Клавдия тоже услышала ее и улыбнулась.

– Несколько лет назад, может быть, так оно и было, но с тех пор я многому научилась. Кроме того, я знаю конторское дело и умею извлекать максимальную выгоду из дела. И, наконец, я умею торговать, – добавила она, скромно опустив глаза.

Джем подавил невольную улыбку. Он был вынужден признать, что ее предложение чрезвычайно привлекает его. В следующую секунду улыбка исчезла. Он должен собраться с мыслями. Дальнейшее присутствие в Рейвенкрофте этой гибкой прелестницы неизбежно приведет к катастрофе. Можно представить себе, какие пойдут слухи, и хотя ему было абсолютно все равно, что скажут о нем, – совершенно очевидно, что он не первый мужчина, поселивший красивую молодую женщину у себя в доме, – но для молодой вдовы это может обернуться трагедией. Все ее надежды на второй, возможно более счастливый брак, будут разрушены с самого начала.

– Если вас беспокоят приличия, милорд… – Джем вздрогнул. Господи, да она еще и мысли читает в довершение ко всему своему колдовству? – Я, конечно же, покину этот дом. Мы с тетей Августой переедем в Хилл-коттедж. Он расположен достаточно далеко, чтобы избежать неуместных подозрений со стороны соседей, и в то же время достаточно близко, чтобы мы с тетей Гусси могли без помех выполнять свои обязанности. Я знаю, что экономка, как правило, живет в доме хозяев, но, возможно, вы могли бы закрыть глаза на это маленькое отступление от правил.

Джем раздраженно махнул рукой. Он чувствовал, что она, как опытный деловой человек, заостряет его внимание на ничтожной проблеме, зная, что на это ему легко закрыть глаза, для того чтобы добиться его согласия в более важном вопросе. Боже, если Клавдия думает, что, переехав в дом в принадлежащих ему владениях, который расположен не далее четверти мили от его собственного, она тем самым заткнет рот местным сплетницам, то тут она сильно ошибается.

25
{"b":"116922","o":1}