Буллок жестом велел стоявшему возле кровати солдату отойти в сторону и направил дуло пистолета на ребенка, который съежился под одеялом и смотрел на вошедшего огромными глазами – глазами Шелби.

– Где моя мама? – бесстрашно спросил мальчик и вновь засунул в рот палец.

Англичанин в ужасе вытаращил глаза, сообразив, что намеревается сделать Буллок.

– Пошел вон! Лучше помоги Брейди, идиот! – прорычал в ответ Буллок, срывая с постели одеяло. Дэвид застыл, инстинктивно почуяв нависшую над ним опасность. Каким-то образом даже сквозь грохот канонады Буллок услышал щелчок взведенного курка – и это было последнее, что он услышал перед смертью. Пуля пробила спину и вошла в сердце. Буллок камнем упал на пол. Оливия опустила один дуэльный пистолет, из которого еще струился дымок, и направила дуло второго в грудь англичанина:

– Прочь от моего сына. Я не делаю промахов.

У солдата судорожно задергался острый кадык, лицо покрылось мертвенной бледностью. Подняв вверх руки, англичанин пробормотал:

– Он совсем спятил, мэм. Я бы никогда не причинил вреда ребенку.

– Война закончена, ваша армия разбита и отступает. Предлагаю вам присоединиться к своим товарищам, – сказала Оливия, не обращая внимания на плачущего Дэвида. Ей хотелось как можно скорее выпроводить солдата из спальни. Она махнула пистолетом на дверь и вышла следом за англичанином в переднюю, откуда все еще доносился шум борьбы.

Еще один солдат ввязался в драку, и Сэмюэль вел кулачный бой над телом первого противника, потерявшего сознание. Оливия забрала оружие у своего пленного, подтолкнула его в спину дулом пистолета и скомандовала:

– Скажи своему приятелю, что пора сдаваться.

Прежде чем он успел открыть рот, Шелби уклонился от прямого встречного удара, резко и сильно двинул противника в живот, а когда тот скрючился, добавил по шее сжатыми в замок руками, и англичанин мешком осел на пол. Полковник подобрал свои пистолеты, которые пока так и не удалось пустить в ход, оглянулся, увидел еще одного солдата и в ярости набросился на него, угрожая пистолетом:

– Где они? Где моя семья?

Он не заметил Оливии, стоявшей за спиной высокого англичанина.

– Мы целы и невредимы, Сэмюэль. Буллок мертв. Все кончено, – сказала Оливия, выступая вперед.

Как бы подтверждая ее слова, вдали смолкла артиллерийская канонада и затих треск ружейной стрельбы, стало слышно, как в доме жалобно плачет ребенок. Сэмюэль держал под прицелом пленника Оливии, пока его товарищи не заворочались на полу. Когда они пришли в себя, полковник скомандовал:

– Забирайте всех, кто пришел сюда вместе с вами, и убирайтесь, если не хотите оказаться в плену.

– Буллок погиб, – сообщил пленник Оливии.

– Пошли отсюда, нечего нам здесь делать, – отозвался на это огромный детина, первым ворвавшийся в дом и схватившийся с Сэмюэлем. – Помоги мне поднять Томи, приятель.

Как только Оливия опустила пистолет вниз дулом, ее пленник поспешил на помощь товарищу. Они вынесли солдата, который все еще не мог передвигаться самостоятельно, во двор, созвали остальную часть отряда и ускакали.

Изрядно потрепанный, перепачканный своей и чужой кровью, Сэмюэль стоял перед Оливией и не верил собственным глазам.

– Я боюсь, что, если моргну, ты исчезнешь, – прохрипел он.

– Тебе больно? – прошептала она, приблизившись и нежно коснувшись его разбитой губы. До сих пор не верилось, что Сэмюэль жив, рядом и до него можно дотронуться. – Дорогой мой, я все еще не могу…

– Я тоже. – Шелби ласково погладил ее волосы. – Значит, у меня есть сын Дэвид. Что с ним?

– Он в полном порядке, не волнуйся.

– Я в неоплатном долгу перед Микайей Джонстоном за то, что он научил тебя стрелять, – сказал Сэмюэль, понимая, от чьей руки погиб Буллок.

– Идем, пора познакомить тебя с сыном, – сказала Оливия и взяла Шелби за руку.

Он прошел, как во сне, вслед за ней по длинному коридору и оказался в небольшой комнате. Возле детской кроватки валялся в луже крови труп Буллока, а Дэвид, как видно, только что уснул, успокоившись, когда стихла канонада за окном и в доме перестали шуметь. Он лежал на животе, повернувшись лицом к родителям.

Судорожно сглотнув, Сэмюэль уставился на свою копию в миниатюре, потом медленно, будто чего-то стесняясь, протянул руку и бережно тронул кудрявую головку.

– У меня тоже были кудрявые волосы в детстве.

– Глаза у него тоже синие. – Голос Оливии дрогнул.

– Страшно подумать, что ты пережила, когда не получила ответа ни на одно письмо.

– Я решила, что ты погиб, выполняя какое-то опасное задание, – ответила она просто.

«Она помнила обо мне, оставшись одна в чужом городе, ожидая ребенка от женатого мужчины. Несмотря ни на что, она помнила и любила», – с нежностью подумал Сэмюэль.

– Ты верила в меня и уберегла нашего сына от позора, сделав вид, будто вышла замуж. Все трудности и невзгоды выпали на твою долю, а я ничем не мог помочь, – печально покачал головой Сэмюэль.

Оливия молча наблюдала за тем, как пальцы его сжимают и разжимают деревянную спинку кровати. Сэмюэлю было горько, и она понимала это.

– Ты и впрямь подумал, что я вышла замуж, когда получил письмо от губернатора?

Она говорила мягко, ни в чем не обвиняла, и от этого ему стало особенно стыдно за себя.

– Увы, да. Месяц за месяцем я отправлял письма, но ответа все не было. А потом, когда пришло известие о смерти Летиции, я узнал, что ты будто бы стала женой какого-то знатного испанца. – Сэмюэль взглянул в бездонные зеленые глаза, горестно вздохнул и признался: – Я так и не поверил тебе до конца, Ливи. И никогда не прощу себе этого.

Как бы сама собой потянулась рука, и Сэмюэль коснулся лица Оливии в том месте, где от удара рукояткой пистолета остался след и нежная кожа начала приобретать синеватый оттенок. Оливия прижалась щекой к теплой ладони возлюбленного.

– Я прощаю тебя, Сэмюэль. Я полюбила тебя и продолжала любить, узнав твой характер, чем ты занимаешься. Жизнь отучила тебя доверять людям. Да и обстоятельства сложились так, что все говорило не в мою пользу.

– Нет, – возразил Шелби, – во всем виновата моя проклятая гордость, вернее, опасение, как бы она не пострадала. Ведь я всего лишь солдат, а ты знатна, да еще оказалась богачкой, как с этим смириться? Вот я и поверил, что ты предпочла мне аристократа. Черт побери, у меня уже была богатая и честолюбивая жена. Я боялся обзавестись второй такой же, хотя в глубине души знал, что у тебя нет ничего общего с Летицией.

Оливия почувствовала, как у нее сдавило грудь и учащенно забилось сердце. «Неужели мы столько перенесли только для того, чтобы опять потерять друг друга? Нет, этого нельзя допустить!»

– Сэмюэль, я могла выйти замуж за богатого, знатного человека. У меня были такие предложения. Но мне не был нужен никто, хотя я считала тебя тогда погибшим. А прошлой весной мне стало известно, что ты жив. – Шелби удивленно посмотрел на Оливию, а она продолжала: – У меня есть друзья в Пенсаколе. Они рассказали историю об Испанском Янки, который сумел одурачить англичан, а потом сбежал из тюрьмы. По описанию я узнала тебя и даже возненавидела за то, что ты нас бросил. – Она пытливо взглянула на Сэмюэля. – И все же я не смогла разлюбить тебя. И была счастлива тем, что ты жив.

– Когда я добрался до Нового Орлеана, мне очень хотелось повидаться с тобой, но я не решался, – признался Сэмюэль. – Мне сказали, что ты овдовела и живешь затворницей. Да, ты была свободна, но у меня не хватило смелости навестить тебя. О Ливи, любовь моя, – воскликнул он, обнимая Оливию. – Какой же я был глупец!

– Не глупее меня, – прошептала она сквозь слезы, уткнувшись лицом в жесткую ткань его мундира.

В это время проснувшийся Дэвид увидел мать в объятиях высокого незнакомца. Хотя волосы у него были темные, а не светлые, как у того, другого, плохого человека, ребенок все равно испугался, не понимая, что происходит, и жалобно позвал:

– Мама!

Повернувшись, но не отодвигаясь от Сэмюэля, Оливия взяла сына на руки и прижала его головку к плечу, чтобы ребенок не видел труп Буллока. Сэмюэль взглянул на мальчика и снова испытал потрясение, как и несколько минут назад, когда вошел в комнату. Дэвид его сын!