Так у меня оказалось небольшое преимущество — выигрыш в силе.

— Видите ли, мне пришлось одолжить машину. Можно ли мне получить временную наклейку на стекло? — И взглянула на него определенным взглядом, чтобы настроить его на свою волну. Моя мысль была такой: не цепляйся ко мне из-за наклейки, и я не скажу ни слова о том, что тебя не было на посту.

— Да, мисс. Вы ведь из квартиры 504?

— У вас прекрасная память, — и при этих моих словах его морщинистое лицо залилось краской.

— Такая работа, — небрежно сказал он и вручил мне пластиковый номер, который я прикрепила к ветровому стеклу. — Только вы, пожалуйста, верните его, когда будете совсем уезжать, хорошо? А если вы намерены остаться, тогда заполните бланк, и мы вам выдадим наклейку. В сущности, — он немного смутился, — заполнить бланк следует мистеру Герво как владельцу недвижимости.

— Конечно, — сказала я. — Без проблем. — Я весело помахала ему рукой, он ушел в будку и поднял шлагбаум.

Я вкатилась в темный гараж, ощущая состояние разрядки, наступающей обычно после преодоления серьезного препятствия.

Но это длилось недолго. Я вся тряслась, вынимая ключи зажигания. Мне показалось, что вижу пикап Олси через два ряда, но случилось так, что я припарковалась как можно глубже, в самом темном углу, подальше от всех других машин. Пока все шло по плану. Но я не знала, что делать дальше. Я даже не очень-то верила, что все настолько удачно получится. Я на секундочку прислонилась к спинке комфортабельного сиденья, чтобы расслабиться и перестать дрожать, прежде чем выходить из машины. Сразу после выезда из поместья я на полную мощность включила радиатор в салоне, так что в машине было тепло, как в тостере.

Когда я проснулась, оказалось, что прошло несколько часов.

В машине было холодно, а я сама была еще холоднее, несмотря на украденную стеганую куртку. Я на негнущихся ногах встала с водительского сиденья, потягиваясь и делая наклоны в разные стороны, чтобы размять затекшие суставы.

Может быть, надо проверить, как там Билл. Не сомневаюсь, в пути катался по всему багажнику, и надо бы убедиться, что тот хорошо закрыт.

Просто я хотела увидеть его снова. Даже от одной мысли у меня сильно забилось сердце. Ну чем не полная идиотка?

Я проверила, насколько велико расстояние от слабого солнечного света, проникавшего в гараж на въезде; да, свет достаточно далеко. Причем я так поставила машину, что багажник открывался в сторону, противоположную выезду из гаража.

Поддавшись искушению, я обошла машину и приблизилась к багажнику. Повернула ключ в замке, вытащила его, сунула в карман куртки и наблюдала, как поднимается крышка.

В полутемном гараже было видно не очень хорошо, трудно было различить даже пушистое желтое одеяло. Похоже, Билл достаточно закрыт. Я наклонилась немного пониже, чтобы натянуть складку одеяла повыше ему на голову. Предупредительный сигнал дошел до меня буквально за секунду: послышался шорох, а потом я почувствовала мощный толчок под зад.

Я рухнула в багажник прямо на Билла.

Через миг еще удар — вслед за мной влетели мои ноги, и крышка с треском захлопнулась.

Теперь мы с Биллом оказались запертыми в багажнике «линкольна».

Дебби, подумала я, это может быть только Дебби. Преодолев первый приступ паники, длившийся дольше, чем хотелось бы признавать, я постаралась тщательно восстановить в памяти свои ощущения в последние несколько секунд. Я уловила следы типичного мышления — достаточно, чтобы понять, что на меня напал оборотень. Я вычислила, что это могла быть бывшая девушка Олси — ну, значит, не настолько бывшая, раз имеет доступ в его гараж.

Неужели со вчерашнего вечера ждала, пока я вернусь в дом Олси? А, может, встретилась с ним где-то в безумную ночь полнолуния? Значит, Дебби еще больше разозлило мое присутствие при Олси, чем я себе представляла. Или она его так уж любит, или крайняя собственница по натуре.

Нельзя сказать, что в данный момент меня интересовали ее мотивации. Меня больше всего занимала проблема отсутствия воздуха. В первый раз меня порадовало, что Билл не дышит.

Сама я дышала медленно и ровно. Никаких глубоких панических вдохов, никакой суеты. Я заставила себя рассуждать. Итак, судя по всему, я оказалась в багажнике около часа дня. Билл проснется около пяти, когда станет темнеть. Может, поспит подольше, ведь он так измучен, — но наверняка не дольше, чем до шести тридцати. Проснется и сумеет вытащить нас отсюда. А сумеет ли? Он ведь очень ослаб. Его сильно мучали, на исцеление ран даже вампирам требуется время. Ему понадобится отдых и кровь, прежде чем он обретет форму. Он неделю был без подпитки кровью. Когда эта мысль мелькнула у меня в голове, я похолодела.

Похолодела всем телом.

Билл будет голодным. По-настоящему голодным. Обезумевшим от голода.

А тут рядом я — готовое блюдо.

Поймет ли он, что это я? Успеет ли понять и вовремя остановиться?

Но особенно больно было думать, что ему, возможно, наплевать на меня — настолько наплевать, что он не станет останавливаться. Может, он просто будет сосать и сосать, пока не высосет из меня всю кровь. Все-таки у него был роман с Лореной. Он видел, как я ее убила, прямо у него на глазах. Ну, ясно, она его предала и мучила, и это должно было умерить его пыл. Но разве человеческие взаимоотношения сами по себе не безумны?

Даже моя бабушка сказала бы: — Ну и дерьмо.

Ладно. Буду сохранять спокойствие. Надо дышать неглубоко и ровно, экономить воздух. И надо передвинуться и устроиться поудобнее. Повезло еще, что багажник такой большой, никогда таких не видела, в нем можно было двигаться. Билл лежал расслабившись, — это в порядке вещей, он ведь мертв. Так что я могла его толкать как угодно, не думая о последствиях. В багажнике было холодно, и я старалась немножко развернуть Билла, чтобы тоже воспользоваться одеялом.

Было совсем темно. Я могла бы написать отзыв проектировщику об этой модели и сообщить, что голосую за светонепроницаемость багажника, если это можно так назвать. Если я выйду отсюда живой, конечно. Мне в бок впивались два округлых предмета — бутыли с кровью. Может, Биллу хватит их?

И вдруг я вспомнила статью, которую читала в журнале новостей, когда ждала приема у дантиста. Про женщину, которую взяли в заложники и затолкали в багажник ее же машины, и потом она возглавляла кампанию за то, чтобы изнутри багажников установить задвижки, чтобы любой заложник мог себя освободить. Я подумала — а вдруг эта ее кампания подействовала на конструкторов «линкольна»? Ощупала все стенки багажника, куда смогла дотянуться, и нащупала, пожалуй, что-то типа задвижки; это было отверстие для введения проводов. Но если они и были прикреплены к какой-то ручке, она уже отрезана.

Я начала тянуть. Я с усилием дергала во все стороны. Проклятье, так не должно быть. Я в этом багажнике чуть не спятила. Здесь у меня была возможность освободиться, а я не могла ею воспользоваться. Тщетно я ощупывала и ощупывала эти провода кончиками пальцев.

Механизм был выведен из строя.

Я изо всех сил старалась понять, как такое могло произойти. Стыдно признаться, но мне даже пришла безумная мысль, что Эрик каким-то образом догадался, что я окажусь запертой в багажнике, и таким способом хотел дать мне понять: «Вот тебе за то, что предпочла мне Билла». Но поверить в это было невозможно. Конечно, у Эрика крупные проблемы с совестью, но вряд ли он додумался бы подложить мне такую свинью. В конце концов, он еще не добился поставленной перед собой цели — поиметь меня. В такой вот мягкой форме я это сформулировала.

Поскольку мне не оставалось ничего другого, как только шевелить извилинами, для чего, как я понимаю, расходовать кислород не требуется, я стала думать о предыдущем владельце машины. Я додумалась, что друг Эрика предложил ему такую машину, какую можно легко украсть; она принадлежит кому-то, кого с гарантией не будет дома допоздна, кому-то, кто может позволить себе иметь шикарный автомобиль; кому-то, в чьем багажнике может оказаться специфический мусор — папиросная бумага, порошок и мешочки.