– Спасибо тебе родной, – проговорил он, – за подвиг твой спасибо! Взял у дьяка вторую грамоту и протянул Рябову.

– Владей! Отныне ты и дети твои не обязаны платить подати в казну государства, ибо твой подвиг дороже любого золота. Кстати, деньги. Петр протянул руку, и дьяк вложил в нее кошель.

– Держи! – Затем государь посмотрел на Андрея. – А ты веди, боцманмат, показывай свои «Андлары».

Царский кортеж из двух карет остановился перед избушкой авиаторов. Единственный воздушный шар, оставшийся после войны был аккуратно сложен и лежал на специально созданном «ангаре» – небольшом домике. Корзина, в которой когда-то поднимались летчики, была там же.

Государь открыл дверцу кареты и грандиозно вышел из него. За ним выбрались наружу Ельчанинов и Золотарев. Из другой кареты выбрался мальчишка лет двенадцати, точная копия государя и его учитель.

– Алексей иди сюда, – проговорил Петр, подзывая сына. Тот подбежал к родителю и спрятался за его спиной.

– Вот сын, – проговорил монарх, – знакомься – Андрей Золотарев, первый летчик России. Князя Ельчанинова ты знаешь. Андрей это мой сын. Ты о нем был наслышан, но никогда до этого не видел. Пожмите друг другу руки.

Андрей пожал мальчику его маленькую ладонь, и вдруг подумал, что в будущем тот будет казнен, самим же отцом.

– Ну, показывай! – Приказал царь.

Андрей вошел в избушку и нашел спящего Никона. Растолкал его. Бывший монах протер глаза и уставился на Золотарева.

– Освободили, – прошептал он.

– Да, – молвил Андрей, – государь приехал. Хочет видеть воздушный шар. Никон аж с лавки вскочил.

– Государь! Да как же! Да чтобы шар в небо поднять время нужно.

– Знаю. Ты пока подготавливаешь, я чем-нибудь его займу. А где Егор?

– На реку ушел. Ведь как вас арестовали, мы шар в небо больше и не поднимали.

– Будем надеяться, что времена те кончились. А теперь застегивайся, да пошли на улицу. Во дворе Петр чувствовалось, что нервничал. Ходил хаотично, курил.

– Ну? – вскричал он, завидев Андрея и солдата с пышными усами.

– Так ведь государь нам же время нужно, – замямлил бывший монах.

– Так чего же ты ждешь? Бегом готовить шар.

Но вместо того, чтобы бежать в так называемый «ангар», служивый побежал в дом.

-Куда это он? – спросил удивленный Петр у Ельчанинова. Но вместо того ответил Золотарев:

– Так ему нужно печь растопить.

– Для чего?

Пришлось Андрею рассказывать о принципе подъема шара в воздух. Его рассказ как раз занял то время, что понадобилось Никону. Служивый растопил печь, вытащил корзину, подготовил оболочку шара. Минут через двадцать «Андлар» был готов и рвался в небо.

– Я первый! – сказал Петр, подходя к корзине.

За ним последовал Андрей. Забрались. Эстонец дал знак летчику и тот начал потихоньку стравливать канат.

– Ух, ты, – вырвалось у царя, когда шар стал подниматься.

Вскоре шар завис на высоте полета птиц. Андрей порылся в ящичке и достал подзорную трубу. Хотел, было протянуть Петру, но тому, как будто ее и не надо было. Государь любовался окрестностями. Пока он это делал, эстонец посмотрел вниз, и только теперь обратил внимание на учителя царевича.

– А кто это с царевичем? – поинтересовался Андрей.

– Учитель. Он англичанин. Преподает разные науки.

Человек стоявший с Алексеем был хорошо знаком Золотареву. Его он уже один раз лицезрел, причем на глаза попался иноземец здесь в Архангельске, и было это почти год назад.

– Красотища! – воскликнул Петр, выхватил подзорную трубу. Поднес к глазам и молвил, – так вы отсюда наблюдали за передвижением шведской эскадры?

– Да государь! Между тем шар стал медленно опускаться.

– Так мало времени? – удивился царь.

– Увы. Приспособление, способное подогревать воздух в шаре не создать.

– Ты уверен Андрей? – спросил Петр, и извлек из кармана камзола зажигалку. – Узнаешь?

Еще бы! Золотарев помнил эту зажигалку. Когда-то она принадлежала ему. Петр под Нарвой оставил ее себе, как и пачку сигарет, взамен подарил кисет и трубку.

– Я так и не воспользовался ей, – проговорил государь, он щелкнул, и в небо взвилось небольшое пламя. – Если создать такую же штуку, но побольше, – добавил Петр Алексеевич, – то можно было бы подогревать воздух. Вы же говорили, что для этого подойдет жидкость, способная гореть. Как насчет хлебного вина?

Последние слова монарх произнес на земле. Слова как будто позвучали приказом, и Никон куда-то моментально исчез. Вернулся он через минуту с двумя кружками, как раз в тот момент, как Петр и Андрей выбирались из корзины.

– Что это? – спросил царь.

– Хлебное вино, – сказал служивый.

– Вовремя. Петр поднес зажигалку и поджог. Вино вспыхнуло, синим пламенем.

– Так как насчет вина? – вновь повторил свой вопрос государь.

Пока заботливый отец катал сына на воздушном шаре, Андрей подошел к князю Ельчанинову и сообщил об учителе царевича.

– Ты уверен? – переспросил тот. Эстонец кивнул.

Если существует опасность, то ее нужно устранять. Силантий Семенович и Андрей это поняли сразу, вот только арестовывать иноземца нужно было так, чтобы тот ничего такого не заподозрил, ведь в его руках находился царевич Алексей. С Петром, как предложил Ельчанинов, нужно было поговорить, как выразился Андрей – «тет-а-тет». Яшка Кольцо сказал бы просто – с глазу на глаз. Наверное, возможность поговорить искали бы долго, если бы государь, спустившись, наконец, с небес на землю, сам не предложил пройти в избушку. Да вот только о том, о чем он желал поговорить с князем да эстонцем, не получилось. Как только дверь за Андреем затворилась, князь завел совершенно другой разговор. Словно окатил Петра водичкой с головы да ног. Тот сел на лавку и молвил:

– Ты князь садись, в ногах правды нет. Да давай рассказывай поподробнее.

Приятели сели напротив. Царь думал, что говорить будет Силантий Семенович, но тот предоставил слово Золотареву. Так как история с иноземцем началась с его появления на таможенном досмотре, проводимом поручиком Крыковым. Андрей поведал, как на корабле оказались Иван Рябов и Дмитрий Борисов по прозвищу горожанин. От последнего он и узнал, что среди экипажа торгового фрегата был подозрительный человек. Рассказал, как был приставлен к тому человек, который ходил по пятам за иноземцем по городу. Дальше слово взял князь Ельчанинов, он честно признался монарху, что они того упустили. Случилось это из-за того, что ушел он на коче в город Вологду. Тут Петр отругал князя за небрежность.

– Когда пришел коч обратно в Архангельск, – продолжал между тем Силантий Семенович, – я уговорил лоцмана, отвезти меня до того места, где тот расстался с иноземцем. Увы, – вздохнул князь, – в Вологде я его след отыскать не смог. Приехал в Москву, ибо нужно было капитан-командора выручать. В лицо иноземца не разу не видывал, так и не обратил внимания на учителя царевича Алексея.

-Ну, и дурак! – Проворчал Петр, – если в лицо человека не видывал, так какого рожна ты искать то его отправился?

– Опростоволосился я государь, – признался Силантий Семенович, – не казни, опростоволосился. Если бы сегодня Андрей его не признал, мы бы его никогда не нашли. А он ведь убить царевича мог…

– А вот это ты брось! – Воскликнул монарх, – Хотел бы убить – давно бы сие черное дело сделал, а не стал бы ждать, пока его разоблачат. Вот только я сомневаюсь, что он – шпион Карла Двенадцатого!

– Так арестуй и допроси, – попытался подсказать князь, чем вызвал гнев государя.

– Это ты меня учить будешь! – вспылил тот.

Дверь в избушку скрипнула и все замолчали. Кто знает, кому понадобилось их потревожить? Тревога оказалась ложной. В дверях, держа треуголку в руках, стоял Меншиков.

– Мин херц, – проговорил фаворит. – Вот ты где!

– А где мне быть Алексашка? – поинтересовался Петр.

-Ну, хотя бы на строительстве крепости государь. Тем паче, что домик тебе на Марковом острове уже мастера поставили. Хорош дом, почти дворец.