Приходилось констатировать: Лола потрясающе целовалась.

Развитие событий подтвердило, что я правильно поступил, вложив средства в покупку удобного дивана. Теперь я лучше понимал, почему Лола так стремилась выбирать его вместе со мной. Да и сама идея поставить диван в галерее принадлежала ей.

Как обычно, она все продумала. Ее войска подкрались незаметно, я ничего не заподозрил. Я мысленно утешался тем, что мной могли бы манипулировать и менее приятным способом.

Собирая свою одежду, разбросанную по застекленному кабинету, я почувствовал тошноту. Лола воспользовалась мгновением слабости и соблазнила меня. Я пытался убедить себя в том, что оказался простой жертвой, но, при всей моей неискренности, мне это не удавалось.

Даже если принять во внимание, что инициатива исходила от Лолы, это не снимало с меня моей доли ответственности. Трахаться с бывшей любовницей — не лучший способ почтить память усопшей.

Наталия заслуживала более достойного траурного бдения. Я оказался негодяем, а Лола — моим личным демоном. Она будет терзать меня до конца — так было предначертано.

— От этой разминки я проголодалась, — сказала она, натягивая трусики. — Я знаю тут рядом чудный ресторанчик. Пригласишь меня отпраздновать?

— Что отпраздновать?

— Ну... Все это: ловушку для Кемпа, наше воссоединение...

— Наше воссоединение? — заорал я. — Мы переспали, черт побери! Это не означает никакого воссоединения!

Лола снова обняла меня. У меня не хватило сил оттолкнуть ее. Она еще раз облизала мои губы, а потом, наконец, отодвинулась.

— Не стоит так нервничать, Алекс. Я буду умницей, обещаю.

Она подкрепила это обещание хорошо рассчитанным ударом по моей заднице.

— Давай одевайся, мы идем ужинать. Ты назначаешься официальным спонсором вечера. Когда с Кемпом все будет улажено, ты даже получишь право снова раздеть меня.

Не закрывая рта, она натянула джинсы и надела свитер прямо на голое тело, а потом решительно направилась к двери. Я чуть было не сказал ей, что она забыла на диване свой лифчик. Поняв, что она сделала это нарочно, я сунул его в карман куртки и побежал за ней.

Кончится тем, что Лола сведет меня с ума.

То, что Лола называла чудным ресторанчиком, на самом деле оказалось самым дорогим заведением из всех, в которых я бывал в последнее время. Мне следовало этого ожидать. Лола обожала тратить чужие деньги.

Впрочем, судя по всему, сюда Лолу приглашали не впервые, так как метрдотель, толстяк с мятым лицом, устремился к ней, как только она переступила порог. Поймав руку моей помощницы, он поднес ее к своим толстым губам.

— Какое счастье снова увидеть вас, мадам! — приветливо воскликнул он. — Ваш обычный столик?

— Спасибо.

— Следуйте за мной, прошу вас.

Наконец, он выпустил руку Лолу и повел нас через зал. Моего присутствия он вроде и не заметил. Все Лолины кавалеры казались ему на одно лицо. Ему плевать было, как их зовут, как они выглядят, какой у них характер, лишь бы содержимого их бумажников хватало на удовлетворение малейших капризов его клиентки.

— И часто ты тут бываешь? — прошептал я на ухо Лоле.

— Не все мои любовники такие скряги, как ты.

Метрдотель подвел нас к столику в глубине ресторана, в стороне от других. Он сделал едва заметный жест, и официант устремился к нам, чтобы взять пальто. Другой отодвинул стул Лолы и помог ей сесть.

— Шампанского? — предложил распорядитель церемонии.

— О чем речь! — ответила Лола. — Мы празднуем окончание долгой разлуки.

Шампанское прибыло прежде, чем я успел выразить свое несогласие. Насыщенного цвета, на этикетке указан год, температура выдержана с точностью до градуса. Настоящее чудо. Однако при одной мысли о цене этой бутылки во рту у меня появилась очень неприятная горечь.

Лола ухватила бокал кончиками пальцев и немного подняла его.

— За наш союз! — воскликнула она.

— Угу, — весьма неуверенно ответил я. — Супер...

— Алекс, ты зануда. По-моему, только что, на диване, ты не был таким ворчуном.

Я подумал о том, как мы кувыркались на этом диване, и покраснел. В объятиях Лолы я полностью забылся. Я ни на мгновение не вспомнил о Наталии. Вместе с первым глотком шампанского я проглотил и жгучие угрызения совести.

Метрдотель принес меню. Буйство цен несколько умерило мои терзания. Этот обед станет моим покаянием. Вместо того чтобы бичевать свое тело, я просто разом опустошу свой банковский счет. На первый взгляд это может показаться процедурой менее болезненной, но в ближайшие две недели мне придется довольствоваться хлебом и картошкой.

Я вздохнул, услышав, что Лола заказывает самые дорогие блюда. Метрдотель улыбался все шире и шире. Я быстренько подсчитал в уме, во сколько обойдется мне Лолин ужин. Получилось — примерно в четверть моего месячного дохода. Терять было уже нечего, и я тоже выбрал блюда с бесконечными и устрашающими названиями. Восхищенный метрдотель удалился на кухню.

Не успели мы приступить к закускам, как у меня зазвонил мобильный. На дисплее высветился номер Сэмюэля Бертена.

Я не сразу решился ответить. Поздний звонок от Сэма не предвещал ничего хорошего. Обычно в такое время он попивал виски в номере поганой гостинички в компании девицы, с которой познакомился минут пятнадцать назад.

Если уж он соизволил позвонить, значит, речь идет о важном деле, иными словами, о каких-то новых неприятностях.

— Кто это? — спросила Лола.

Я изобразил пальцами револьвер и сделал вид, что стреляю в нее. При этом я крикнул «бум!» — причем достаточно громко, чтобы заглушить звонок. Лола не поняла намека и нахмурилась. Я уже собирался повторить свой жест, но метрдотель повернулся ко мне с таким злобным видом, что я почувствовал себя обязанным снять трубку.

— Алло? Сэм, какой приятный сюрприз! — сказал я голосом телеведущего, лицемерным и медоточивым.

— Привет, Алекс, я не помешал?

Сэм никогда раньше не задавал мне подобных вопросов. Не в его стиле было проявлять заботу о ближнем.

— Нет, не помешал. Я тут ужинаю с Лолой. Чем могу быть полезен?

— Ты ужинаешь с Лолой... — повторил Сэм. — Извини, что пристаю.

Мои опасения подтверждались: с ним что-то произошло. Такое расшаркивание было ему несвойственно.

В своих отношениях с людьми Сэм буквально следовал знаменитой доктрине «массированного возмездия», выдвинутой Эйзенхауэром в начале пятидесятых годов. Он высаживался среди аборигенов, сметал все на своем пути и отбывал с ощущением мира в душе.

Однако такое внезапное проявление альтруизма пробудило во мне сомнения. В конце концов, может быть, Сэмюэль Бертен лучше того карикатурного образа, который сложился в моем мозгу? Я вспомнил уроки катехизиса, полученные в детстве, и решил пересмотреть свое неверие в род человеческий.

Я расслабился и постарался быть любезным:

— Чего ты хочешь?

— Мне неудобно... Не хотелось бы портить тебе ужин.

— Сэм, — сказал я начальственным тоном, — говори, чего ты хочешь. После этого посмотрим, мешаешь ты мне или нет.

— Вообще-то мне надо срочно вернуться в Штаты, чтобы уладить одно дельце, и я хотел бы забрать часть из денег, полученных за мои скульптуры.

Какое облегчение! Я торжествующе ткнул кулаком в сторону Лолы. Тем не менее следовало изобразить, что я волнуюсь за Сэма. Мой учитель катехизиса гордился бы мной.

— Надеюсь, ничего серьезного?

— Нет, не беспокойся. Но мне нужны деньжата.

— Я пока не смогу отдать тебе полностью твой процент от продажи. На следующей неделе я должен отправить две работы в Рим. Жду перевода.

— Не страшно. Сколько можешь дать сейчас?

— В данный момент у меня в сейфе не так много наличности. Две тысячи евро, может быть, две с половиной.

— Годится. Остальное пришлешь позже. Я могу зайти сегодня попозже?

А, черт!

— Сегодня вечером мне неудобно, — возразил я.