Очутившись в машине, Фёдор сразу же захлопнул и заблокировал дверь, рванул руль и нажал на газ. Машина понеслась по неровной дороге, подпрыгивая на ухабах и поминутно стукаясь днищем и бампером о землю.

Но Фёдору было не до этого. Он вообще ничего не замечал.

Быстрее! Быстрее!!! Только бы вырваться отсюда! Только бы не видеть этой застывшей на берегу неподвижной черной фигуры! (Фёдор вдруг поймал себя на мысли, что он даже про себя не называет её больше Джеком. Это был не Джек. Это было нечто, абсолютное чужое.)

Отчаянно скрипя тормозами, машина вылетела на шоссе и, всё наращивая скорость, понеслась в сторону Москвы.

120 км./.час… 140, 160…

На мосту Фёдору вдруг показалось, что на дороге прямо перед ним внезапно вырос Джек и сквозь лобовое стекло прыгнул прямо на него. Он резко вывернул руль, и машина, пробив ограждение моста, метров с десяти рухнула в воду.

*

Когда тело Фёдора вытащили из воды, один из скучающих в оцеплении милиционеров вдруг заметил на шее трупа какие-то странные ранки.

«Надо же!.. Как будто следы чьих-то зубов… Очень похоже!..» — лениво подумал он и, услышав внезапно какой-то шорох, поднял голову.

На противоположном берегу реки стоял огромный черный дог и не отрываясь глядел на неподвижно лежащее на земле тело. Заметив, что на неё смотрят, собака оскалилась и глухо зарычала.

Милиционер машинально взглянул на её чудовищные клыки, потом опять перевёл взгляд на раны на шее мертвого водителя. Затем снова посмотрел на оскаленную пасть собаки, уже более внимательно.

Ему почему-то стало жутко. Он ещё раз взглянул на труп… на собаку… потом опять на труп… и вдруг, совершенно неожиданно для самого себя, торопливо перекрестился.

Когда он снова поднял глаза, собаки на том берегу уже не было.

Н А Ч А Л О.

I.1

Виктор потянулся, зевнул и выключил компьютер. Потом взглянул на часы и досадливо поморщился.

Чёрт! Два часа уже. Хотел же сегодня пораньше лечь. Опять не высплюсь.

Он отъехал в кресле от стола, встал и, осторожно ступая, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить спящую в смежной комнате жену, прошёл на кухню. Открыл холодильник, достал кефир и вылил его в стоящую на столе чашку. Чашка заполнилась лишь наполовину. Виктор раздражённо потряс над ней пустым пакетом, швырнул пакет в ведро и полез в холодильник за новым. Выпив наконец свой кефир (он всегда выпивал на ночь стакан), он наскоро вымыл чашку и пошёл в ванную умываться. Времени спать уже почти не оставалось. Завтра к девяти надо было быть на работе. Как штык! Вообще-то Виктор работал программистом, часто на дому, график у него был почти свободный, но вот именно завтра надо было быть обязательно, кровь из носу! Бывают же такие неудачные дни.

Виктор торопливо умылся, почистил зубы, мимоходом глянул на себя в зеркало и отправился спать. Спать-спать-спать!

Сколько там осталось? Шесть часов? Ничего, нормально. Завтра пораньше лягу. (Сегодня, блин, тоже собирался «пораньше лечь»!)

Он быстро вошёл в свою рабочую, смежную со спальней, комнату и на ходу щёлкнул выключателем. Свет погас, и в этот самый момент Виктору вдруг послышался за спиной какой-то слабый шорох. Он вздрогнул и замер на месте. Всё было тихо. Виктор постоял несколько секунд, прислушиваясь, потом опять включил свет, с каким-то неприятным ему самому чувством лёгкого страха обернулся, заглянул в коридор (никого там, естественно, не оказалось) и, несколько успокоившись, подошёл к письменному столу.

На столе рядом с компьютером стоял экран видеофона. Одна камера встроена была вместо глазка в дверь, вторая располагалась сверху, непосредственно над дверью.

Виктор ткнул пальцем, и экран зажёгся. Через пару секунд появилось изображение. Прямо перед дверью кто-то стоял. Это было до такой степени неожиданно, что Виктор от испуга чуть не подскочил на месте.

Ночь, два часа ночи! — кто это может быть? И что он там делает? В дверь ведь никто не звонил.

Когда первое ошеломление прошло, и Виктор несколько пришел в себя, он присмотрелся повнимательней. Человек был ему незнаком.

Какого-то мрачного вида старик с резкими, неприятными чертами лица и противными, словно скользкими, неестественно пухлыми и большими губами. Изображение было чёрно-белое и не очень качественное, лицо получалось слегка искажённым и от этого казалось еще более зловещим. Злобным каким-то. И что-то ещё в нём беспокоило Виктора, но он никак не мог понять, что.

«Глаза! — вдруг сообразил он. — Господи! У него же глаза закрыты! Он с закрытыми глазами стоит».

Виктор, оцепенев, смотрел на безглазое лицо стоящего перед дверью человека, и чем дольше он смотрел, тем всё более и более не по себе ему становилось. Кто это вообще такой?! Лунатик? Сумасшедший? Псих? Чего он около его квартиры-то делает?

Виктор поймал себя на мысли, что все эти здравые вопросы он задает себе исключительно для того, чтобы хоть как-то успокоиться, дать всему хоть какое-то разумное объяснение, втиснуть его в некие логические, осмысленные рамки. А на самом-то деле его больше всего беспокоит и пугает как раз именно полная бессмысленность и алогичность происходящего, еле уловимый, но несомненный налет какой-то зловещей таинственности и мистики, во всём этом присутствующий.

Виктор не верил никогда ни в какую мистику и ни в какую таинственность, он всегда был очень уравновешенным и здравомыслящим человеком, но это, как оказалось, ровным счётом ничего не меняло. Он смотрел на это неподвижное, словно застывшее лицо с закрытыми глазами и чувствовал, что его охватывает самый настоящий страх. Причём страх, в сущности, совершенно беспричинный и от этого еще более пугающий.

Ведь дверь квартиры была надежна заперта, никаких враждебных намерений старик не выказывал, напротив, стоял совершенно спокойно, но Виктор смотрел на него и чувствовал, что страх его всё больше усиливается.

Как во сне медленно протянул он руку и включил звук. И тут же испытал новое потрясение! Комната вдруг заполнилась каким-то заунывным, монотонным бормотанием, которое тотчас сплошным потоком полилось из динамика. Разобрать было ничего решительно невозможно, но Виктору тем не менее показалось, что язык это явно не русский. Совершенно поражённый и растерянный, он перевёл глаза на огромный рот старика и увидел, что губы его (смотреть на них ему было почему-то просто физически противно) действительно шевелятся. Никаких сомнений не осталось. Старик действительно что-то негромко бормотал. То ли молитву, то ли какое-то заклинание.

«Господи! Какое ещё «заклинание»! — тоскливо подумал Виктор. — Что за чушь лезет в голову!»

Он поспешно, даже не отдавая себе толком отчёта в том, зачем он это делает, выключил звук и переключил камеру. Сверху был отчетливо виден пустой, залитый светом коридор и неподвижно стоящая перед дверью его квартиры фигура. Собственно, даже и не перед самой дверью, а шагах примерно от неё в двух-в трёх.

На стоящем был какой-то нелепый белый балахон, одетый, похоже, прямо на голое тело и доходивший ему до колен и, кроме того, он был бос.

Виктор некоторое время ошарашенно смотрел на его босые ноги. «Что это на нём? Ночная рубашка, что ли? — мелькнуло у него в голове. — Ну, всё ясно. Лунатик — встал ночью и притащился сюда. Завтра даже и не вспомнит, где он был.»

Виктору вдруг страстно захотелось, чтобы всё оно так и оказалось. Чтобы прямо сейчас вдруг откуда-нибудь появились встревоженные родственники, бережно подхватили под руки этого немыслимого, чудовищного старика и увели домой. А он, Виктор, облегченно бы вздохнул, посмеялся над своими страхами и отправился бы спать.

Однако подсознательно он уже понимал, что ничего этого не будет. Не появятся никакие родственники. Вообще никто не появится. (Виктор был почему-то в этом абсолютно уверен).

Старик вовсе не производил впечатление лунатика. Он казался воплощением чего-то безусловно-злого, опасного и сильного и начинал внушать Виктору какой-то суеверный ужас. Виктору становилось всё более и более тяжело на него смотреть.