Все и впрямь могло сработать. Причем в лучшем виде.
Клубы тонкой мглы завихрялись на кончиках крыльев Флорри, пока она неслась почти вертикально вниз, набирая скорость так стремительно, словно никакого завтра для нее уже не ожидалось. Грудь ее раздувалась, пока мышцы напряженно работали, толкая ангелицу еще быстрее, добавляя к ускорению свободного падения силу ее маховых перьев.
Поток разреженного воздуха бил Флорри в лицо, выжимая слезы из ее глаз, пуская их струями стекать по горящим щекам.
Вот что значило быть ангелицей и заниматься аэробатикой.
Здесь, на самом краю Аррая, где бледно-голубое пространство, казалось, целую вечность висело у кончиков ее крыл, — вот где была настоящая загробная жизнь!
Флорри отвела назад раскинутые крылья и выжала почти четыре «жэ» в самом опасном и волнующем из маневров — наружной петле. Грудь ее колотилась, суставы крыльев скрипели, пока Флорри превращала инерцию в подъемную силу, делая «горку» и с дрожью возносясь на завихряющемся хвосте мглы. Ангелица стремительно взлетала к самому верху петли, щеки ее раздувались, волосы струились позади. С каждым набранным футом она теряла инерцию, сила тяжести неуклонно тянула ее назад, замедляя скорость. Вершина близилась, сравнимая со славным моментом нырка ласточкой в свободном падении, когда твое сердце борется с твоим же кишечником в эйфории нулевого «жэ», — все ближе, все выше…
И тут, с самым что ни на есть неангельским из проклятий, Флорри зависла в верхней точке траектории, совсем потеряв скорость.
В следующую секунду крылья ангелицы выгнулись, она скользнула вбок и закувыркалась смятым комком перьев, волос и шипения. Грязно ругаясь себе под нос, Флорри позволила себе несколько сотен футов беспорядочно падать, точно какая-то артистка на трапеции, которой не удалось вовремя ухватиться за перекладину. Затем она со вздохом перевела себя в нырок головой вперед, дважды хлопнула крыльями и снова обрела полный контроль над своими движениями, после чего выровнялась, перевернулась на спину и небрежно понеслась вдоль отдельной облачной гряды, негромко насвистывая. Ладно, пусть на сей раз ее занесло не туда — всегда оставалась новая попытка. В следующий раз у нее непременно получится. Таково было одно из преимуществ бессмертия — времени для упражнений хватало всегда.
Непринужденно бросив себя в тройною бочку — просто забавы ради, — Флорри запорхала дальше, нырнула вокруг особенно плотного на вид облака и резко насторожилась, услышав странное гудение.
Без малейших усилий зависнув в воздухе, ангелица навострила уши и прислушалась, убежденная в том, что шум доносился изнутри этого облака. Хотя этого просто быть не могло. Шумы никогда не доносились изнутри облаков…
Гудение прозвучало снова, и на сей раз никаких сомнений в источнике его происхождения у Флорри не осталось. Подлетев к облаку, она протянула руку, чтобы туда протолкнуться, — и испустила изумленный вопль, когда рука наткнулась на что-то твердое.
Сильно озадаченная, Флорри перелетела на другую сторону облака и была вконец ошарашена, когда перед ней оказалась причудливая дверная ручка, что торчала из мглистого тумана.
Гудение прозвучало снова.
Любопытство так и бурлило в ангелице. Она повернула ручку и толкнула дверь. Та распахнулась, после чего периодическое гудение сразу же сделалось громче и резче. Заинтригованная, Флорри впорхнула в темное нутро облака — и там на нее загудел единственный светящийся трезубец, сплошь испещренной схожими, но неосвещенными символами. Под каждым из символом имелась табличка с именем.
К стене была также прикноплена написанная от руки записка. Там говорилось:
Мне все это наскучило. Сказал всем: раз они не являются, я отбываю. Всего хорошего. Фе Ликс.
P.S. Если кто-то это прочтет, а одна из этих штуковин будет гудеть, свяжитесь со мной. Срочно.
Флорри почесала в затылке. Фе Ликc? Где-то она слышала это имя. «Фе Ликc… ах да, это же главное божество, ответственное… — тут ангелица сглотнула слюну, — ответственное за шпионаж, дезинформацию и слежку».
Н-да. Мигающие лампочки, зуммеры и шпионаж. Выглядело все это не слишком радостно.
Вылетев из двери облака, Флорри тут же понеслась на поиски Фе Ликса. Правда, скорее из жгучего желания узнать, что же тут такое творится, чем из какого-то реального чувства долга.
Крошечный ярко-красный сторожевой мудемм на мгновение застыл в воздухе, прикидывая маршрут новой атаки. Затем он злобно загудел, пригнул усики, привел жалящий муравьиной кислотой хоботок в полную боевую готовность и выполнил аккуратную полубочку. Дальше он стремительно нырнул мимо мутно-черных чешуек, едва-едва избегнув здоровенного хлещущего хвоста, и нанес еще один укол в левую ягодицу Асмодеуса.
Банкир опять взвизгнул, подпрыгнул на несколько футов и схватился лапой за задницу. Сторожевой мудемм с удовлетворением покачал усиками и приготовился к очередной атаке.
В каком-то смысле будет даже печально, когда его жертва наконец-то найдет дорогу к бакам с экскрементами скверны и унижения, к которым она была приговорена. Тогда атаки придется прекратить. Надо сказать, что мудемм уже начинал в зловредно-садистской манере наслаждаться процессом.
Он с легкостью уклонился от взмаха когтей Асмодеуса, пока тот пытался отмахнуться от назойливого ярко-красного мучителя и забиться в какой-нибудь темный угол. Мудемм дисциплинированно загудел следом, настраиваясь еще на один колющий контакт. Уже изнывая от первых шевелений садизма, мудемм нацелил свой хоботок, налетел, ударил по цели — и тут же оказался размазан по чешуйчатой правой ягодице Асмодеуса резким ударом тяжелой лапы.
— И не говори потом, что я тебе ни разу не оказал крупной услуги! — прорычал Асаддам, вытирая со своей ладони останки насекомоподобного существа.
Асмодеус взглянул на главного менеджера Мортрополиса новыми, полными восхищения глазами. Что за герой! Спас его от такой муки, отчаянно рискуя получить болезненный укол!
Разумеется, Асмодеус понятия не имел о том, что сторожевой мудемм был запрограммирован на преследование только одной-единственной жертвы. А потому, размазывая тварь по банкирской заднице, Асаддам рисковал разве что растянуть кисть. Однако поскольку здесь имелась выгода от лишней возможности выдать Асмодеусу внеплановое телесное наказание, то Асаддам отважно выполнил свой долг.
Обезмудеммленный банкир облегченно вздохнул.
— Но почему? — пробормотал он.
— Ты мне нужен, — раздраженно рявкнул Асаддам. — Ты что, забыл, какой сегодня день?
— Э-э… — Асмодеус до самого последнего времени был озабочен куда более насущными проблемами, касавшимися жалящих насекомых.
— Великий день, идиот! Д'Авадон! Помнишь? Давай за мной!
И Асмодеус бешеным галопом помчался вслед за Асаддамом, пока тот направлялся по узенькому проулку, ведущему к страхоскребу Греховной службы, для встречи с тысячами членов актерского состава.
Пара демонов ныряла и виляла по высвеченным багровыми огнями улицам Мортрополиса. Асаддам несся впереди, и сердце его бешено колотилось от нервного возбуждения.
У него оставался последний шанс позаботиться о том, чтобы все было подготовлено как надо к инспекционному визиту повелителя скверны д'Авадона — первому инспекционному визиту, которому он как главный менеджер должен был подвергнуться. И если все пройдет к полному удовлетворению д'Авадона, это также будет его последний визит.
Вся оставшаяся часть вечности ненадежно качалась на весах работы данного конкретного дня.
— Все готово? — рявкнул Асаддам Драгодилу, врываясь на Греховную площадь. Асмодеус держался вплотную за ним.
Почти десятифутовый вожак ментагонов встал по стойке «смирно» и едва заметным взмахом лапы четко отдал начальнику честь.
— Готово! — рявкнул Драгодил в ответ и хмурым взором обвел свою команду из одиннадцати ментагонов, пока они тоже принимали стойку «смирно», с шуршанием чешуек пристраивая трезубцы на левом плече.
