Надо заметить, что женщина оправилась быстрее, чем давеча алхимик. Поднявшись… да что там, буквально взвившись на ноги, как стартующий дракон, иберрийка выхватила из-за корсажа тонкий длинный стилет и с воплем — опять же, пылким и еще более национальным, — бросилась в атаку.
Фриолар еле успел отскочить в сторону; женщина пронеслась внутрь, на кухню, откуда послышались ее крики, тихое блеяние помощницы Напы — девицы по имени Полин, звон посуды и стук переворачиваемой мебели. Напа, убиравшаяся в комнатах наверху, спустилась с ведущей на второй этаж лестницы, встала рядом с Фриоларом и спросила, что за ураган пришёл по их души. Алхимик только и успел, что пожать плечами, как вооруженная посетительница появилась на пороге кухни, увидела маленькую квадратную фигуру гномки и торжествующе заверещала, перехватив стилет жестом профессионального горлореза.
Далее события сопровождались крайне экспрессивными иберрскими идиомами.
— Ты, [непереводимо], подлая коротконогая совратительница! Иди сюда и объясни, что такая [непереводимо] имеет [непереводимо, но явно глагол] быть [непереводимо], где [непереводимо] и [непереводимо]!!!!!!!!!!!
Напа на секунду опешила, но опомнилась и тоже ответила — по-иберрски, хотя и с твердым гранитоподобным ллойярдским акцентом, неотторжимым, как борода у большинства гномов. Иберрийка завизжала и бросилась на гномку. Напа, пережив первый выпад стилета за широкой спиной Фриолара, шустро бросилась под стол. Спустя секунду острый граненый клинок пропорол дюймовую дубовую столешницу.
Напа выскочила из-под стола и попробовала отбиваться черенком метлы. Иберрийка визжала, что теперь-то она всё знает (?), теперь-то она его (?) выследила и уж теперь-то она не допустит попрания своих прав…
Длинные руки разгневанной южной дамы и хищное острие стилета тянулись к шее Напы; гномка защищалась, но Фриолар видел, что с каждой секундой ее движения становятся все быстрее, жёстче и агрессивнее…
— Прошу прощения, — кашлянул за спиной кто-то Фриолара. Он обернулся.
— О, мэтр Мартин! Как я рад вас видеть!
— Взаимно, молодой человек, взаимно… Вы случайно не знаете, можно ли как-то остановить эти прелестные создания… — кругленький уютный мэтр Мартин указал кончиком пальца на фехтующих дам. — Я в такой растерянности, коллега… Понимаете, я должен им кое-что объяснить, но, боюсь, сейчас они меня не услышат.
— А вы, случайно, не знаете, кто это? — указал Фриолар на черноволосую даму.
— Моя жена. Донья Долорес.
— Позвольте поздравить вас с бракосочетанием…
Оба алхимика внимательно пронаблюдали особенно захватывающую серию ударов доньи, которую гномка, тем не менее, блокировала, а потом, извернувшись, перешла в ответную атаку. Прутья метлы свистели и летали со скоростью трепетания крылышек рассерженного шершня.
Фриолар решил, что пора вмешаться. Он подскочил к супруге коллеги-алхимика, обхватил ее сзади, крепко зафиксировав руки. Сверкнув белой молнией, стилет отлетел и вонзился глубоко в стену. Донья Долорес брыкалась и выдавала такие лингвистические редкости, которые в словаре не найдешь. Напа же, успев раскрутить вокруг метлы свою увесистую тушку до скорости падающего метеорита, потеряла равновесие и врезалась в боковину камина.
Фриолар оттащил бешено вырывающуюся иберрийку на кухню, где впихнул ее в один из шкафов. Несколько коротких вскриков, странный шум — и в «Алой розе» наступило затишье.
Полин, прятавшаяся от иберрского стихийного бедствия под крышкой от кастрюли, уронила свой «щит», и он громко задребезжал, покатившись по каменному полу кухни.
Последовавший за молодым коллегой на кухню мэтр Мартин обеспокоено спросил:
— Фриолар, дружище, а в том шкафу…
— Мука, мэтр, — поспешил успокоить коллегу алхимик, — пшеничная, высший сорт…
В доказательство своих слов Фриолар открыл дверцу.
Донья Долорес степенно выдвинула свою усыпанную белым мучным сугробом персону из шкафа. Выплюнула ком, попавший в рот. Струйки белой пыли стекали с вершины на плечи и грудь алхимической супруги маленькими лавинами…
Мэтр Мартин, явно спеша воспользоваться мгновением тишины, приступил к объяснениям:
— Дорогая, прости меня. Это моя и только моя вина. Напа Леоне, — обратился степенный алхимик к подошедшей слегка качающейся гномке. — Прости. Дорогая Долорес, не надо оружия, я сейчас всё объясню.
Утром к нам заглянула Далия и, к стыду моему, напомнила, как давно я не оплачивал кредит в твоём замечательном ресторанчике, — услышав эти слова, донья Долорес издала звук, с которым в ином мире поезд проходит через ледяные перевалы. — Спокойно, дорогая. Если я иногда — очень, очень редко перекусываю в «Розочке», это не значит, что я не люблю твою готовку.
— О, любимый! — пылко ответила ревнивая донья, колыхая мучные горы. — Скажи, скажи мне правду! Ты ведь любишь мои колбасы, фаршированные шуттберийской капустой кабачки, варенье из томатов, салат из зеленых апельсинов и сушеных кузнечиков?!
— Люблю, дорогая, — с искренним чувством ответил Мартин.
Фриолар, которого собственный работодатель как-то раз подначил на дегустацию саранчи в меду, на всякий случай промолчал.
Убедившись в признании своих кулинарных талантов, донья Долорес игриво передёрнула плечиками и окатила маленькую плотную фигуру Напы взглядом победительницы.
— Ха! Так и быть… Я тебя прощаю, — заявила донья Долорес мужу и походкой тигрицы прошлась по кухне. Остановилась, нависнув над Напой как Шан-Тяйские горы высоким, но рассеивающимся айсбергом.
— А если дашь мне рецепт твоего гуся с семью начинками, так и быть, тебя, маленькая гномка, я тоже прощу.
— Мой фирменный? — начала возмущаться гномка. — Гусь? С семью начинками? С подливой?
— Напа, — на всякий случай подал голос Фриолар.
Напа покачала головой и неохотно согласилась.
Мартин и Фриолар, чтоб не смущать обменивающихся тайными кулинарными знаниями дам, перешли в обеденный зал.
— Фриолар, я, конечно, не хочу вмешиваться… Но вы бы попробовали приструнить Далию? нет, я понимаю, она прекрасный человек и действует из лучших побуждений… Но ее энтузиазм, он, несколько… — мэтр покрутил воздух пальцами, пытаясь родить нужное слово.
— Драконообразен? — подсказал Фриолар.
— Именно! Замечательный термин, коллега. Да, кстати, как поживает ваша диссертация? Когда можно будет провозгласить тост в честь защиты вашей ученой степени? — и разговор между гастрономически неверным супругом и маговым секретарём в отгуле плавно скользнул на мирные алхимические темы.
Вторым испытателем противоударной Фриоларовой системы стал мэтр Гийом. Ему повезло меньше, чем донье Долорес, приземлился он боком, господин алхимик кувыркнулся, и его занесло в обеденный стол.
Мартин и Фриолар только-только распечатали вторую бутылку, чтоб лучше пошла дискуссия на очередную актуальную проблему макроэргической реальности, поэтому на появление мэтра Гийома отреагировали излишне спокойно. Что упавшему пришельцу не понравилось.
В Университете мэтра Гийома любили немногим больше, чем мэтра Никанта и уж всяко больше, чем чумную заразу. Но не все. Честно говоря, Фриолар мэтра Гийома практически не знал — уж больно разной была тематика их научных интересов. К тому же господин Гийом считал студентов и тех, кто еще не защитился хотя бы на бакалавра, слишком мелкими объектами, чтоб тратить душевные и алхимические силы на их обнаружение и контакт. Здороваться он начинал с уже подтвердившими свою научную квалификацию, разговаривать — с магистрами, а приветливости своей гийомской удостаивал только избранных. Начальство, в основном.
Так что Фриолар очень удивился, когда увидел в стенах «Алой розы» этого высокоонаученного субъекта.
— Хай, Ги! — приветствовал коллегу мэтр Мартин. И пока Гийом вставал и потирал ушибленные места, Мартин наклонился и шепнул Фриолару: — В годы нашего студенчества мы его звали Гиги-Кабанчик.
— Кабанчик?
— Он нам постоянно рассказывал, как хорошо живется его папашке в собственном имении и как они по осени кабанов в лесу гоняют… Привет, Кабанятина! Пришёл попробовать своих сородичей? — весело спросил Мартин у подошедшего мэтра. — Их здесь классно готовят на раскаленной решетке, с винным соусом, завернув в листья шалфея и посыпав рубленым чесночком…
