– Томас, если бы вы и все до единого слуги в этом доме, и даже сам викарий пришли сюда и застали меня и Флетчера Ботсфорда голыми в постели, мне по-прежнему и в голову бы не пришло выйти за него замуж. Я понятно выражаюсь? Далее. Я полагаю, что и вы, и Роза, и ваши невоспитанные дети, и мистер Ботсфорд слишком загостились здесь. Я отдам распоряжение слугам, чтобы к утру все было готово для вашего отъезда.

Ее заявление было встречено злорадным смешком тети Августы и коротким писком Розы. Флетчер Ботсфорд, который до этого не произнес ни слова, слабо выдавил:

– Но, послушайте…

Томас молчал. Когда он наконец заговорил, голос его был мягок и нежен:

– Вы не в себе, сестрица. Мы оставим вас сейчас и обсудим это завтра, когда вы придете в себя. Что касается вашего необдуманного высказывания относительно нашего отъезда, я понимаю, что это лишь результат вашего нервного срыва. Да я бы и не смог оставить вас в нынешнем состоянии эмоциональной неустойчивости. Вы ближайшая родственница моей жены, и потому мой долг – следить за вашим состоянием.

Клавдия в ужасе смотрела на него, в ней закипала ярость.

– Как вы смеете… – начала она, но ее прервала мисс Мелкшам, которая подошла к ней и коснулась ее руки.

– Не обращай внимания, Клавдия, – сказала она, многозначительно глядя на племянницу. – Мы разберемся с этим утром. А сейчас тебе лучше немного отдохнуть. Завтра у нас будет трудный день.

Клавдия была в таком состоянии, что ей потребовалась целая минута, чтобы осознать слова тети. Конечно же! Завтра Джем объявит о том, что он тут хозяин, и она посмотрит, в какое бешенство придет Томас. Она тяжело вздохнула и разжала кулаки, которые сжимала с того момента, как Томас вошел в комнату. Она заставила себя дышать медленнее и, повернувшись к зятю, произнесла ледяным тоном:

– Да, завтра мы с этим разберемся, а сейчас вы оставите мою комнату – оба. – Она стрельнула взглядом в Розу, которая опустила глаза. – И заберете с собой вашу марионетку! – закончила она, переведя взгляд на Флетчера Ботсфорда.

Томас открыл рот, словно собираясь что-то сказать, но, определенно решив, что он вышел победителем из этой схватки, ограничился самодовольной улыбкой. Он вытолкал Розу и Ботсфорда из комнаты и с удовлетворением закрыл за собой дверь.

Клавдия опустилась на кровать, а мисс Мелкшам присела рядом. Она положила свою руку на руку молодой женщины.

– О, моя дорогая! Я никогда не думала, что возвращение лорда Гленрейвена в этот дом мне будет очень приятно, но должна признаться, что с нетерпением ожидаю его завтрашнего столкновения с Томасом.

Клавдия слабо улыбнулась:

– Я тоже, тетя. Я тоже.

– Прежде всего я займусь покоями хозяина. Я уверена, его светлость не замедлит переселиться из комнаты дворецкого. О, дорогая, – внезапно осенило ее, – какой ужас! Дженуари был таким образцовым дворецким, а теперь нам придется искать другого!

Клавдия вздохнула и расхохоталась. Мгновением позже к ней присоединилась мисс Мелкшам – так они и сидели, обнявшись, сотрясаемые смехом, в котором нашло выход их напряжение. Немного позже, придя в себя, тетя Августа пожелала спокойной ночи племяннице и удалилась, мягко шелестя юбками.

Наконец-то Клавдия лежала в благословенно тихой спальне, снова разглядывая потолок. Да, завтрашний день будет решающим в их жизни. Интересно, спит ли уже лорд Гленрейвен в своих неприглядных покоях? Думает ли он о переменах, которые скоро обрушатся на него?

Тремя этажами ниже Джем лежал, вглядываясь в темноту. Это, вероятно, его последняя ночь в старой комнате Моргана, ибо завтра для него начнется новая жизнь. Прежний уличный мальчишка, известный как Джем Дженуари, умрет безвестной смертью, а Джереми Стендиш, лорд Гленрейвен, возродится как хозяин Рейвенкрофта.

Какое место будет занимать в его жизни Клавдия? Этот вопрос с момента того волшебного поцелуя он задавал себе уже, наверное, с сотый раз. Он кисло улыбнулся. Джем уже знал ответ на этот вопрос, и ему нужно всего лишь как следует утвердиться в своем решении. Он не должен допустить, чтобы подобное когда-либо повторилось. «Примирись с этим, Джемми, парень, – говорил он себе. – В будущем она должна быть всего лишь ценным служащим». Теперь он жалел, что предоставил ей право управлять домом.

Он очень надеялся, что она не вообразит, будто тогда, в двуколке, за его минутной слабостью стояло нечто серьезное. В любом случае, у него не было желания развивать их отношения. Женщина только усложнит его жизнь, которая и так уже была предельно сложна, и все это закончится тем, что один из них или оба будут страдать. Отныне он должен приложить все усилия, чтобы он и Клавдия Кастерс остались друзьями, сохраняя при этом дистанцию.

Джем наконец заснул, и ему снились смеющиеся карамелевые глаза и шелковистые золотые волосы, скользящие под его пальцами. Во сне он глубоко вздохнул, вспоминая нежные губы, прижавшиеся к его губам, такие теплые и сладкие, каких он не знал никогда прежде.

– Да не может такого быть, парень, то есть, милорд! – Джона уставился на Джема, держа в руках щетку для чистки лошадей. Он чистил Трасти, но, услышав от молодого человека столь поразительные слова, выбрался из стойла на свет Божий. – Она отдала вам Рейвенкрофт? Без борьбы?

Джем кивнул, подтверждая, и Джона потер колючую щеку обратной стороной щетки.

– Что-то это не больно на нее похоже.

– Я говорил тебе, что у нее не хватит духу бороться в суде. Хотя не могу сказать, что она так уж легко сдалась. Ты по-прежнему будешь подчиняться миссис Кастерс, Джона, поскольку я назначил ее управляющей конюшнями.

Щетка выпала из обессилевших пальцев Джоны.

– Да вы что! Чтоб женщина лезла в такие дела?!

– Она занимается этим уже два года, – спокойно ответил Джем.

– Да, но тогда они были ее. А теперь все по-другому.

– Да, по-другому. И теперь ей нужна будет твоя помощь больше, чем когда-либо, потому что она глубоко переживает потерю. Я хочу, чтобы она знала, что это по-прежнему ее дом и что я доверил ей полную власть над конюшнями.

– И что, так оно и есть? – Голос Джоны задрожал от изумления.

– Единственное, что я предложил бы ей изменить, – это нанять еще людей. И вообще, можешь составить список молодых парней из местных, кто мог бы тут работать. Так как я, – с усмешкой сказал Джем, – слагаю с себя полномочия. В самом деле, что подумают посетители, если их будут отправлять в конюшню, где хозяин поместья чистит стойла.

Мелкие морщинки покрыли лицо беззвучно рассмеявшегося Джоны, и Джем вышел, небрежно махнув рукой.

Вернувшись в дом, он встретил взволнованную горничную, которая, задыхаясь, сообщила, что его требуют наверх, прямо «счас и немедля». Гадая, что могло случиться, он поспешил вверх по широкой главной лестнице, слыша шум перебранки, доносившейся со стороны хозяйских покоев.

Завернув за угол, он широким шагом приблизился к группе, собравшейся в коридоре. В центре стояла Клавдия, и в ее волосах отражался свет единственной свечи, все еще мерцавшей в настенном подсвечнике. Рядом с ней костлявым оплотом стояла мисс Мелкшам, а вокруг них толпились Томас, Роза и испуганный Флетчер Ботсфорд.

– Единственное, чего я требую, – воинственно и нараспев говорил Томас, – это простого объяснения. Сегодня утром я проснулся и позвонил, чтобы мне принесли чаю, но никто не ответил. Я велел Крамшоу позвонить, чтобы принесли горячую воду, но никто и не собирался нести ее. Теперь вы и большинство прислуги суетитесь вокруг комнат, которыми уже Бог знает сколько лет никто не пользовался, и я хочу знать, что все это означает? – Томас раздраженно притопывал ногой, возможно злясь оттого, что Клавдия не дрогнула перед его гневом, а спокойно улыбалась ему.

– Дорогой мой Томас, – начала она, – я же сказала, что объясню… – Тут она осеклась, увидев Джема. – Ми… то есть, Джа… э-э… – В конце концов она просто протянула ему руку.