Необычайно волнующим был и момент вручения гвардейского Знамени. Я много раз присутствовал на таких торжественных церемониях, и всегда воинский ритуал трогал меня до глубины души. Принимая гвардейские Знамена, командиры танковых бригад Д. А. Драгунский, 3. К. Слюсаренко и командир мотострелковой бригады А. А. Головачев перед строем целовали боевые стяги с изображением великого Ленина. Воины, опустившись на правое колено, взволнованно произносили слова гвардейской клятвы: "Мы, гвардии рядовые, сержанты и офицеры, в дыму и пламени грядущих решающих сражений с честью пронесем свой боевой стяг по полям битв до полного уничтожения фашистского зверя в его берлоге. Мы с чувством законной гордости будем множить и совершенствовать гвардейские боевые традиции".
Речь зашла о командных кадрах. Я доложил товарищу Щербакову, что командир-единоначальник, являющийся организатором и руководителем боя, обязан быть и политическим воспитателем подчиненных. Его твердость, мужество, организаторские способности, знание военного искусства оказывают решающее влияние на исход схватки с врагом. Личный пример командира, его ободряющее слово, своевременная помощь огнем, маневром, короткая боевая информация о достигнутых успехах благотворно влияют на укрепление морального духа войск, их уверенности в победе. Именно такими качествами обладают наши офицеры.
— Это хорошо, — одобрил начальник Главного политуправления. — А как вы воспитываете у воинов героизм? Как пропагандируете опыт самоотверженных бойцов, как поощряете их?
Александр Сергеевич заметил, что ему известны факты, когда некоторые красноармейцы, прошедшие сквозь огонь сражений и получившие ранения, не отмечены наградами.
— Проверьте, нет ли и на вашем фронте подобных случаев, порекомендовал он мне. — Нельзя допускать неуважения к солдату-герою.
Генерал-полковник А. С. Щербаков поинтересовался и тем, как наши политработники изучают военное дело, насколько они знакомы с боевой техникой и оружием. На войне все надобно знать — и тактику, и оперативное искусство, и боевую технику. Тогда и политработа приобретет более конкретный и действенный характер.
Я доложил, что политработники всех родов войск, как правило, хорошо знают свою боевую специальность, оружие и технику. Большинство из них владеет вождением танка, самолета, умеет руководить огнем артиллерии, а в критические минуты боя политработники не раз заменяли выбывших из строя командиров.
В конце беседы Александр Сергеевич спросил меня, намерен ли Военный совет 1-го Украинского фронта перед началом операции издать обращение к войскам. Я ответил утвердительно. У нас стало правилом, непреложным, законом каждую операцию начинать с боевого напутствия войскам.
Генерал-полковник А. С. Щербаков положительно отозвался о мероприятиях, которые мы провели и которые намерены осуществить в канун наступления. Я пригласил Александра Сергеевича приехать к нам, навестить войска. Он устало улыбнулся и с искренним сожалением сказал, что многочисленные дела в Центральном Комитете партии вряд ли позволят ему побывать у нас в ближайшее время.
— Впрочем, если удастся, непременно побываю у вас, — сказал Александр Сергеевич и, прощаясь, добавил: — А вы тоже не забывайте, своевременно информируйте обо всем важном, почаще звоните. Желаю Первому Украинскому успеха в предстоящей операции, новых славных побед в боях с врагом.
Весьма полезная и вместе с тем непринужденная беседа с Александром Сергеевичем Щербаковым оставила неизгладимое впечатление об этом замечательном деятеле нашей партии.
Мы постоянно ощущали руководство Главного политического управления Красной Армии. Помимо личных встреч и бесед с секретарем ЦК ВКП(б), начальником Главного политического управления Красной Армии генерал-полковником А. С. Щербаковым мне и начальнику политуправления фронта генералу С. С. Шатилову приходилось довольно часто разговаривать с ним по ВЧ. Александр Сергеевич сам неоднократно звонил нам, ставил в известность о решениях ЦК партии, давал указания, советы и рекомендации, интересовался положением дел в войсках. По его заданию в действующей армии постоянно бывали руководящие работники Главного политического управления. В частности, на 1-й Украинский фронт дважды приезжал заместитель начальника ГлавПУРа генерал И. В. Шикин.
Главное политическое управление Советской Армии, работающее на правах отдела ЦК партии, представляет собой орган, с помощью которого партия осуществляла и осуществляет ныне свое влияние на войска, руководит партийно-политической работой, мобилизуя коммунистов, комсомольцев и всех воинов на выполнение боевых задач.
Броды, Львов, Перемышль
Утвердив представленный Военным советом оперативный план, Ставка Верховного Главнокомандования 24 июня 1944 года дала директиву 1-му Украинскому фронту, в которой предписывалось нанести два удара: один — из района юго-западнее Луцка на Рава-Русскую, другой — из района Тернополя на Львов. Войскам ставилась задача разгромить рава-русскую и львовскую группировки противника и овладеть рубежом Хрубешув, Томашув, Яворов, Галич. Глубина операции намечалась 100–130 километров.
Сразу же началась перегруппировка сил. С 25 июня и примерно по 7 июля значительная часть войск скрытно совершала трудные и длительные переходы в новые районы дислокации.
Немецко-фашистское командование заметно усилило разведывательную деятельность. Гитлеровцы, видимо, ожидали удара на львовском направлении и держали против нас очень крупные силы. Открытие второго фронта в Западной Европе не убавило количества противостоявших нам дивизий противника.
Стали поступать добрые вести от соседей справа. Все три Белорусских и 1-й Прибалтийский фронты развернули грандиозное наступление. Это радовало сердца солдат. Про наш же участок фронта Совинформбюро лаконично сообщало: "без перемен", "без существенных изменений".
А между тем в войсках изменения происходили. И притом весьма существенные. К началу наступления 1-й Украинский фронт имел 1 200 тысяч бойцов и офицеров (с учетом тылов), 13 900 орудий и минометов, около 2200 танков и самоходно-артиллерийских установок.
2-я воздушная армия, усиленная Ставкой чуть ли не вдвое, насчитывала более 3 тысяч самолетов. Пожалуй, в истории Отечественной войны впервые одному фронту была поставлена самостоятельная стратегическая задача по разгрому такой мощной и многочисленной группы немецких армий, как "Северная Украина".
Даже при наличии хорошо слаженного штаба, возглавляемого знатоком своего дела генералом армии В. Д. Соколовским, командующему фронтом Маршалу Советского Союза И. С. Коневу приходилось прилагать много усилий, энергии и труда, чтобы осуществлять непрерывное управление миллионной массой войск. На всем протяжении операции командующий получал поддержку и деловую помощь со стороны Военного совета, который не подменял штаб и не дублировал его работу, а последовательно и настойчиво решал возложенные на него военные, политические и административные задачи.
Задолго до начала операции Военный совет принял меры по активизации деятельности партизан на западе Украины. Мы постоянно поддерживали тесную связь с Украинским штабом партизанского движения, возглавлявшимся Т. А. Строкачем, содействовали оснащению и вооружению партизанских соединений. Летом 1944 года народные мстители оказали существенную помощь войскам фронта, разгромив несколько вражеских гарнизонов и парализовав на некоторое время железнодорожные участки Львов — Варшава, Рава-Русская — Ярослав.
Но, повторяю, основным в деятельности Военного совета было руководство войсками, претворение в жизнь указаний ЦК ВКП(б), ГКО, Ставки Верховного Главнокомандования и утвержденного ею плана наступательной операции.
Нас настораживала возросшая активность немецкой разведки. Чувствовалось, что противник всячески пытается раскрыть наш замысел, районы сосредоточения ударных группировок и направление главных ударов. Наши воины и местные жители обнаружили и задержали десятка два парашютистов, сброшенных врагом в прифронтовой полосе с разведывательными заданиями. Да и бандеровцы и другие националисты усиленно занимались шпионажем, помогая гестаповцам. Вот почему вопросы бдительности при приближении начала операции приобрели особую остроту.
