— А что тут такого удивительного?

Она оперлась о прилавок, не сводя с него проницательного взгляда.

— Если ты назовешь пять ингредиентов этого пирога, кроме лимона, я прямо сейчас лягу с тобой в постель.

— Мука, сахар… О черт! Ты меня раскусила. Пирог испекла моя клиентка.

— Она расплачивается с тобой пирогами?

— Это мои премиальные. И еще у меня есть пакет шоколадного печенья, но я ими не поделюсь, если ты не будешь со мной спать. Мы можем ими позавтракать.

— Можешь отсидеть срок за попытку подкупить офицера полиции.

— А что, на тебе микрофон?

Рина засмеялась, а потом задумалась. К чертям посуду! Она оперлась локтями о прилавок и вздернула подбородок.

— Поставь пирог на стол, Гуднайт. Хочешь знать, нет ли на мне микрофона? Иди сюда и попробуй отыщи его.

Он двинулся вперед, не сводя с нее глаз. В ее глазах читался вызов и горел веселый огонек сексуального возбуждения. Он уже был готов, когда прижался к ней. А кто не был бы на его месте?

Она по-прежнему стояла, раскинув руки и опираясь ладонями о прилавок, даже когда он начал ее целовать, даже когда уловил губами ее краткий взволнованный вздох.

— Пистолет у тебя? — спросил Бо, не прерывая поцелуя.

Рина слегка вздрогнула.

— Он у меня в сумке. А что?

— А то, что, если опять кто-то будет стучать в дверь, мы пустим его в ход. — У нее была всего секунда, чтобы успокоиться и даже засмеяться, потому что Бо подхватил ее на руки. — А посуду вымоем потом.

— Какой ты сильный!

— Ты еще не все видела. — Но у него колени подогнулись, когда она легонько укусила его за шею. «Держи себя в руках, — приказал себе Бо, вынося ее из кухни. — Иначе ты все испортишь». — И мы не будем заниматься этим на полу в кухне, — продолжал он вслух. — Хотя я ничего не имею против такого варианта. — Он повернул голову, чтобы видеть ее лицо. — Просто не в этот раз.

Рина тронула его волосы, ее улыбка стала нежной.

— Не в этот раз. Ты собираешься нести меня до самой спальни?

— В эту ночь, Скарлетт, ты не будешь думать об Эшли [36].

Пока он поднимался по ступенькам, она обвила руками его шею и начала покрывать его лицо поцелуями.

Бо забыл включить свет, хотя ему казалось, что он все продумал заранее, но он и в темноте знал дорогу.

Рина продолжала обнимать его за шею, пока он опускал ее на постель, и увлекла его за собой. Их губы так и не разомкнулись ни на миг. Стук собственного сердца отдавался у него в ушах подобно тамтаму в джунглях.

— Погоди. Тут слишком темно. — Но он не удержался и попробовал на вкус ее шейку, нежное местечко под подбородком. Ладони у него так и горели от желания ощутить ее плоть. — Я хочу тебя видеть. Я должен тебя видеть.

Бо отлепился от нее, нащупал в ящике тумбочки спички и зажег свечу, которую купил специально для такого случая.

Когда он вновь повернулся к ней, она приподнялась на локтях. Ее волосы словно светились над головой нимбом расплавленного янтаря.

— Ты настоящий романтик.

— Только когда я с тобой.

Рина склонила голову набок, и нимб заколыхался.

— Вообще-то я не доверяю парням, которые говорят нужные вещи в нужное время. Но я должна признать, что у тебя здорово получается. Помнишь, на каком месте ты остановился? — Бо опустился рядом с ней и услышал ее вздох. — Да, все верно.

Он грезил ею всю свою сознательную жизнь. В его фантазиях она могла быть — и была — любой, какой ему хотелось. Но реальная, живая Рина превзошла его ожидания. Кожа, губы, ее запах… Все это накатило на него горячим водопадом желания, наслаждения, опьянения.

Женщина, которая была рядом с ним, которая так страстно отвечала на его поцелуи, не была грезой. Из грезы родилась живая женщина, и он утонул в ней.

Пульс Рины участился, сердце стучало, взгляд подернулся дымкой желания. И все это вызвал Бо. Зубы легонько царапали кожу, языки скользили, вздохи смешивались. Его рот был горяч, как будто он готов был дать им обоим перегореть на одних поцелуях.

Потом, когда ей показалось, что больше она не выдержит, когда ее тело выгнулось ему навстречу, требуя большего, он пустил в ход руки.

Сильные, крепкие руки легко касались и дразнили ее, а потом стали властно стискивать груди, бедра, ноги. Жар разгорелся так, что Рина не понимала, как не воспламенилась ее кожа.

Он стянул с нее рубашку и набросился на нее с поцелуями. Он упивался холмиками ее грудей через кружевные чашечки бюстгальтера, его язык скользнул под тонкую ткань, пробуя ее на вкус.

Рина ахнула и перекатилась через него, потянула за рубашку, сражаясь с пуговицами. Она отбросила назад волосы, оседлала его, развела в стороны полы рубашки, провела ладонями по его груди.

— Ты хорошо сложен, Гуднайт. — Ее дыхание уже было прерывистым. — Отлично сложен. И парочкой шрамов обзавелся.

Она провела пальцами по тонкому шраму, вьющемуся вдоль груди, и почувствовала, как он дрожит. Тогда она опустила голову и тоже, как раньше делал он, стала пробовать его на вкус губами, зубами, языком.

Бо, оттолкнувшись руками, сел и подтянул ее к себе. Рина обхватила ногами его бедра. Руки, пробежавшие по ее спине, загрубели от мозолей, но это делало прикосновения еще более волнующими. Одним движением пальцев Бо расстегнул застежку лифчика. Она выгнулась назад и застонала, когда он впился ей в рот поцелуем.

Бо чувствовал, как ее сердце бьется прямо у нее на губах, он почти ощущал его на вкус. Ее тело было таким гладким, таким гибким… Узкий торс, узкие бедра, сильные ноги. Ему хотелось исследовать ее бесконечно. Но в этот день долгие годы ожидания толкали его только к одному: овладеть ею.

Он толкнул Рину назад и стянул с нее брюки, преследуя их поцелуями. Ее тело извивалось, а когда его рот наткнулся на новую полоску кружева и принялся за новый пир, она начала вскидываться.

Ее руки обхватили его голову, она прижала его к себе, когда оргазм потряс ее тело. Его кровь пульсировала ей в такт. Он сорвал с нее эту последнюю полоску кружева и снова довел ее до экстаза.

Она подтянула его кверху, бормоча что-то несвязное. Они покатились по постели. Ее руки тоже были проворны, они быстро раздели, обнажили его. Тело и душу. Ее рот был горяч и жаден, тело вибрировало, как натянутая струна. Она не отрывалась от него, пока он распечатывал презерватив, а потом довела его едва ли не до безумия, когда отняла у него резинку и натянула ее сама.

Опять она оседлала его. Он смотрел на нее, не отрываясь. Ее кожа, волосы, глаза — все светилось золотом в пламени свечи.

Она втянула его в свою таинственную влажную глубину.

Она вбирала в себя его содрогания. Дрожь наслаждения пробегала по ее телу, оно струилось, как шелк. Она стала двигаться, ритмично, как наездница, затягивая его все глубже, упиваясь отчаянной хваткой его рук, вонзившихся в ее бедра.

«Точка возгорания», — мелькнуло у нее в голове, когда внутри у нее вспыхнуло пламя оргазма. Их тела забились в унисон.

Голова у нее все еще кружилась, она лишь краем сознания ощутила толчок, когда он перевернул ее и прижал к постели своим телом. Она ощущала его силу и мощь глубоко у себя внутри, слышала, как его тяжелое дыхание смешивается с ее собственным. Она подняла руки, уперлась ладонями в его плечи. Только теперь она заметила, что от страсти его глаза стали совершенно зелеными и прозрачными, как кристалл.

Он вновь вонзился в нее, и она задохнулась. Сама не сознавая, что делает, она вонзила ногти ему в плечи. Ей даже показалось, что она вскрикнула. Сквозь яростный гул крови в ушах до нее донесся какой-то беспомощный звук. Ее тело напряглось в ожидании большего, приняло в себя и вытерпело все, даже когда наслаждение стало нестерпимым.

Она почувствовала, как напряглись его стальные мышцы, и поняла, что он тоже близок к финалу. Взрыв потряс их одновременно.

Ее руки бессильно соскользнули с его плеч. «Полный охват», — безмолвно сказала она себе и распласталась на кровати.