– Весьма слабое утешение!

– Ах, девочка моя, она для меня ничто. – И Пейтон привлек Кирсти к себе.

– Ах да! – Девушка чуть отстранилась. – Теперь тебе известны планы Родерика.

– Он собирается отплатить мне той же монетой. – Пейтон направился к креслу, опустился в него, усадил Кирсти к себе на колени. – Признаться, мне стало не по себе, когда выяснилось, что за каких-то два дня я превратился в отверженного. Родерик рассказывает всем подряд, что ты сделала вид, будто утопилась, а сама скрываешься у меня в доме. Есть даже свидетели, видевшие, как ты сюда входила, а я продолжаю уверять, что вовсе тебя не знаю. Теперь я – гнусный похититель чужих жен, а он – обманутая жертва.

– Неужели кто-то поверил в такую ерунду? – спросила она.

– Боюсь, что да. Сэр Брайан говорит, что отчасти в этом виноват я сам. Я ведь успел наставить рога нескольким мужьям. – При слове «нескольким» она фыркнула с откровенным недоверием, но он не обратил внимания. – Я ведь всегда считал, что при дворе у меня есть друзья, которые не поверят подобным россказням и даже встанут на мою сторону.

– Вот сэр Брайан тебе настоящий друг. – Она погладила его по щеке и уткнулась лицом ему в шею.

– Он мне кузен по линии его жены.

– Не такое уж это близкое родство. Он защищает тебя не как родственник, а как друг.

– Да, пожалуй. Причем верный друг. Совершенно ясно, что остальные просто пытались снискать мое расположение, зная, что я в милости у регентов, так же как в свое время был в милости у короля. Теперь же, когда я рискую потерять расположение сильных мира сего, они обходят меня стороной. Я даже подумал, что слишком долго пробыл при дворе, раз не сумел понять, что все эти люди неискренни в своих поступках и словах. Пришла пора отправить ко двору нового Мюррея, пусть сидит здесь и держит ушки на макушке. А я слишком уж глубоко увяз в этих придворных играх, в бессмысленной лести и фальшивых улыбках. Кирсти согласно кивнула:

– Мой отец всегда говорил, что у нас маленький клан и это хорошо. Нас просто не замечают, иначе пришлось бы отправляться ко двору. Он говорил, что двор – это сущая помойка, сплошное вранье, предательство и борьба за власть. Что придворные похожи на собак. С виду дружелюбные, а как только повернешься к ним спиной, укусят в зад. – Он весело рассмеялся, и она улыбнулась ему в ответ, обрадованная тем, что ей удалось, пусть и ненадолго, поднять ему настроение. – Леди Фрейзер, по-моему, поверила тебе, – добавила она негромко.

– Какое-то время она будет верить. Это смягчает муки уязвленной гордости.

– По-моему, ей есть чем гордиться. Она хороша собой. – Кирсти не удалось сдержать вздоха. – Такая пышнотелая…

Вдруг Пейтон поднялся, держа ее на руках. Кирсти вскрикнула от неожиданности и обхватила его за шею, чтобы не упасть. Когда Пейтон открыл дверь, они оказались лицом к лицу с Йеном, стоящим на пороге. Кирсти даже застонала от смущения и спрятала пылающее лицо на груди у Пейтона.

– Обедать будем через час, – ухмыляясь, сообщил Йен.

– Прекрасно, – ответил Пейтон, поднимавшийся по лестнице к себе в спальню. – У нас достаточно времени.

Кирсти, услышав веселый смех Йена, снова застонала. Но тут любопытство взяло верх над смущением. Она посмотрела на Пейтона, переступившего в этот момент порог спальни и пинком ноги закрывшего дверь за собой.

– У нас достаточно времени? – спросила она.

– Для того чтобы продемонстрировать тебе, что «больше» не всегда «лучше», – ответил он.

Кирсти хотела сказать ему, что нечего городить чепуху, но потом поняла, что он имел в виду, и не стала ничего говорить. Она охотно позволит Пейтону убеждать ее целый час, что она гораздо желаннее пышнотелой леди Фрейзер.

Кирсти, взглянув на окровавленного, покрытого синяками мальчика, которого ввел в комнату Каллум, пришла в ужас, но виду не подала.

От всей души пожалев, что Крошки Элис нет дома, она усадила мальчика, и то и дело посылая Каллума то за одним, то за другим, как могла перевязала его раны. Бедняга Саймон не в силах был унять дрожь даже после того, как она накормила его медовыми лепешками и дала разбавленного вина. Ребенок с жадностью накинулся на лепешки и не мог от них оторваться. Видимо, он постоянно недоедал. Это опечалило ее, но к печали примешивался и гнев. Чета Дэррок, в чьи обязанности входило заботиться о сиротах, процветала. А несчастные дети голодали. Кирсти притворилась, что не заметила, как Саймон потихоньку сунул две лепешки в карман.

– Ну как, получше стало, Саймон? – спросила она, хотя вид у мальчика был ужасный.

– Да, – ответил он и торопливо отпил еще глоток вина. – Я не мог не прийти сюда.

– Ну, конечно, не мог, – сказала она ободряюще, хотя его слова показались ей странными.

Жаль, думала Кирсти, что никого нет дома, только они с Каллумом. Ей было даже как-то странно, что она совсем одна. С тех пор как Родерик явился сюда неделю назад, Пейтон нанял охрану, и охранники ходили по пятам и за ней, и за детьми, что создавало некоторые неудобства. День выдался на редкость теплый и солнечный, и Крошка Элис уговорила Йена вывести детей погулять. Они рассудили, что пятерых младших детей, как следует укутав их в куртки и нахлобучив им шапки, вполне можно вывести в лес собирать ягоды и травы. Каллума тоже звали пойти на прогулку, но он заявил, что должен охранять Кирсти. Йен взял с собой одного из трех охранников, которых Пейтон расставил вокруг дома; сам же Пейтон находился при дворе, пытаясь как-то смягчить последствия обвинений сэра Родерика. Так что рядом были только два охранника, и Кирсти хоть и бранила себя за трусость, а все же думала, что двое – это маловато.

И кстати, почему не охранники привели к ней Саймона, спросила она себя, медленно поднимаясь. Не исключено, конечно, что Саймон сумел пробраться к черному крыльцу незамеченным, но маловероятно. Кирсти было неприятно подозревать ребенка, но разве не лучший способ отвлечь ее, чтоб она и думать забыла о мерах предосторожности, подослать избитого ребенка, которому немедленно требуется помощь? Ведь она не стала обходить дом, не задала ни одного вопроса, даже не осмотрелась толком!

– Каллум, когда ты впускал Саймона, ты Дональда видел? – спросила она.

– Нет. – Каллум нахмурился. – А что, Дональд должен дежурить у заднего крыльца?

– Да. – Она посмотрела на Саймона и подумала, что он бледен не только от боли. – А Мэлки видел?

Каллум подозрительно посмотрел на Саймона.

– Нет, и его не видел.

Саймон залился слезами.

– Ах, Саймон, бедный мой мальчик, что ты наделал?

– Он сделал все правильно. Теперь я получу то, что по праву принадлежит мне.

Кирсти повернулась, посмотрела на мужчину, стоявшего в дверном проеме, и похолодела. Родерик выглядел так же, как всегда, – светловолосый, крепко сбитый. Хотя для Кирсти не было в мире никого красивее Пейтона, нельзя было не признать, что ее муж тоже хорош собой – если бы не взгляд бледно-голубых глаз. В данный момент эти холодные глаза светились злобным торжеством.

За спиной у него маячили Уотти и Джиб. Широко осклабившись, Джиб вышел вперед. Кирсти напряглась и незаметно вытащила кинжал из ножен, скрытых в складке юбок. Темнорожий мужлан крепко держал крошечную, беззвучно плакавшую девочку, и Кирсти сразу же поняла, что принудило Саймона помогать этим людям. Очевидно, колотушки мальчика не испугали. Джиб втолкнул девочку в комнату, и она сразу же побежала к Саймону. Кирсти незаметно переместилась так, чтобы оказаться между детьми и мужчинами.

– Беги, Каллум, – приказала она едва слышно, в надежде что Родерик не услышит.

– Нет, я должен тебя защищать, – ответил Каллум так же тихо и встал рядом с ней с кинжалом в руке.

Кирсти покосилась на мальчика и отметила, что столь любимый им большой нож был также при нем, но в ножнах. В голове ее мелькнула мысль: интересно, сколько оружия мальчик носит теперь при себе? Не сводя глаз с Родерика, который, кажется, собирался еще некоторое время наслаждаться своей победой, она подумала, что только очень веская причина может заставить ее бесстрашного защитника бежать.