– Не бойся, не бойся… – Облако повело ее в глубь сада.

На каменной скамье около широкой вазы, полной темной воды, сидела большущая жаба. От старости она тяжело дышала, выпучив глаза, глядящие в разные стороны.

– Жаба Розитта! – вскричало Облако и навалилось на жабу.

Жаба Розитта растроганно моргала. Облако обнимало жабу, целовало между глаз. Потом уселось рядом. Жаба Розитта закашляла, заскрипела, как старое дерево:

– Кхи… Кри… Ква… Крр… Кви… Фрр… Хрр… Кхх… Ква…

– Вот оно что! Ну и дела! – тихо ахнуло Облако, слушая жабу Розитту. – Ну и король! Что надумал! Присвоить себе воду – самое лучшее, самое красивое…

Лоскутик с удивлением смотрела на Облако. Оно раздалось вширь, стало круглым. Рот растянулся до ушей. Глаза выпучились и разъехались в разные стороны. Облако стало похоже на жабу Розитту. В траве тайно переквакивались лягушата. Прыгали прямо через лапы Облака. В каменной вазе в воде висели головастики. Таращили черные глазки с булавочную головку.

Жаба Розитта строго постучала по вазе – головастики тут же гвоздиками попадали вниз.

– Я так и знало, что все кончится очень плохо… – грустно сказало Облако. – Все-таки у человека была крыша над головой. Хоть какая-то, а была. Что теперь делать? Посоветуй, жаба Розитта.

Жаба Розитта внимательно оглядела девочку выпуклым глазом, мигнула. Лоскутик от смущения опустила голову.

Жаба Розитта что-то сипло забормотала, закашляла.

– Пожалуй, это мысль, – задумчиво сказало Облако и повернулось к Лоскутику: – Тут одна повариха ищет себе служанку. Нужно только, чтобы ты первая попалась ей на глаза.

Лоскутик сидела, прислонившись спиной к шести пышным подушкам. Колени ее были укрыты тремя пуховыми одеялами. На животе стояло блюдо со сладкими пирожками. А рядом, на скамеечке, торт, в котором, потрескивая, горели десять свечек.

Лоскутику было жарко и душно. Она без всякого удовольствия надкусила восьмой пирожок и стала облизывать липкие пальцы.

Уже две недели она жила у Барбацуцы. Каждое утро Барбацуца ощупывала Лоскутика: тискала руки и ноги, мяла бока, тыкала пальцем в живот.

– Почему не толстеешь? – рычала Барбацуца. – Где румяные щеки, пухлые ручки, растопыренные пальчики и хоть тоненький слоек жира? Мне нужна служанка, а не щепка. Ты утопишь в кастрюле мою поварешку. Разве я могу доверить мою поварешку веретену, зубочистке, вязальной спице?

Лоскутик старалась есть побольше, но только худела с каждым днем.

Дело в том, что за все это время Облако ни разу к ней не прилетало.

«Неужели оно забыло про меня, улетело навсегда и я его больше никогда не увижу? Теперь у него есть жаба Розитта. Наверно, я ему больше не нужна».

От этих мыслей она и худела.

– Любопытно было бы узнать: сколько лет такому заморышу? – спросила однажды утром Барбацуца, заставив Лоскутика съесть целую сковородку котлет.

– Не знаю, – испуганно мигнула Лоскутик.

– Как это «не знаю»? Когда твой день рождения?

– Не знаю… Кажется, его у меня нет.

– Как это «нет»? – пришла в ярость Барбацуца. – Если у тебя нет дня рождения, выходит, ты не родилась. Тогда тебя вообще нет. Думаешь, я соглашусь платить жалованье служанке, которой нет? Ловко устроилась, ничего не скажешь. Нет, моя милая, меня не проведешь. Хочешь ты или нет, у тебя будет день рождения. Сегодня же! Сейчас же!

Барбацуца, тяжело дыша, замолчала, задумалась.

– Как лучше всего такой лентяйке отпраздновать день рождения? Ясно! Ничего не делать, валяться в постели и лопать сладости!

Вот так Лоскутик и очутилась в постели под тремя одеялами, с блюдом сладких пирожков на животе.

А Барбацуца, ругаясь на чем свет стоит, полезла обратно на голубятню задать голубям корму.

Лоскутик с тоской надкусила одиннадцатый пирожок и вдруг поперхнулась и закашлялась.

В окно влетело Облако. Лоскутик даже не сразу его узнала. На этот раз Облако было похоже на большущего белого филина с двумя широкими крыльями. Несколько белых перьев, кружась, упали на пол, пока Облако протискивалось в слишком узкое для него окошко. Облако уселось на спинку кровати, задумчиво наклонило голову набок, помигало круглыми глазами.

Лоскутик кашляла и смеялась от радости – все вместе.

– Надо бы постучать тебя по спине – так, кажется, делаете вы, люди, в таких случаях, – озабоченно сказало Облако. – Но если я постучу, ты даже не почувствуешь.

– Ой, это ты! Здравствуй, – еле отдышавшись, сказала Лоскутик. – Как я рада!

Облако подлетело к девочке. Все десять свечей по-мышиному пискнули и погасли.

– Какая гадость! – сердито воскликнуло Облако, мягко взмахивая крыльями и прыгая на одной лапе. – Я чуть не закипело.

– Больно? Очень больно? – испугалась Лоскутик.

– Ничего. Одна лапа будет покороче, и все, – махнуло крылом Облако.

– Ты летало к филину, – догадалась Лоскутик.

– Откуда знаешь?

– По тебе видно.

– Правда. – Облако оглядело себя, вздохнуло. – Болтало с ним до утра. Не могу долго быть одним и тем же. Мне все время хочется меняться, превращаться. Удивляюсь на людей: как это им не надоедает всегда быть одинаковыми! Скукотища. Я бы на твоем месте каждый день в кого-нибудь превращалось.

Но Лоскутик только молча вздохнула.

Облако взобралось девочке на одеяло.

– Почему так долго не прилетало? – жалобно спросила Лоскутик.

– Дело было, – солидно сказало Облако. Оно наползло на Лоскутика, зашептало ей в ухо, мелко брызгая холодными каплями: – Жаба Розитта открыла мне ого какую тайну! Когда она это рассказала, я сделало себе сто ушей и слушало сразу всеми. Вот что: каждую ночь, когда дворцовые часы пробьют три раза, ручьи в королевском парке начинают бурлить, пруды выходят из берегов, фонтаны бьют до самого неба. Но почему это? Откуда эта вода? Никто, никто не знает. Я расспросило летучих мышей. Жаба Розитта лазила под землю к кротам. Во всем парке не сыщешь ни одного дождевого червя, с которым бы я это не обсудило. Но никто ничего не знает. Даже Ночной Философ…

Послышалось шарканье ног по ступенькам лестницы и злобное бормотанье. Облако неловко полезло под кровать. В комнату ворвалась Барбацуца.

– Почему все не съела? Свечки почему потушила? Одеяло почему мокрое?

Лоскутик увидела на полу два белых перышка и кончик крыла, торчащий из-под кровати, да вся так и вспотела от страха.

Барбацуца посмотрела на нее и удовлетворенно хмыкнула. Дернула за косу и пошла из комнаты. С порога обернулась и запустила прямо в девочку серебряной монетой.

– Завтра купишь себе новое платье. Мне надоели твои лохмотья.

– У, кипяток, утюг горячий, сковородка! – пробормотало Облако, когда Барбацуца хлопнула дверью.

Облако вылезло из-под постели. Теперь оно было вытянуто в длину, болталось в воздухе, как полотенце. На голове – чепец, нелепо торчащий дыбом, на носу – мутные белые очки.

– А собственно говоря, что ты лежишь в постели? – осведомилось Облако.

– Оказывается, у меня сегодня день рождения, – объяснила Лоскутик.

– День рождения… Это хорошо, – задумчиво сказало Облако. – Хотя все еще может кончиться очень плохо. Но опять-таки это не значит, что надо лежать в постели. Терпеть не могу жаркие подушки и одеяла. Ну-ка давай вставай!

– Убьет, – печально сказала Лоскутик.

– Гм… Может, она уйдет куда-нибудь?

– Уйдет… Как же… Она уходит, только когда за ней посылают голубей. Голуби сидят во дворце в клетках. Когда король хочет манной каши, их выпускают и они летят к Барбацуце на голубятню. Вот она и уходит.

– Голуби? – печально повторило Облако. – Так ты говоришь – голуби?

К изумлению девочки, Облако не спеша стянуло со своей головы чепец и хладнокровно разорвало его пополам. Из половинок чепца получилось два вполне приличных белых голубя.

Один сел на железную спинку кровати и стал чистить перышки. Другой даже попробовал клевать крошки торта.