Радостная весть с воодушевлением была встречена танкистами, которые в те дни героически сражались с контратакующими соединениями гитлеровцев, в том числе с танковой дивизией СС "Герман Геринг". Военный совет 1-го Украинского фронта сердечно поздравил командарма Д. Д. Лелюшенко, члена Военного совета генерала В. Г. Гуляева и весь личный состав армии, выразил уверенность, что гвардейцы приумножат ратную славу новыми победами.
4-я гвардейская танковая армия прошла с войсками большой и нелегкий боевой путь. Мне памятны проведенные ею бои под Каменец-Подольским, Львовом и на Висле, в районе Кельце, на плацдармах Одера, на реках Бобер и Нейсе. Войска гвардейской танковой составляли передовую, ударную силу фронта и всюду показывали железную стойкость, организованность, отвагу, ратное умение, непреклонную решимость сокрушить врага.
Но радостная весть о преобразовании армии в гвардейскую уже не застала в живых нескольких замечательных танкистов. В первые дни Верхне-Силезской операции пал смертью храбрых командир 10-го гвардейского танкового корпуса полковник Нил Данилович Чупров. Смертельно ранило талантливого молодого командира 6-го гвардейского механизированного корпуса Героя Советского Союза Василия Федоровича Орлова. Выбыл из строя по ранению командир 17-й гвардейской мехбригады полковник Леонид Дмитриевич Чурилов.
Многих замечательных героев потеряли и другие наши армии. Помню, как глубоко были опечалены командарм П. С. Рыбалко и член Военного совета 3-й гвардейской танковой армии генерал С. И. Мельников геройской гибелью командира 23-й гвардейской мотострелковой бригады гвардии полковника А. А. Головачева.
— Не дошел до Берлина наш дорогой Александр Алексеевич, — печально докладывал мне Семен Иванович Мельников, — погиб в районе Лаубана. Отсюда до Берлина, как говорится, рукой подать. А как он мечтал побывать в Берлине!
О Головачеве танкисты и мотострелки слагали легенды. За отчаянную храбрость, удивительное хладнокровие и презрение к смерти, за лихо заломленную кубанку на голове фронтовые друзья прозвали его Чапаем, за суровую доброту, справедливость и отеческую заботу о подчиненных солдаты любовно именовали его батей. И вот нет теперь Чапая, нет дорогого нашего бати. Но что поделаешь — война…
У Героя Советского Союза гвардии полковника А. А. Головачева богатая биография. Он родился в 1909 году в семье старого большевика-подпольщика слесаря Алексея Петровича Головачева, ставшего после победы Великого Октября красным директором завода. В 1926 году Александр Головачев закончил ФЗУ и поступил на завод расточником. В 1931 году он с отличием завершил учебу в Военной школе имени ВЦИК, служил в Московской Пролетарской стрелковой дивизии и в других частях, участвовал в боях на Карельском перешейке зимой 1939/40 года.
Когда на Советскую Родину вероломно напали фашистские орды, обогащенный боевым опытом коммунист Александр Алексеевич Головачев дрался с превосходящими силами гитлеровцев самоотверженно и стойко, проявив командирскую распорядительность, хладнокровие и несокрушимую волю. Он лично подбивал фашистские танки связками гранат, однажды в бою был проутюжен бронированными чудовищами врага, завален землей в окопе и спасен солдатами.
Окруженный и отрезанный от своих, Александр Головачев не прекратил борьбы, партизанил в Брянских лесах. После соединения отряда с советскими войсками стал командиром полка, а затем и бригады.
Герой Советского Союза А. А. Головачев был ветераном 3-й гвардейской танковой армии, гордостью 1-го Украинского фронта. В третью годовщину Великой Отечественной войны, когда корпусу вручали гвардейское Знамя, а 23-й гвардейской мотострелковой бригаде боевой орден, Александр Алексеевич Головачев писал родным: "…Я могу честно смотреть в глаза народу и сказать, что начал воевать в 6 часов утра 22 июня 1941 года. Я видел горечь первых поражений и теперь испытываю радость наших побед… Я не допустил ни одного бесчестного поступка на войне. Был всегда там, где жарко. Семь раз тяжело ранен, а ран на моем теле всего одиннадцать. Если у меня не будет рук — буду идти вперед и грызть врага зубами. Не будет ног — стану ползти и душить его. Не будет глаз — заставлю вести себя. Пока враг в России — с фронта не уйду…"
Коммунист гвардии полковник А. А. Головачев выполнил свою клятву. Он сражался с врагом до последнего вздоха, до последней капли крови. Александр Алексеевич Головачев стал дважды Героем Советского Союза. Его именем названа одна из улиц в столице нашей Родины городе-герое Москве,
В конце марта 1945 года мы потеряли и члена Военного совета 52-й армии генерал-майора Александра Федоровича Боброва. Погиб он не от пули, не от осколка вражеского снаряда. Не выдержало сердце огромного и непрерывного боевого напряжения. Александру Федоровичу приходилось дни и ночи напролет заниматься разнообразными и неотложными делами. Видный и талантливый политработник в прямом смысле слова скончался на боевом посту.
Совсем незадолго до своей кончины генерал А. Ф. Бобров с гордостью и радостью докладывал мне, что 52-я армия, преследуя отходившего противника, одной из первых вступила на территорию фашистской Германии.
— Сбылось то, о чем мечтали мы всю войну, — сказал Александр Федорович. — Теперь и до победы совсем недалеко…
Но до полной нашей победы ему, к сожалению, дожить не удалось. Все мы, руководящие работники фронта, в том числе и командующий 52-й армией Ю. А. Коротеев, высоко ценили генерала А. Ф. Боброва, глубоко переживали горечь утраты. Мы потеряли в тяжелых и упорных боях 1945 года тысячи воинов.
Верхне-Силезская наступательная операция, протекавшая в трудных условиях, завершилась полным разгромом оппельнско-ратиборской группировки гитлеровцев. Противник потерял только убитыми около 30 тысяч солдат, унтер-офицеров и офицеров. 15 тысяч гитлеровцев наши войска взяли в плен, и преимущественно в оппельнском котле. Окруженная в районе Оппельна группировка гитлеровцев была разгромлена в рекордно короткий срок. 18 марта 1945 года войска 1-го Украинского фронта замкнули кольцо окружения, а 20 марта с этой крупной группировкой уже было покончено.
Наконец-то наступила долгожданная и желанная оперативная пауза.
Штурм городов-крепостей
Изгнав гитлеровцев из Верхней и Нижней Силезии, войска фронта вышли в полосе более чем 100 километров на реку Нейсе. Развернувшись по ней от устья до Пенциха, они закрепились на рубеже Штрелен, Ратибор, предгорья Судет. Но далеко в тылу фронта долго еще оставались окруженные советскими войсками многотысячные вражеские гарнизоны в городах-крепостях Бреслау (Вроцлав) и Глогау (Глогув).
Немецко-фашистское командование делало ставку на затяжку войны, пытаясь закулисными путями сговориться с реакционными кругами западных держав. Гитлеровцы предпринимали отчаянные попытки закрепиться на водных рубежах, любой ценой сдержать продвижение советских войск в глубь Германии и все чаще прибегали к жесткой обороне городов-крепостей. Впервые немцы вспомнили о древнем крепостном способе ведения боевых действий под Сталинградом. Нацистский генерал Курт Цейтцлер, являвшийся в то время начальником германского генштаба сухопутных войск, впоследствии писал: "В одном из первых приказов Гитлера, отданном вскоре после того, как сомкнулись русские клещи, говорилось: "Войска 6-й армии, окруженные в Сталинграде, впредь будут именоваться войсками крепости Сталинград".
Так одним росчерком пера район окружения превратился в крепость, по крайней мере, в воображении Гитлера"{103}.
Цейтцлер вспоминал, что фюрер был без ума от своего «изобретения», считая это одним из методов ведения психологической войны. По убеждению Гитлера, одно лишь слово «крепость» должно было повышать стойкость и упорство немецкого солдата. Но фашистским демагогам никого не удалось ввести в заблуждение. Сталинградская битва, как известно, завершилась сокрушительным разгромом и пленением окруженной советскими войсками 330-тысячной немецко-фашистской группировки. Однако нацисты и впоследствии не отказались от авантюры с городами-крепостями. В начале 1944 года Гитлер специальным приказом определил систему крепостей и опорных пунктов, которые должны удерживаться до последнего. Психологическое воздействие подкреплялось излюбленным для нацистов методом запугивания и кровавого террора. За оборону таких городов командиры немецких частей и коменданты отвечали головой и в случае их сдачи подвергались суровой каре, вплоть до смертной казни.
