Следует заметить, что в оценке сложившейся обстановки был некоторый просчет. Предполагалось, что фашистские войска будут отходить на юг, но уже 1 апреля командующему фронтом и штабу стало ясно, что немцы пытаются выйти из окружения не на юг, а на запад. К тому же окружение противника на внешнем и особенно на внутреннем фронте не было плотным. Все это позволяло неприятелю находить слабые места в наших боевых порядках и, массированно применяя танки, предпринимать попытки прорыва в направлении Борщов, Бучач. Ценой больших потерь гитлеровцам удалось несколько продвинуться, и они продолжали наращивать свои усилия в направлении Бучача.
Объективно оценивая боевые действия наших войск по ликвидации окруженной крупной группировки врага, следует признать, что руководство фронта несколько преувеличивало наши возможности и недооценивало силы противника. Чего греха таить, порой и желаемое выдавалось за действительность. Маршал Жуков уверовал в то, что ликвидация окруженного противника дело решенное, и слишком оптимистично смотрел на обстановку, сложившуюся в районе Скала. Приведу боевое распоряжение от 1 апреля 1944 года: "Командармам 1-й гв., 18, 38 и 4-й танковой.
Ликвидация окруженной группировки противника в районе Скала близится к концу.
Приказываю:
1. 2.4.44 г. всем армиям концентрическим ударом, на основе ранее полученных приказов, добить противника в районе Скала.
2. Организовать заблаговременно учет и прием пленных. Особенно важно быстро учесть (пофамильно) и донести в штаб фронта о всех офицерах противника. Для этой цели командировать в дивизии (бригады) специальных офицеров с соответствующими полномочиями.
Жуков, Боголюбов"{33}.
Однако 1-я немецкая танковая армия с тяжелыми боями и большими потерями продолжала рваться из неплотного кольца на запад. Одновременно противник, устремившийся на выручку окруженным войскам, усилил натиск извне. 10 апреля особенно ожесточенные бои разгорелись в районе Бучача. Неприятель нанес удар с запада силами 10-й танковой дивизии и танковой дивизии СС «Хоенштауфен», а также 100-й легкопехотной и 361-й пехотной дивизий. Наш 18-й стрелковый корпус был оттеснен на северо-восток и на юг от Бучача. В результате во второй половине дня 10 апреля наступавшая с запада группировка противника соединилась с частями 1-й немецкой танковой армии.
Маршал Советского Союза Г. К. Жуков в своих воспоминаниях писал: "…Анализируя всю эту операцию, считаю, что 1-ю танковую армию (речь идет об армии генерала Катукова. — К. К.) следовало бы повернуть из района Черткова — Толстое на восток для удара по окруженной группировке. Но мы имели тогда основательные данные, полученные из различных источников, о решении окруженного противника прорываться на юг через Днестр в районе Залещика. Такое решение казалось вполне возможным и логичным.
В таком случае противник, переправившись через Днестр, мог занять южный берег реки и организовать там оборону. Этому способствовало то обстоятельство, что правофланговая 40-я армия 2-го Украинского фронта 30 марта все еще не подошла к Хотину.
Мы считали, что в этих условиях необходимо было охватить противника 1-й танковой армией глубже, перебросив ее главные силы через Днестр, и захватить район Залещик — Черновицы — Коломыя. Но когда командованию группы армий «Юг» стало известно о перехвате советскими войсками южных путей отхода, оно приказало окруженным войскам пробиваться не на юг, а на запад через Бучач и Подгайцы"{34}.
Несмотря на некоторые промахи, войска 1-го Украинского фронта нанесли противнику сильное поражение.
За 10 дней немецко-фашистская группировка потеряла до 60–70 процентов техники и половину личного состава. Наши войска захватили 7483 автомашины, 187 танков и самоходных орудий и 61 самолет.
Выйдя в предгорья Карпат, соединения 1-го Украинского фронта рассекли немецко-фашистскую армию на две части и достигли большого стратегического успеха. И далеко не случайно Гитлер, взбешенный военными неудачами, сместил с поста командующего группой армий «Юг» генерал-фельдмаршала Манштейна. Наше весеннее наступление увенчалось не только победой советского оружия, но и блестящей победой советской стратегии, советской военной мысли, основанной на ленинской "науке побеждать".
Начиная с 9 марта наши войска вели напряженные бои с окруженной в Тернополе 12-тысячной группировкой врага. Гитлеровцы упорно сопротивлялись, хотя ничто уже не могло их спасти.
Еще на первом этапе операции передовые подразделения 4-го гвардейского Кантемировского танкового корпуса (командир генерал П. П. Полубояров, начальник политотдела полковник В. В. Жебраков), действовавшего в составе 60-й армии, искусным маневром захлестнули вокруг засевшего в Тернополе немецкого гарнизона стальную петлю. Танковая рота гвардии лейтенанта Бориса Кошечкина, находившаяся в разведке, первой достигла шоссе Збараж — Тернополь и атаковала вражескую колонну. Танкисты Б. К. Кошечкина уничтожили 50 автомашин, 2 бронетранспортера с прицепленными орудиями и много солдат противника. В огневом поединке гвардейцы подбили 6 фашистских танков и 1 сожгли.
Когда стемнело, командир роты поставил танки в укрытие, а сам, переодевшись в штатский костюм, пробрался к Тернополю и разведал подступы к городу. Отыскав слабо защищенное место в обороне противника, коммунист Б. К. Кошечкин возглавил ночную атаку танков и одним из первых ворвался в город.
Доложив мне о ходе боев, об отважных и самоотверженных солдатах и офицерах, член Военного совета 60-й армии генерал-майор В. М. Оленин сказал:
— Сегодня мы направляем Военному совету фронта документы об отличившихся в Тернополе бойцах и командирах, достойных присвоения звания Героя Советского Союза. Просим безотлагательно рассмотреть эти документы и препроводить их в Президиум Верховного Совета СССР.
Василий Максимович раскрыл папку, взял первый наградной лист, еще раз внимательно прочитал его, затем тихо произнес:
— Танцоров Григорий Васильевич, гвардии младший лейтенант, командир батареи СУ-восемьдесят пять. Боевой товарищ Кошечкина. О его подвиге знает вся армия.
И генерал В. М. Оленин передал мне наградной лист. В нем рассказывалось о том, как офицер Танцоров с группой танков и самоходно-артиллерийских установок ворвался на станцию Збараж и огнем с ходу разбил паровоз неприятельского бронепоезда и бронеплощадку, уничтожил два бронетранспортера. Захватив склад с горючим, Григорий Танцоров обеспечил многие танковые подразделения дизельным топливом, что позволило еще успешнее действовать в тылу врага.
Младший лейтенант Танцоров ночью пробился на южную окраину Тернополя. Его самоходная установка была атакована тремя немецкими танками Т-4. Маневрируя между каменными строениями, офицер подбил все три вражеские машины. Но противник подбрасывал новые подкрепления, стремясь во что бы то ни стало уничтожить прорвавшихся в город гвардейцев. Отрезанный от товарищей, бесстрашный командир батареи самоотверженно сражался с превосходящими силами врага. "Во время неравного боя экипажа Танцорова с танками противника, — говорилось в наградном листе, — появились немецкие бронетранспортеры. Слева выдвинулась батарея 75-мм ПТО. Тов. Танцоров быстро развернул самоходное орудие и разбил две немецкие пушки. Но в это же время вражеский снаряд поджег его машину. Отважный командир был ранен, но решил лучше умереть, чем отступить, и скомандовал механику: "Вперед!" Горящая машина рванулась на врага, давя и уничтожая вражеские пушки, транспортеры и гитлеровских пехотинцев, пока не перестало биться сердце командира".
Уличные бои в Тернополе шли продолжительное время. Здесь чуть ли не каждое здание было дотом. Гитлеровцы продолбили в каменных стенах узкие бойницы, через которые вели огонь снайперы и фаустпатронщи-ки, а в проемах стен стояли замаскированные орудия. Многие здания соединялись между собой ходами сообщения.
Специфика уличного боя внесла коррективы и в организацию партийно-политической работы. Например, начальник политотдела 60-й армии генерал-майор К. П. Исаев рекомендовал политорганам назначать парторгов в штурмовые группы и во взводы.
