Да, это был секс в чистом виде. Секс, без которого отношения мужчины и женщины становятся пресными и сухими, как лишенные соков деревья. Секс, в котором желание обладать уравновешивается желанием отдать. Секс, который дает выход всему, что накопилось: тревогам, беспокойству, злости, томлению страсти.

Дженнифер первой достигла пика — по ее телу пробежала дрожь, ноги вдруг стали ватными, а перед глазами поплыли круги.

Она, наверное, упала бы, но Мартин поддержал ее обеими руками и тут же догнал несколькими быстрыми толчками.

Он повернул Дженнифер к себе лицом, заглянул в затуманенные глаза и, не говоря ни слова, увлек наверх.

Они лежали на кровати в ее комнате, с еще влажными после душа волосами, усталые, немного смущенные, думая о своем.

Мартин корил себя за то, что ушел от действительности, что так и не сказал Дженнифер о том, какой опасности подверг ее. Увидев Дженнифер живой и невредимой, он забыл обо всем на свете. Ему нужно было убедиться в том, что она жива, избавиться от страха и беспокойства. Он это сделал, и теперь подошло время для серьезного разговора. Но…

Пока они в особняке, им ничто не угрожает. Пока он не рассказал ей о Сантьяго, пока не увидел в ее глазах разочарование и недоверие, все в порядке. И, черт возьми, ему хотелось продлить прекрасное состояние безмятежности, ощущение близости и удовлетворенности.

Мартин тронул Дженнифер за плечо.

— Пойдем в бассейн?

Она негромко рассмеялась.

— Мы совсем забыли о том, для чего я здесь.

Он усмехнулся.

— Для того, чтобы поскорее вернуть меня к нормальной жизни. Этим мы и занимаемся. А у тебя сегодня, выходной.

Они накинули халаты и, захватив полотенца, отправились к бассейну. Мартин включил освещение.

— Хочешь поплавать?

Дженнифер кивнула.

— Немного. Твоей сестре можно позавидовать. Прекрасный дом, бассейн… Наверное, когда говорят о богатых, то имеют в виду людей вроде нее.

— Наверное.

Мартин опустился на скамейку.

— Хорошая жизнь, если можешь себе ее позволить.

От нее не укрылся сдержанный холодок в его голосе. Похоже, Мартин чувствовал то же, что и она: Вся эта роскошь была чужой, отданной ему лишь во временное пользование.

— Мартин?

— Что?

Дженнифер знала, о чем хочет спросить, но не могла сформулировать вопрос так, чтобы не задеть его гордость, не оттолкнуть.

— Почему деньги для тебя такой чувствительный пункт?

Он повернулся к ней.

— Ну, если от тебя уходит жена, которой ты не смог подарить ко дню рождения жемчужное ожерелье или новенький спортивный автомобиль…

— …То всех женщин надо красить одной краской? — закончила она за него.

— Примерно так.

Итак, он был женат. Мысль о том, что Мартин любил другую женщину, болью отдалась в сердце Дженнифер. Впрочем, она же не знала о нем практически ничего.

Нет, это неправда. Она знала Мартина. Знала так близко, как очень немногие. Знала, каким он может быть. Ласковым и нежным. Неистовым и страстным. Спокойным и ироничным. Безрассудным и сильным. Пусть ей ничего не известно о прошлом Мартина — так, может быть, даже лучше. Она не собиралась делить с ним будущее, а значит, не стоит делить и прошлое. Значение имеет только настоящее, потому что прошлое — это боль, а ей достаточно и своей боли.

С другой стороны, признала Дженнифер, рассуждать так слишком поздно. Она уже рассказала ему о своем прошлом, о смерти родителей, о собственных психологических проблемах, об обстоятельствах жизни. Она доверилась ему, несмотря на риск. Пора получить что-то взамен.

Существовала и еще одна причина, из-за чего отношение Мартина к деньгам и богатству задело ее. Дженнифер честно и откровенно сообщила ему о себе, но не дала и малейшего повода полагать, будто она взялась за предложенную Фелисити работу ради устройства своей личной жизни. Как ни смотри, а ей все еще приходится работать в двух местах, чтобы свести концы с концами.

— Но я ведь не какая-нибудь охотница за чужими деньгами.

— Ты — нет.

Мартин взял ее за руку.

— Тогда почему мне кажется, что ты считаешь меня именно такой? — спросила Дженнифер.

— Извини. Я просто боюсь.

Она вздрогнула.

— Боишься? Чего?

Дженнифер полагала, что Мартину недоступно это чувство. Чего может бояться такой сильный мужчина, как он? И почему он признался ей в своей слабости?

— Ну прежде всего того, что ты сочтешь меня недостойным тебя.

Его слова прозвучали как гром среди ясного неба. Дженнифер удивленно посмотрела на Мартина.

— Что ты говоришь? Разве есть в мире хоть одна женщина, которой ты был бы недостоин?

Мартин невесело усмехнулся.

— Ты представляешь, сколько получает полицейский?

— Наверное, не меньше, чем официантка. Но, знаешь, я никогда не переживала из-за нехватки денег, не чувствовала себя несчастной. Конечно, порой мне бывало трудно, но…

Она рассмеялась.

— После смерти родителей я поняла, что счастье в нас самих, в нашем отношении к жизни.

— А вот моя бывшая жена всегда считала, что я должен сделать ее счастливой.

Мартин покачал головой.

— Для нее главным было то, сколько денег на моем счету. Самое интересное, что она еще до замужества хорошо знала, какой образ жизни я веду, что могу позволить себе и что нет. У нее ведь тоже никогда не было больших денег. Мне казалось, что у нас с ней есть нечто общее, на чем можно строить жизнь. Например, стремление иметь семью.

Дженнифер стало не по себе, когда он упомянул о семье. Ревность колыхнулась в ней, на мгновение застелив глаза белой пеленой, и тут же отступила, но не ушла совсем.

— У вас были… дети?

Дженнифер едва смогла произнести последнее слово.

Мартин покачал головой.

— Нет. Но я хотел.

Хотел. А хочет ли сейчас? Дженнифер вздохнула и постаралась отогнать непрошеные мысли.

— И что же случилось?

— Не знаю. Мы переехали. Она свела знакомство с людьми, которым удалось устроиться лучше, чем мне…

Он пожал плечами.

— А потом Фелисити познакомилась с Джоном и вышла за него замуж. Это только подлило масла в огонь…

— Но ведь ее чувства к тебе не могли измениться только из-за этого. Твоя жена не стала иной, переехав в другой район и познакомившись с новыми людьми. Значит, причина в чем-то другом.

Не выдержав ее взгляда, Мартин отвернулся.

— Вероятно, ты права. Я так и не узнал, что она за человек. Не хватило времени.

Ему не хватило времени! А вот Дженнифер хватило нескольких дней, чтобы понять, какой он. Добрый, заботливый, внимательный. Она получила от него все, чего ей недоставало в жизни. Нет, чтобы понять человека, вовсе не нужны годы.

Возможно, Мартин не смог раскрыться перед своей женой, но зато раскрылся сейчас, и Дженнифер хотелось думать о причинах. С каждым днем роль Мартина в ее жизни возрастала. Он превратился в опору, без которой окружающий Дженнифер мир грозил рухнуть. Но эта опора была временной: придет осень, и они расстанутся. Что будет тогда? Кем или чем заменить Мартина? Найдет ли она в себе силы жить дальше без него?

— Ты ее любил? — с наигранным равнодушием спросила Дженнифер и, напряженно ожидая ответа, даже не заметила, что прикусила губу.

— Мне казалось, что она меня любит, но, как потом выяснилось, я ошибался. Крессида так и не приняла меня таким, каков я есть. Каким буду всегда. Поняв, что изменить меня не удастся, она отказалась от дальнейших попыток и ушла.

А в его душе остался шрам, подумала Дженнифер, и теперь он настороженно воспринимает всех женщин. По этой причине, старается не заглядывать в будущее. Что ж, его можно понять.

Дженнифер тоже не любила стоить далеко идущие планы, хотя и из других соображений. Она тоже еще до конца не приняла Мартина. С самого начала у нее было желание изменить его, переделать в человека, предпочитающего опасностям и риску стабильность и надежность.

Хочет ли она этого сейчас? Если да, то у них нет никаких шансов на совместное будущее. А без Мартина грядущее выглядело как далекий горизонт в серой дымке тумана.