В тот самый момент, когда Трепп уже собирался было ослабить хватку за свой разум и с облегчением скользнуть в безумие, над ним вдруг возникла вспышка слепящего света. Она окружала две пары машущих крыл, которые стремительно проносились по расщелине, словно бы что-то там выискивая.

Челюсть Брехли Треппа отпала, когда тысячесвечевой прожектор вспыхнул еще ярче, а затем к нему присоединился головокружительно-тонкий хор ангельских голосов, контрапунктом к которому звучали неистовые переборы арфы.

С соответствующим эфирным звуковым сопровождением две сотрудницы Парангелической службы вынеслись из светового круга, подхватили Треппа под руки и потянули его в небо с дюжиной сирен на прицепе.

— Ах как скверно, — принялась укорять проповедника Агнуса, ангельская перехватчица, расположившаяся у его левой руки, пока ее крылья мощно несли их вверх. — Как нехорошо! Вы пытались спастись, не так ли? Нет, вам ни в коем случае не следовало этого делать! Хорошо еще, что вы не успели уйти далеко, а то мы вообще могли бы вас не найти, правда, Флорри?

— Очень даже могли бы, — ответила другая ангелица, силясь быть услышанной поверх воющих позади сирен.

— Так легко заблудиться и куда-нибудь убрести. Знаете ли вы о том, что девяносто процентов всех потерянных душ теряются в первые же десять минут? — без умолку болтала Агнуса, пока ее белый фартук хлопал на ветерке.

— Девяносто пять, — уточнила Флорри, после чего повернула голову и проревела что-то сиренам. Те угомонились и полетели прочь — на поиски какого-нибудь другого несчастного случая.

Брехли Трепп испытывал нешуточное замешательство.

— При чем тут потерянные души? — пробормотал он.

— Очень даже при чем, — ответила Агнуса. — Еще несколько минут, и вы бы куда-нибудь убрели. Стали бы потерянной душой, понимаете?

— Как так? Ведь я пока еще жив…

— Ах, дорогуша, — ангельски улыбнулась Агнуса. — Будь вы живы, разве бы вы были здесь? Тогда бы мы вам, милый мой, не понадобились…

— Но… — Только когда у него оказалось немного времени на раздумья, Трепп попытался обдумать этот новый клочок информации. Несмотря на все поучения и проповеди, что безостановочно струились у него изо рта, ему никогда еще не доводилось сесть и прикинуть, каким именно должен оказаться его переход в загробную жизнь. Для начала он не ожидал, что все это будет связано с такой клаустрофобией.

— Но я… я могу двигаться и… А как насчет моего тела? Я хочу видеть мое тело! — воскликнул проповедник, глядя вниз между растопыренных пальцев своих ног. К тому времени расщелина уже почти скрылась из вида. В животе у Треппа взбурлило. К этому добавилось дикое головокружение. — Где мое…

— Бросьте вы беспокоиться о вашем теле. С ним все в полном порядке. Оно отдано во власть полного биологического распада, — заверила его Агнуса. — Каких-то несколько лет, и вы даже не узнаете, что оно вообще когда-то там было.

— Что? — Осознание происшедшего не просто взошло в мозгу Треппа. Оно появилось из-за горизонта дико орущим, с воющими горнами и безумно размахивающими знаменами.

— Так вы говорите, что я действительно у?.. — с возбужденной дрожью в голосе спросил проповедник.

— Мы предпочитаем термин «душевно призваны», — поправила его Агнуса. — Для некоторых наших клиентов он звучит не так тревожно.

— Скажите некоторым нашим клиентам слово «мертвец», и они тут же вконец изрыдаются, — с укором в голосе добавила Флорри. — Все это так прискорбно. Посмотрели бы вы на состояние некоторых душ, если вы вдруг случайно слово оброните «труп». Ах, дорогуша, тут же потоки слез, жуткий вой, скрип зубами и все такое прочее. Просто возмутительное поведение. Возмутительное! Впрочем, я вижу, что вас подобные вульгарные эпитеты не так сильно волнуют. Правда?

Тут Флорри посмотрела на ухмылку Треппа, и великое множество разных вопросов пришло ей на ум. Считанные разы она встречала клиентов, которых бы так радовало пребывание здесь.

— Тяжелая жизнь? — спросила она и тут же быстро добавила: — Нет-нет, дорогуша, не рассказывайте. Позвольте мне самой догадаться. Гм… вы так счастливы, потому что ваш сын, никчемный обормот, не получил шанса изменить завещание в свою пользу и теперь не сможет прибрать к рукам вашу компанию… ах нет. У вас же совсем не та одежда, чтобы… гм…

— Ага, вот мы уже и прибыли, — перебила Агнуса, немало обрадованная тем, что у нее появился шанс прервать досадный поток бессмысленной болтовни Флорри. Она указала вперед, как только они вынеслись из большой гряды облаков.

— Что? — возмутился Трепп. — Уже прибыли? — За все годы миссионерской работы ему никогда не приходило в голову, что Аррай может быть расположен так близко. — Но я еще не готов!

— Ну, дорогуша, нам, знаете ли, болтаться тут некогда, — с укоризной отозвалась Агнуса.

— Особенно теперь, когда ввели эту Хартию Нетерпения, — проворчала Флорри. — Это просто черт знает что. Согласно главной канцелярии, мы должны доставлять всех недавно усопших в течение трех минут, иначе, как там прикидывают, они начинают вести себя беспокойно и раздражительно. А подобные вещи в Аррае непозволительны. И все-таки мы с Агнусой классная команда!

Взмахнув крылами, они притормозили и пронеслись через массивные врата, которые словно бы плавали на своей собственной гряде облаков.

— Мило, не правда ли? — осведомилась у Треппа Агнуса, указывая на золотую филигрань декоративных накладных панелей.

— Агнусу это всегда так радует, — сказала Флорри. — Но раз уж на то пошло, к некоторому количеству двадцатичетырехкаратного нектара с целым амбаром сухого льда она тоже очень неравнодушна. А по-моему, следовало сохранить старый портикуллис — у него был определенный простоватый шарм. Но нет же. Опять эта Хартия Нетерпения постаралась…

— Силы, которые прикинули, что куда большим успокоением для вновь прибывших будет этот миленький знакомый вход. Так менее травмируется психика, — пояснила Агнуса.

— Дайте публике то, что ей знакомо. Пусть она будет счастлива, — проворчала Флорри. — А лично мне первым делом хотелось бы знать, кто решил, что врата сплошь из золота и жемчугов вообще поднимают настроение.

— Пророки, разве не так? И это очень мило с их стороны. По-моему, врата просто чудесные, — с энтузиазмом отозвалась Агнуса, приводя в порядок свои перышки и готовясь к идеальной посадке. Брехли Треппу было очевидно, что она проделывала это уже не раз.

— Тот, кто это придумал, не имел ни малейшего понятия о бюджете — вот что я вам скажу. Там что, думают, что мы тут деньги в огороде выращиваем? — пожаловалась Флорри. Повернувшись к Треппу, она добавила: — Из-за этого пришлось повременить с несколькими сотнями херувимов. Вся эта роскошь целое состояние стоит! — Проповеднику несложно было себе представить, как ангелица выбалтывает те же самые жалобы через какую-нибудь невысокую изгородь меж двух соседних гряд облаков.

С самым нежнейшим из касаний две сплетничающих ангелицы опустили Брехли Треппа и повели его к концу длинной очереди, что тянулась через большую посадочную площадку.

Флорри снова принялась изливать поток жалоб.

— Как все это характерно! — простонала она, оглядывая цепочку недавно прибывших. — Мы прямо-таки в лепешку расшибаемся, делаем все от нас зависящее, чтобы добраться сюда как можно быстрее, — и что происходит дальше? Нам приходится ждать поблизости, пока нас туда допустят! Тьфу! А знаете ли вы, что, согласно Хартии Нетерпения, эта процедура должна занимать не более двух минут, после чего…

— Добрый день, дамы, — раздался богато модулированный голос буквально за самыми крыльями двух ангелиц.

— Ну вот, ты своего добилась, — самым уголком рта прошипела Агнуса. — Это все твой язык. А ведь я тебя насчет критики уже предупреждала. Они, знаешь ли, не очень-то ее любят…

— Работенки сегодня хватает, не правда ли? — перебила Агнусу дородная бородатая фигура, почесывая большим пальцем ноздрю.

— Я тут как раз моей коллеге об этом и говорила… — начала было Флорри, но тут же осеклась, получив быстрый пинок по ангельской ножке от невинно улыбающейся Агнусы.