Нора погладила его плечо и ответила на поцелуй.

Он обожал ее. Боготворил. Поклонялся. Издали. Долгие-долгие месяцы.

А потом, обнаружив, что на его чувства отвечают, влюбился со всей страстной преданностью очень молодого человека. И даже не позаботился задаться вопросом: любит ли она потому, что видит в нем средство избавления от нежеланного замужества, или хочет получить мужа и друга на всю оставшуюся жизнь? Однако получилось, что своей цели она добилась. До Поттса, должно быть, дошли слухи либо о ее проступке, либо о грядущем разорении Райдера, и он отказался жениться на Норе. Возможно, она пожалела об этом, но было поздно. А ведь Поттс мог спасти ее от долгих лет безденежья, работы за сущие гроши и необходимости исполнять капризы придирчивых хозяек.

Впрочем, и он тоже.

Однако все это было очень давно. С тех пор прошла целая жизнь.

Ричард повернул Нору на спину и наклонился над ней, лаская и возбуждая пальцами. Неожиданно для себя снова узнавая ее стройное тело с высокой упругой грудью и длинными красивыми ногами. Узнавая ее запах. Аромат мыла и женщины, которая только сейчас была с мужчиной.

Ричард мял и ласкал ее груди, целовал живот, внутренние поверхности бедер и коленей, икры и ступни и, наконец, положив ее ноги себе на пояс, встал на колени между ними и снова стал целовать ее рот, одновременно раскрывая пальцами нежные лепестки лона. Проникая в нее двумя пальцами и потирая подушечкой большого пальца нежный бугорок, отчего Нора приподняла бедра, надавливая на его пальцы и издавая глухие стоны наслаждения.

Ричард поцеловал ее сомкнутые веки и губы, убрал руку, чуть приподнялся и стал медленно входить в нее, пока влажный жар не окутал его плоть.

Он мог бы отнестись к этому моменту как к мимолетному приключению. Довести обоих до экстаза и думать о Норе только как о женщине, которой вздумалось поразвлечься с мужчиной. Но дело было не только в чувственном наслаждении.

Ричард глубоко вздохнул и открыл глаза. Он все еще стоял на коленях, обнимая Нору за талию. Ее руки лежали на матраце. Светлые волосы были в великолепном беспорядке раскинуты по подушке. Глаза тоже были открыты, и в них плескалось желание.

Он оперся ладонями на подушку по обе стороны от ее головы и лег на нее всем телом, повернув голову так, что она лежала рядом с ее головой.

И стал медленно двигаться, пока окончательно не лишился сил. И последним резким выпадом исторгся в нее, зная, что хотя она не закричала и не вздрогнула, тоже задохнулась от экстаза в тот же самый момент.

Прежде чем сон завладел им, он еще успел подумать, что единственный раз по-настоящему любил женщину в постели. Нору. Свою жену.

Ричард проснулся, когда небо на востоке чуть посветлело. Он по-прежнему лежал на ней. По-прежнему был в ней. И как ни странно, несмотря на то что он придавил ее к постели, она тоже спала. Спала и глубоко, спокойно дышала.

Ричард осторожно отстранился, укрыл Нору, прежде чем встать и подойти к окну, выходившему на поля и лес. Вокруг не было ни единой живой души, хотя птичий хор уже приветствовал новый день. Стоило немного приоткрыть окно, и песня понеслась в комнату.

Ричард оперся о подоконник и долго смотрел вдаль. Утренний ветерок холодил его руки и плечи…

Нора проснулась, едва Ричард отстранился и натянул на нее простыню и одеяло. Лишившись уже привычной тяжести его тела, она все же не открыла глаз, пока не поняла, что он поднялся и отошел. И только тогда осторожно повернула голову и посмотрела на него. По-прежнему обнаженный, он стоял у окна, спиной к ней.

Великолепный мужчина. Великолепный любовник.

Она все еще томилась сладкой болью, хоть и ощущала ужасную пустоту, которую еще недавно заполняла его плоть. Ноги затекли, потому что все это время она не могла пошевелиться. И по-прежнему ощущала его запах на простынях, на себе.

– Ричард, – тихо спросила Нора, – почему ты написал то письмо? Оно так жестоко меня ранило.

Наверное, ей не стоило в этом признаваться. Еще вчера она никогда бы так не поступила.

Он оглянулся на нее. Его ладони все еще лежали на подоконнике.

– Какое именно?

– Какое? – нахмурилась она. – То самое. Ты написал мне только одно письмо.

Он долго молча смотрел на нее, а потом коротко рассмеялся:

– Какой я глупец! Абсолютный глупец! Ну разумеется! Остальных ты в глаза не видела!

– А были и остальные?

Но она тут же поняла, что Ричард наверняка пытался связаться с ней, и не раз. Он не мог просто так бросить ее, хотя именно так она и считала все эти годы.

Ричард снова усмехнулся. Совсем невесело.

– До чего же мы были зелены и наивны! Я всеми силами старался увидеть тебя, хотя меня дальше ворот не пропускали. И каждый раз уверяли, что ты не желаешь этой встречи. Полагаю, ты и об этих визитах слышишь впервые.

Нора не ответила. Да и к чему? И так все ясно…

Они молча уставились друг на друга.

Ричард отошел от окна, шагнул к кровати и стал разглядывать ее, словно больше не мог ясно различить черт лица.

– Почему именно это письмо тебя ранило? – неожиданно спросил он. – Я предложил тебе руку, полагая, что мы пока не женаты.

– Ты сделал это, желая оскорбить отца. Ваши роли вдруг переменились. Ты стал богат и знатен, мы же окончательно разорились. Ты сделал предложение, чтобы лишний раз позлорадствовать, вообразив, что мы попадемся на удочку и я со всех ног брошусь под венец.

– Ошибаешься. Он уже предлагал мне тебя, – мягко возразил Ричард. – Поэтому я и написал письмо. Думал, что ты сама хочешь стать моей женой и подчинишься приказу отца.

Нора зажмурилась от стыда.

– Я была пешкой в вашей игре, – выдохнула она.

– А я очень удивился, получив отказ. До этой минуты ты во всем подчинялась отцу. Поверь, я впервые за полгода почувствовал к тебе нечто вроде уважения.

После того как она отослала ответ, ее сердце еще долго словно истекало кровью. Но вся эта скорбь давно забыта. Она обнаружила, что способна выжить даже после смертельной раны. И с тех пор так и выживала. И будет выживать. Переживет эти… эти двадцать четыре самых счастливых часа в своей жизни.

– Я сейчас оденусь, – резко бросил он, – и спущусь вниз посмотреть, что там с коляской и лошадьми. Раз уж я все равно так рано встал, пожалуй, лучше уехать сейчас.

Нора спокойно наблюдала, как он умывается, одевается и бреется с холодной водой, оставшейся со вчерашнего вечера. Наблюдала, как страстный любовник прошлой ночи превращается в спокойного, деловитого, модно одетого джентльмена.

Скоро прошедший день, ночь… и даже этот момент будут казаться сном. А возможно, и кошмаром.

Уже взявшись за дверную ручку, Ричард оглянулся.

– Я велю через час прислать тебе завтрак, – пообещал он.

Она уже хотела было возразить. Объяснить, что у нее нет денег. Но это прозвучало бы жалко и мелочно.

Почему у нее такое ощущение, что они поссорились, хотя на самом деле ничего подобного не было?

Прошлой ночью они любили друг друга дважды.

Именно любили?

Или она в своей глупой наивности не может отличить любовь от похоти? Неужели это всего лишь похоть?

Наверное, так оно и есть.

– Спасибо, – поблагодарила Нора. И Ричард исчез.