Виллис наклонил голову, Чарлтон смотрел в сторону. Один Хайэм сначала взглянул на Рэндола, затем на труп.

Голова отсутствовала.

Рэндол провел рукой по лицу и несколько раз глубоко вздохнул. Желудок по-прежнему бунтовал, а лицо, он это чувствовал, заметно побледнело. И все же ему удалось справиться с собой: он сумел не отвести взгляда от обезглавленного тела. Кровь густо запеклась на передних полах пальто Логана и на нескольких квадратных ярдах земли вокруг него. Темные пятна были повсюду. Рэндол почувствовал, как взмок у него лоб, пока он внимательно разглядывал рваный обрубок шеи, из которого торчал позвоночник. Голова была отсечена очень близко к плечам и, видимо, с некоторыми трудностями, так как у основания шеи и на плечах виднелись многочисленные глубокие порезы. Но, судя по первому взгляду, повреждения были нанесены только в этой части тела: кровь лилась из разорванных вен и артерии, а не из ран на торсе.

— Накройте его, — отдал распоряжение Рэндол, и Хайэм повиновался.

Инспектор потянулся за сигаретами и снова закурил.

— "Скорая помощь" в пути, — сообщил Виллис. — Она отвезет тело в больницу.

— Сколько времени он мертв? — поинтересовался Рэндол у врача.

— Трудно сказать, не имея на руках результаты вскрытия. Патологоанатом Фэйрвейла скажет точнее, чем я.

— Ну хотя бы приблизительно, — настаивал Рэндол, затягиваясь сигаретой.

Хайэм пожал плечами.

— Подкожной синюшности почти нет. — Он откинул одеяло и показал на бледную руку со скрюченными пальцами. — Может, причиной тому обширная потеря крови. — Доктор вздохнул. — Но я бы сказал, что он мертв уже восемь или девять часов.

Рэндол взглянул на часы. Стрелки показывали девять ноль шесть утра. Он кивнул.

— Кто его нашел?

— Двое детишек, — ответил Виллис. — По дороге в школу.

— Господи, — пробормотал Рэндол. — Где они сейчас?

Виллис объяснил, что детей сейчас выводят из состояния шока у них дома, недалеко отсюда.

Инспектор походил вокруг трупа и неторопливо двинулся в сторону густых зарослей. Часть изгороди была выломана, и кусты возле нее примяты.

— Здесь вы все осмотрели? — спросил он своих людей.

Подошел Виллис.

— Мы обнаружили отпечатки здесь и там, в поле. — Он показал Рэндолу на углубление в земле.

Инспектор присел и тоже тщательно осмотрел следы.

— Выглядит так, будто он бежал, — выпустив струйку дыма, решил Рэндол чуть погодя. — Но почему, черт возьми, здесь следы только одного человека? Не видно, чтобы кто-нибудь преследовал его.

— Как бы там ни было, ясно, что это дело рук какого-то маньяка, — заметил Виллис. — Кто еще, мать его так, станет отрезать людям головы и...

Рэндол оборвал его:

— Кстати, где голова?

— Ее нет, шеф, — медленно произнес Виллис. — Мы нигде не могли ее найти.

Рэндол приподнял бровь, его вдруг осенила мысль:

— Пол Харви. Сколько он уже в бегах?

Виллис пожал плечами.

— Восемь недель или больше. Нам не удалось ни услышать что-нибудь о нем, ни увидеть его. Возможно, сейчас он уже где-нибудь в другой части страны, шеф. — Двое мужчин долго смотрели друг на друга, и до полицейского с большим стажем, каким являлся Виллис, наконец дошло, что смутные подозрения Рэндола имеют под собой основания.

— Выводите машины. Я хочу снова прочесать этот вонючий городишко, — заявил Рэндол.

— Но, начальник, мы все здесь излазили вдоль и поперек. И занимались этим целый месяц, — запротестовал Виллис. — Невозможно, чтобы он прятался в Игзэме или где-нибудь поблизости.

— Я хочу, чтобы поиски возобновились, сержант. — Инспектор чуть помедлил. — Послушайте, за всю его историю в этом городе произошло лишь два убийства, и совершил их Пол Харви. В последние два дня четверо утверждали, что видели его здесь. Теперь мы имеем это. — Он кивнул на прикрытые одеялом останки Яна Логана. — Не кажется ли вам, что слишком много совпадений?

Виллис пожал плечами.

— Словом, шеф, вы утверждаете, что это Харви убил Логана?

— Могу поспорить. А после вскрытия у меня появится еще большая уверенность. — Инспектор подошел к ограде. — Вы можете снять отпечатки с обнаруженных в кустах следов?

Виллис покачал головой:

— Там слишком натоптано, и это при том, что всю ночь лил дождь... — Он позволил себе не закончить предложение.

— Вот дерьмо! — пробормотал Рэндол.

Он повернулся и проследил взглядом за двумя людьми в униформе, которые карабкались по ступенькам. Один из них нес сложенные носилки. Добравшись до тела, они, внимательно слушая то, что говорил им доктор Хайэм, уложили парня на носилки. Рэндол наблюдал, как санитары, отягченные неудобной ношей, уносят обезглавленный труп, с трудом преодолевая ступеньки.

— Как только рапорт следователя будет готов, доставьте его мне, — попросил инспектор Виллиса. — Пошлите в больницу кого сочтете нужным.

Сержант кивнул. Оба вернулись к ожидавшим Хайэму и Чарлтону, и вчетвером они двинулись вслед за санитарами. Машина «Скорой помощи» припарковалась за одной из «панд», двумя колесами заехав на траву, чтобы дать возможность другим машинам проезжать по узкой дороге. Рэндол проследил за тем, как грузили тело в машину, и с неудовольствием заметил, что обитатели ближайших домов уже выглядывают из окон. Некоторые даже открыли двери и, стоя на пороге, беззаботно глазели, удивленные происходящим. Кто-то уже знал, что в поле произошло нечто зловещее, и к обеду, возможно, вся улица и половина окрестных мест будут в курсе дела. Рэндол знал человеческую страсть к жутким историям. Если что-то хоть на йоту выходило за рамки обыденного, это «что-то» всегда служило предметом бесконечного любопытства, и он испытывал своеобразную жалость к таким людям, чье нудное существование скрашивалось лишь чьей-нибудь смертью или скандалом в семье. Убийство, несомненно, на несколько месяцев оживит скучные беседы за чашечкой кофе. История будет обрастать слухами, досужими вымыслами, пока в конце концов не станет достоянием местного фольклора. Пройдут годы, а историю все будут мусолить и мусолить и, возможно, рано или поздно начнут даже над этой историей и посмеиваться.

А вот Лу Рэндолу, который устало тащился к поджидавшей его «панде», было сейчас совсем не до смеха.

Стемнело рано. Было четыре часа, и Рэндол обнаружил, что в помещении игзэмской полиции уже пора включать свет. Двухэтажное здание из красного кирпича находилось в пяти минутах ходьбы от центра города. Первый его этаж занимала приемная со столом дежурного, за которым в данный момент Виллис решал кроссворд, и рядом было что-то вроде комнаты отдыха, которую использовали одновременно для проведения совещаний и инструктажа. Лестничный марш вел в подвал, где находилось шесть камер. На втором этаже располагались кабинеты и цейхгаузы[3]. Наверху, где заканчивалась лестница, стоял автомат, из которого Рэндолу с помощью испытанного приема, то есть крепкого пинка, удавалось нацедить чашку еле теплого чая. Чертова машина, казалось, только при таком обращении действовала безотказно. Обычно, заглотнув двадцатипенсовик, автомат беззастенчиво принимал его как должное, ничего не предлагая взамен. Бесконечные жалобы привели Рэндола к решению связаться с производителями и заменить автомат на новый. Однако в данный момент, когда он сидел за своим столом и постукивал карандашом по журналу регистрации приводов, проблемы, занимавшие Рэндола, не имели ничего общего с этими автоматами.

Мысли в голове инспектора сменяли одна другую с головокружительной быстротой, не давая возможности сосредоточиться на какой-нибудь одной.

Убийство Яна Логана. Поиск Пола Харви. Смерть жены и дочери... Когда это случилось, Рэндол не был уверен, что сможет все пережить. Он чувствовал себя так, словно что-то вырвали у него из груди, словно какая-то часть его "я" перестала существовать, лишенная их общества, их любви. Последние несколько лет он замечал в себе перемены. У него осталась только работа, и это было кое-что, но жену и дочь работа не могли заменить. Против собственной воли он превратился в циника, в ожесточившегося человека. В какой-то мере цинизм всегда был присущ ему, являясь неотъемлемым атрибутом его профессии, как кто-то однажды подметил. Одиночество и горечь, которые нередко перерастали в злость, поселились в нем недавно, и он уже научился мириться с ними, а в худшие моменты даже в какой-то степени и наслаждаться. А случалось, он позволял семенам негодования перерасти даже в ненависть и ярость... Рэндол прикрыл глаза, как никогда ощущая себя теперь потерянным и одиноким.