Как только появился Ребурн, он перестал бормотать и с трудом встал; глаза яростно сверкали на черепообразном лице.

— Ты!.. Что ты здесь делаешь? Почему ты не на своем посту?

Бесстрастно встретив взгляд начальника, Ребурн сказал:

— Западное крыло взято. Синклер и его люди скоро будут здесь. Я подумал, что нужно сообщить вам.

Верховный Мастер тяжело дышал, его лицо исказилось от черного гнева.

— Зачем ты говоришь мне то, что я уже знаю? Что еще ты можешь ответить на вопрос, почему счел возможным не повиноваться моим приказам!

— При всем уважении, Верховный Мастер, — невозмутимо произнес Ребурн, — я не считаю, что Патрон требует от нас принести себя в жертву. Вертолет, стоящий наготове на заднем дворе, пока невредим. Я послал Барклея прогреть двигатели. Мы можем увезти вас в безопасное место.

Лицо Верховного Мастера исказилось.

— Что это за тактика? Битва еще не проиграна!

— Нет, битва уже проиграна, — сказал Ребурн. — Но войну еще можно выиграть, — если мы сейчас уйдем.

— Трус! — проскрипел Верховный Мастер. — Это все твоя вина! Тебе было приказано призвать молнии, а не позволять занять дом. Почему ты не повиновался?

— Потому что это было бы бессмысленной тратой ресурсов, — резко возразил Ребурн, в гневе приблизившись на пару шагов. — Неужели вы не понимаете? Одному Синклеру на пользу, если мы позволим себе отдать жизни. Жертвоприношение — это одно; самоубийство — совсем другое.

Губы Верховного Мастера яростно шевелились, на морщинистых губах выступила пена.

— Предатель! — пронзительно закричал он. — Ты недостоин называться Сыном Тараниса! Верни мне торк!

Ребурн рефлекторно прижал руку к горлу, где холодил кожу налитой силой торк. Потом покачал головой.

— Если вы не пойдете, отдайте мне манускрипт, — потребовал он, — и позвольте отвезти его в безопасное место.

Черные глаза Верховного Мастера зажглись диким огнем.

— Так вот что ты планировал все время! Любыми средствами вырвать манускрипт Фюрера у меня из рук! О, ты похож на своего отца! Тот тоже думал, что может сделать это, но ошибался, как и ты!

Он вскинул руку. Стрела черного пламени сорвалась с пальцев и зажгла торк таким всплеском слепящей боли, что Ребурн закричал и отшвырнул его. Торк покатился и упал в лужу крови рядом с безжизненным телом Вемисса. Верховный Мастер бросился за ним и поскользнулся в крови, а Ребурн достал еще неиспользованный медальон и ожесточенно швырнул его в Верховного Мастера, потом быстро опустился и схватил жертвенный нож. Он хотел взять и манускрипт, но Верховный Мастер, уже сжимающий торк в окровавленной руке, закричал, когда обернулся и увидел намерение Ребурна.

Потенциальная угроза подхлестнула Ребурна. Он круто повернулся и побежал.

Дуарт и пятеро его людей методично прочесывали западное крыло, их продвижение то и дело прерывалось вспышками автоматного огня. Адам завернул за угол и замер.

— Слушайте! Что это за шум?

Маклеод прислушался.

— Похоже, тот вертолет, которого никто не видел. Дуарт! — резко окликнул он. — Сзади! По-моему, кое-кто из наших птичек хочет упорхнуть!

По знаку Дуарта четверо его людей бросились на шум.

— Идите с ними! — велел Адам, и Маклеод побежал следом. Тем временем Дуарт добрался до цокольного этажа башни. Там они нашли три окровавленных тела в белых балахонах; кто-то явно добрался до них раньше солдат. Дверь, ведущая на темную винтовую лестницу, была распахнута, и Дуарт уже осторожно поднимался по первым ступеням, пока его товарищ проверял трех людей на земле.

— Вот и все, не так ли? — Перегрин, побелев, как снежный камуфляж, смотрел на бойню.

— Почти, — сказал Адам, проскальзывая мимо Перегрина к лестнице. — Я пойду первым.

Винтовая лестница находилась во второй, меньшей башне, пристроенной к первой. Ее слабо освещал лунный свет, льющийся через узкие прорези окон на каждом витке. По дороге к верхнему этажу они миновали только одну площадку: пустая спальня и темная, с закрытыми ставнями, комната, похожая на библиотеку. Адам и Перегрин ждали на лестнице, пока спецназовцы не объявили ее безопасной, потом все четверо продолжали подъем.

Постепенно лестницу начал заливать желтый свет, и на последнем витке Адам велел Дуарту замедлить ход. Самый воздух на лестнице потемнел от враждебной энергии, но теперь настала пора проявить опыт Адама.

Проскользнув мимо майора САС, Адам осторожно прошел вперед и остановился перед самой верхней площадкой, где желтый газовый свет заливал порог комнаты. Что-то металлическое блестело на полу у порога: вполне ожидаемый медальон Рыси, — и это означало, что по крайней мере один из врагов, несомненно, затаился в комнате.

Адам спокойно обернулся к Перегрину и двум военным, следующим за ними по пятам. Как Охотник он знал, насколько опасен загнанный в угол зверь; как Повелитель Охоты он был обязан поймать зверя с как можно меньшим ущербом для сотоварищей-Охотников и тех, кто находится под их защитой. Дуарт считал, что он защищает Адама и Перегрина; на самом деле именно Адам должен был теперь защищать их всех.

— Дальше я сам. Вы двое возвращайтесь вниз и ждите с мистером Ловэтом.

— Адам… — начал Перегрин.

— Выполняйте, — сказал Адам тоном, не допускающим возражений. — То, что произойдет здесь, — мое дело.

Они отступили с явной неохотой, но не раньше, чем Дуарт вложил в левую руку Адама браунинг, многозначительно сняв с предохранителя. Адам расправил плечи и молча препоручил себя и всех соратников неизбывной защите Света, потом облекся покровом власти, свидетельствующим, что он не только Повелитель Охоты, но и Хранитель Мира. Учитывая деяния обитателей башни, Адам не сомневался, что они смогут увидеть астральную ауру этой власти, а не только его физическую форму. Он теперь знал также и источник и пределы их силы и знал, что в силах противостоять этому.

Он спокойно поднялся по последним трем ступеням и остановился перед дверью.

Его добыча скорчилась посреди кучи алых подушек — лысая, похожая на гнома фигура в струящемся белом одеянии, спереди залитом кровью. Вокруг лежало около дюжины тел. Нескольких мертвецов выделяли психические следы выхода в Нематериальный Мир; вероятно, это были те, кто участвовал в атаке рысей.

Но у троих ближайших к нему, в том числе двух женщин, на шеях были затянуты алые узлы — явно совсем недавно. Адам ощущал силу, которую впитал убийца от их добровольной жертвы. Их головы лежали на подушках вокруг него, руки были раскинуты в знак подчинения, но по-настоящему важно было то, что старик держал в руках.

Тощие, искривленные руки прижимали к окровавленной груди пожелтевший лист пергамента. На тонкой шее висел тяжелый торк из метеоритного железа, чернота которого оттенялась темными топазами и выведенными серебром пиктскими символами. Адам раньше мельком видел торк в видениях и теперь отшатнулся от исходящей от него темной стихийной силы. Ощущая злую мощь, связанную с тем, что написано в манускрипте, Адам наклонился и положил бесполезный здесь пистолет на пол лестничной площадки, потом выпрямился, не отрывая взгляда от своей добычи.

— Ты здесь Верховный Мастер? — сурово спросил он. Яростные черные глаза злобно уставились на него с морщинистого, пепельного лица.

— Я, — прошептал человечек в белом балахоне.

— Тогда властью, данной мне Советом Семи как Повелителю Охоты, приказываю тебе оставить этот пост и сдать артефакты и орудия, ныне находящиеся в твоем распоряжении.

— Как ты смеешь? — Верховный Мастер нетвердо поднялся на ноги, в его шуршащем, как могильный саван, голосе звучала истерика. — Как смеешь ты требовать от меня такого в моем собственном доме? Уступить тебе мою силу? Ну, нет! Нет, пока я еще обладаю средствами самому решать свою судьбу! Вот средоточие моей силы! — Он расхохотался, как безумный, и резко ткнул большим пальцем в торк на груди. — И вот!

Он указал пальцем на медальон с головой рыси, лежащий на полу между ними, раздвинул губы в ухмылке черепа, потом отступил на шаг и воздел обе руки театральным жестом призыва.