При обыске на квартире Федюшиной нашли записку, адресованную связанному с ней агенту Сафонову, послужившую поводом для ареста их обоих. На одном из допросов Федюшиной было предложено работать в пользу полиции, а через нашу агентуру ей передано, чтобы она дала согласие.

Вслед за этим были арестованы, после вторичного тщательного (и опять безрезультатного) обыска, Маркина и Брылева. Обыск и арест производили полицейские, Жуковский и женщина, спровоцировавшая Егорова.

После ареста этой группы агентов были произведены:

а) смена всех паролей,

б) персональный, тщательный инструктаж всей агентуры,

в) временная консервация части агентуры, в результате чего дальнейшие аресты прекратились.

Спустя несколько недель на квартиру нашего агента Батюка явились двое в рабочей одежде, заявившие о себе как о партизанах, потерявших связь с отрядом и имеющих настоятельную необходимость идти в партизанский отряд, спасаясь от полиции. В подтверждение своих слов оба показали партбилеты и партизанские удостоверения.

Когда провокаторы вместе с Батюком, согласившимся указать им дорогу в партизанский отряд, вышли из дому, их тут же арестовала полиция.

Батюк был помещен в общую с одним провокатором камеру. Тот упорно продолжал вести с ним разговор о партизанском движении, о свой преданности родине, о надежде выйти из тюрьмы — при содействии знакомых ему влиятельных лиц, и все же добраться до партизанского отряда. Приняв все за чистую монету, Батюк выдал, как руководителя одной из партизанских групп, тов. Обухова, как знающего дорогу к партизанам — тов. Иванова и, как связиста, Кулика И. Одновременно с арестом Батюка были арестованы наши агенты Сафронова и Ципеляева — ввиду их частых посещений квартиры Батюка, поводом для подозрений которого могло явиться его неосторожное, с точки зрения агента, поведение:

а) частые случаи невыхода на работу (до 4 дней в неделю) без разрешения немецкой администрации;

б) частые уходы из дома после работы;

в) бесцельные и частые хождения к товарищам, находящимся на подозрении у оккупантов;

г) систематические покупки на базарах на большие суммы — при своем скудном заработке;

д) устройство в своем доме вечеринок с выпивками, угощениями, карточных игр и прочее.

Вслед за Ципеляевой были арестованы супруги Степановы, на квартиру которых Ципеляева ходила за почтой. На допросах Степанов предъявленное ему обвинение в содержании явочной квартиры категорически отрицает, несмотря на то что ему были объявлены фамилии партизан, пользовавшихся у него ночлегом. От поведения Степанова будет зависеть исход дела с перевербовкой в агентуру полиции указанной выше Федюшиной.

13 сентября к жене Обухова явились двое, попросив от имени находящегося на работе ее мужа выдать «для дела» листовки — что она и выполнила. Вечером того же дня Обухов был арестован на улице, когда шел к Иванову, имея при себе письменное агентурное донесение. Жена Обухова на допросе показала, что у них постоянно хранились листовки и газеты (о хранившемся в доме оружии она не знала), а также описала приметы ряда партизан, их посещавших. Вследствие этого она получила право на передачи мужу и свидания с ним. Поведение на допросе самого Обухова установить не удалось.

Предупрежденный своевременно об аресте Обухова и необходимости скрыться Иванов должного значения этому не придал и на другие сутки был арестован у себя на квартире, причем при обыске у него были найдены две мины замедленного действия. Находившемуся с ним на квартире сыну Кулика — Ивану удалось бежать к партизанам.

Непосредственно перед этим был арестован, после безрезультатного обыска в квартире, Алексей Кулик. Вслед за ним — связанный с Обуховым наш агент Ерохин, освобожденный через две недели.

Агент Седнев, которого поместили на квартире двое из гестапо (под видом посланных от Семенова), дал им сведения о зенитной обороне города Брянска. Дальнейший результат этого дела неизвестен.

Далее, у нашего агента Зезалкина две девушки — агенты полиции безрезультатно пытались установить подробности о его связях и образе жизни.

Аналогичным образом полиция поступила в отношении наших агентов Лебедева и Сиваковой. Он остался работать на месте, а Сивакова выведена, в связи с подозрением, в безопасное место.

Арестовывались также, но через несколько дней были освобождены, наши агенты Васильев и Добряк. Обоим при освобождении было предложено немедленно сообщать в полицию в случае появления кого—либо из партизан.

Эти провалы рассматриваются нами в первую очередь в непосредственной связи с делом Семеновых, хотя на следствии они свою причастность к гестапо отрицают и, ведя себя на допросах крайне осторожно, тщательно обдумывают свои ответы следователю.

Наряду с тем, расшифровке агентов способствовали заметным образом и обстоятельства, вытекающие из наших недостатков в области агентурной работы.

Последние же частично могут быть объяснены отсутствием опыта у подавляющей части агентов и работников, ими руководящих.

Наши мероприятия в этой связи сводятся, в основном:

а) Консервация всей агентуры, имеющей прямую или косвенную связь с изложенными выше фактами, а равно бывшей на связи с агентами — двойниками Семеновыми или известной последним по другим причинам;

б) Организация агентурного обслуживания агентуры, освобожденной после ареста полицией (Ерохина, Васильев, Добряк и другие), для установления фактов возможного двойничества;

в) Персональному тщательному инструктажу агентуры — с использованием, в отвлеченной форме, примеров настоящего дела; соответствующему инструктажу всего состава, руководящего агентурной работой.

г) Выполнению плана насаждения новой агентуры в районе деятельности отрядов тов. Дука (где изложенные выше провалы имели место […].

РГАСПИ. Ф. 69. ОП. 1. Д. 909. Л. 90–92 (об.).

Копия

Сов. секретно

Составлено 30.10.1943 г.

Всего в немецких гарнизонах имеем агентуры 47 человек, из них за период с 5 июня по 1 ноября 1943 г. завербовано 43 с/о, кроме того, восстановлена связь с 2 с/о, завербованными в 1942 г., и с 2 с/о, завербованными также в 1942 г. Связь прервана из—за того, что они находятся в гарнизоне Старое Сиротино и возможности для встречи нет.

За этот же период времени гестапо схвачено и заключено в концентрационный лагерь 3 с/о: «Гаврилов», «Крупеня» и «Бирюков»; перешли в партизанские отряды, так как дальше оставаться было невозможно, могли быть схвачены гестапо, 4 с/о: «Вася», «Грозный», «Женя» и «Ольга».

Таким образом, за отчетный период времени имеем с/о 40 чел.

За отчетный период через агентуру из немецких гарнизонов было переведено: добровольцев, полицейских и военнопленных 46 чел., разоблачено немецких шпионов и гитлеровских мерзавцев 11, один из них террорист, имевший задание от гестапо — убить секретаря Сиротинского РК КП(б)Б — комиссара бригады им. Ленина тов. Сипко.

За указанный выше период через агентуру проведена следующая диверсионная работа:

1. 3.8.43 г. на с. Оболь с/о «Васей» была взорвана электростанция, питающая электротоком гарнизон, заводы: кирпичный, льнозавод, ж.—д., станцию и др. объекты.

2. Им же в этот день путем подкладки магнитной мины были сожжены:

а) Льнозавод, перерабатывающий льнотресту, привозимую из Калининской и Смоленской областей для военных нужд. Во время пожара сгорело импортное оборудование.

б) Кирпичный завод, переведенный немцами из Витебска, с суточной производительностью в 10 тыс. шт. кирпича.

3. Источником «Крупеня» также 3.8.43 г. путем взрыва магнитной мины подорван мотовоз, перевозивший торф из болота на погрузочную площадку завода.

4. С/о «Бирюковым» 15.7.43 г. на с. Оболь путем подкладки магнитной мины было сожжено: склад с льноволокном в количестве 20 тонн, готовым для отправки в Германию, и склад с хлебом, где сгорело и испорчено до 10 тонн хлеба.