– Наконец-то я нашел тебя, варвар' Торопись, ты должен спасти Мир! Тхутмертари захватила власть в Стигии…

Хадрат в ужасе вскрикнул. Конан, для которого фантастических новостей оказалось более чем достаточно, грубо перебил говорившего:

– А ты кто такой, во имя Крома?! Рука со змеиным перстнем кинулась вперед. Хадрат стал бледнее смерти и, если бы не Просперо, заботливо поддержавший его, несомненно, упал бы.

– Я маг Тот-Амон, бывший правитель Стигии и твой старый знакомый! Я единственный, кому удалось спастись от Тхутмертари. Она собирается утопить Мир в крови…

Конан услышал только первую фразу. В этой фразе звучало имя его злейшего врага. Внезапно все напряжение последних недель и дней прорвалось наружу, и безумная ярость затопила рассудок. Все смешалось в этом океане гнева; горечь поражения и бегства; унижения подпольной жизни; неожиданное появление в тайном убежище сначала одного незваного гостя, затем другого, еще более страшного; чудо-оружие Будущего и черная магия Прошлого; пришельцы в масках и одноглазые мертвецы; Тот-Амон и Тхутмертари; Мир и Кровь… Даже для его закаленного испытаниями рассудка творящейся дьявольщины на единицу времени было чересчур много. Человеческий разум просто не мог сразу разобраться, где истина, а где ложь, где реальность, а где колдовской морок. А когда бессилен разум, решает сила…

– Она собирается утопить мир в крови… – произнес Тот-Амон, а уже спустя бесконечно краткий миг тяжелый меч Конана, со свистом рассекая воздух, снес ему голову.

Маг не успел наложить защитное заклятие. Одноглазая голова покатилась по полу. Обезглавленный труп великого мага упал, как падает обезглавленный труп обычного человека. Зенобия свалилась без чувств на руки Паллантиду.

Бледный Хадрат, шатаясь, подскочил к Конану.

– Очнись, государь! Ты убил Тот-Амона! Киммериец обратил к нему искаженное безумной яростью лицо, и жрец отчетливо увидел, как эта горячая ярость, точно океанская волна при отливе, уходит, уступая свою власть спасительному холодному рассудку.

– Я убил Тот-Амона… – раздельно проговорил Конан, лишь теперь постигая смысл содеянного им. – Но этот человек – не Тот-Амон, клянусь Кромом! Я знаю, как выглядит Тот-Амон…

– Это Тот-Амон! – услышал он голос очнувшегося пришельца. – Этот человек явился во дворец Джейка и разыскивал тебя. Ради всего святого, Конан, беги или можешь считать себя мертвецом! Слышишь рокот винтов? Знай же: он звучит по твою душу!

И столько искреннего огорчения – именно огорчения, не досады, не боли и не сострадания – было в этом голосе, что Конан поневоле прислушался. И услышал! Действительно, откуда-то сверху доносился мерный, набирающий силу гул. Его невозможно было ни с чем спутать; такой гул издавали лишь черные механические птицы пришельцев!

Конан понял, что сейчас взаправду нет времени разбираться что к чему. Из дома Фабриция нужно сматываться. Конан сделал шаг в сторону поднявшегося на ноги пришельца. Тот пантерой отпрянул к двери, и варвар не мог не поразиться удивительной его ловкости. Человек этот, без сомнения, был опытным и искусным воином. Вот только с какой стати он помогает свергнутому королю?… Конан хотел предложить ему бежать вместе, чтобы затем, когда опасность минует, разузнать все как следует, но снова не успел.

– Беги, варвар, или ты мертвец! Я в твоей компании умирать не собираюсь! – воскликнул пришелец и в то же мгновение скрылся за дверью. Никто из оставшихся не заметил, что вместе с ним исчезла и волшебная накидка-невидимка, оставленная покойным волшебником Тот-Амоном.

Роберт Рэнквист выскочил из дома Фабриция. Сердце бешено колотилось. Англичанин не мог припомнить, попадал ли он когда-нибудь в такой переплет. Во всяком случае, он сделал все, что мог. Дальше каждый сам выбирает свою дорогу. Хочет Конан жить – уберется из обреченного дома. Хочет разбираться что к чему – все равно разобраться не успеет. Его дело, какую дорогу выбрать. Теперь пора спасать собственную шкуру.

Рэнквист сел в свой вертолет. Ценный трофей был упрятан за пазуху, и с ним разбираться можно будет, лишь когда закончится эта заваруха. К счастью для Роберта, другие вертолеты кружили в некотором отдалении и, по-видимому, не замечали его машины. Англичанин решил взять инициативу в свои руки.

– Кэп! Кэп! Вызываю кэпа! – произнес он в видеофон. На экране появилась злая физиономия Джейка Митчелла. – Кэп, я вижу их на дальносканере!

– Боб, каналья, где тебя носило?! – взревел Джейк. – Я вызывал тебя, а ты молчал!

– Я преследовал колдуна, кэп. Он хитрый, этот Тот-Амон! Мне пришлось отключить связь, чтобы он не засек меня. – Я на земле. Вижу их, кэп. Что мне делать?

На физиономии короля отразилась сложная гамма чувств – от недоверия до неистовства сбывающейся мести.

– Кого ты видишь, Боб?

– Обоих! Мертвяка этого, Тот-Амона, и второго – крепыш такой, вроде тебя…

– Он! Конан, каналья! – проревел узурпатор. – Что они делают?

– Болтают меж собой… Э, нет, все, они расстались… Ну так что, кэп? Что мне делать? Они же уйдут!

Тактика Рэнквиста оказалась верной. Джейк не выдержал напряжения. Ярость и тут затопила все прочие чувства. «Они же уйдут!» – одной этой угрозы было достаточно, чтобы Митчелл гаркнул – да так, что у Рэнквиста заложило уши:

– Бей, Боб! Угости их по полной программе! Стреляй! Сровняй их с землей!!!

Погасив предательскую ухмылку, англичанин выключил изображение капитана и поднял вертолет в воздух. Со словами: «Пеняй на себя, Конан, если ты все еще там"- Роберт выпустил по дому Фабриция десять ракет, одну за другой. Когда пыль, поднятая взрывами, улеглась, он увидел, что дома Фабриция больше нет. Другие вертолеты летели сюда, и вес вызывали Рэнквиста. Приклеив себе довольную улыбку, он включил видеофон.

– Все, кэп, – с деланной усталостью проговорил он. – Я пришил их. На дальносканере чисто.

Новость мгновенно разнеслась. Победителя поздравляли. Зная, что во всем нужна мера, Роберт скоро пресек поздравления и громко, чтоб слышал каждый, заметил:

– Да ладно вам! Я только выполнял приказ кэпа. Джейк все придумал. Мне просто повезло.

– Ты уверен, что прикончил их? – спросил король.

– Погляди сам, кэп, если не веришь, – обидчиво проговорил англичанин.

– О'кей, Боб. Я сейчас вылетаю.

Руины дома Фабриция были оцеплены аквилонской гвардией. Поблизости стояли двенадцать вертолетов, еще два кружили в воздухе. Джейк Митчелл в задумчивости ходил по руинам, сопровождаемый Мораном, Рэнквистом и Зингом. По приказу короля солдаты разбирали руины. Джейк все больше хмурился.

– Не нравится мне это, – говорил он. – Где трупы, Боб? Где доказательства того, что ты прикончил именно Конана и Тот-Амона?

Лицо англичанина было багровым, викторианские усики подрагивали.

– Обидно мне, кэп. Я старался, а ты не веришь. Клянусь Богом, я порешил их! У меня нет сомнений, что они мертвы!

– Мне известно об этом только с твоих слов, – отрезал американец. – Объективных доказательств тому нет. Почем мне знать, может, ты просто решил пострелять!

– В этом доме жил генерал Корнелий, – сказал Моран. – Мир праху его! Странно, что Конан избрал своим убежищем дом преданного тебе генерала.

– Вот-вот, – хмуро кивнул Митчелл. – Может, ты, Боб, решил за что-то поквитаться с моим верным соратником. И поквитался, придумав подходящий предлог. А Конан и Тот-Амон тем временем разгуливают на свободе и потешаются надо мной!

– Ты оскорбляешь меня, кэп! – воскликнул Рэнквист. – Как бы не пришлось тебе жалеть о своих словах!

Огромный американец притянул его за ворот и угрожающе проговорил:

– А ты не пугай меня, Боб Хитрозадый. У нас незаменимых нет, запомни. Не думай, что на тебя не найдется управы. Если узнаю, что играешь против меня, вздерну на площади, как последнего ворюгу…

– Ваше Величество! Нашли еще труп! – раздался голос аквилонца, и в нем были заметны странные нотки…