А. Н.: Это вряд ли. Может быть, там взяты выдержки из предисловия моего…

В. К.: Нет-нет. Предисловие у вас — 74-й, а это еще за четыре года до того. Или, может быть, уже был… Может, были уже какие-то разработки… Вот. И третье — это гребневская книга в рамочке. Там, где от редакции идет вводка. «Пропавшее сокровище», «Мир иной».

А. Н.: Понятно.

В. К.: Тоже ваша?

А. Н.: Ну конечно. Некому же больше было. Покойного Исаака Марковича Касселя, который фантастикой вместе со мной занимался, разве что оглоблей можно было загнать на какую-нибудь работу.

В. К.: То есть такие вещи пишет, как правило, ответственный редактор? То есть, если вы были ответственным редактором…

А. Н.: Это может кто угодно написать. Можно заказать и так далее, но какому фантасту в те времена можно было заказать?

В. К.: Понятно. То есть мы смело можем включать это в библиографию.

Ю. Ф.: Это речь идет о библиографии. Потому что у нас сейчас библиография творчества Стругацких подходит к 1300 позициям, и мы попытаемся издать небольшим тиражом первую и вторую части, то есть список художественных произведений и список статей, интервью, выступлений. Во второй части у нас есть несколько белых пятен… И такой вот вопрос, если можно. Вы работали в «Детской литературе», редактировали серию «Библиотеки приключений и научной фантастики» и некоторые книги… Мы знаем: Гребнев. Мы знаем: «Шаги в неизвестное»…

В. К.: «Экипаж Меконга». «В стране дремучих трав»… А. Н.: Вот это я не помню, чтобы я… В. К.: Кассель первое редактировал, а вы — второе. Ю. Ф.: Вы там стоите.

А. Н.: А, это просто Кассель уже не работал тогда, а нужно было поставить.

Ю. Ф.: Девятый «Мир приключений»…

А. Н.: Так что «В стране дремучих трав» брагинскую… Это вы из меня… Я не являюсь редактором.

Ю. Ф.: Так там написано.

А. Н.: Это ничего не значит. Я же говорю: она была один к одному сделана с…

В. К.: Она не отличается практически ничем.

А. Н.: Мне даже раскрывать ее не пришлось, потому что расклейка была просто в типографии. И все. Но! Гораздо важнее для начальства было… Если была бы подпись Касселя, а начальство бы заглянуло, а Кассель уже два года не работает в издательстве. Могли быть неприятности.

Ю. Ф.: Понятно. А еще вы не помните, что вы редактировали?

А. Н.: Вот что я вам могу сказать. Ведь Гребнев… Вы правильно, конечно… Хотя я не знаю, откуда вы это узнали…

В. К., Ю. Ф.: От Бориса Натановича.

А. Н.: От Бориса Натановича… Да, это я ему жаловался в свое время. Дело в том, что когда я поступил в Детгиз, перешел просто из Гослитиздата из восточной редакции переводом. Тогда еще очень строго было, чтобы сохранялся непрерывный стаж. Нужно было добиваться перевода. Не просто уволиться из Гослитиздата и поступить в Детгиз. Надо, значит, перевод из Гослитиздата в Детгиз, приказ начальства, в трудовой книжке и так далее, и так далее. Меня встретили там довольно неприветливо. Но за меня Исаак Маркович Кассель поручился. А паче всего поручился за меня Иван Антонович Ефремов. И старуха наша, Калакуцкая Мария Михайловна, заведующая редакцией, она дала мне в качестве предмета на засыпку совершенно невыполнимое задание для редактора. Наброски Гребнева к «Миру иному». Гребнев в конце своей жизни впал в тяжкий алкоголизм, болел много. А поскольку, как вам, наверное, известно, все-таки он считался классиком фантастики…

В. К.: «Арктания»?

А. Н.: «Арктания». И Детгиз издал еще эту «Арктанию» под другим названием… Я уже не помню…

В. К., Ю. Ф.: «Тайна подводной скалы».

А. Н.: «Тайна подводной скалы». Вот. Поэтому с ним заключили договор. Потом пришла его жена и начала плакать, что двадцать пять процентов проедено и пропито, значит. Ему даже выписали одобрение, хотя он написал несколько страниц. Потом опять его жена пришла и сказала, что они нищенствуют и пропадают. И тогда им выплатили все сто процентов. И тут он умер. И тут появляюсь я. И Калакуцкая говорит: «Вот, отредактируйте». Пачечка — пятьдесят страничек разрозненных…

М. Ш.: Значит, вы заново написали?

А. Н.: Вот это я написал заново.

В. К.: И «Пропавшее сокровище» тоже?

А. Н.: Нет, «Пропавшее сокровище» — это он раньше написал. Оно про библиотеку Ивана Грозного, да?

С. Л.: Да. В одной книжке выпущено.

А. Н.: Она была задолго до того опубликована. Это очень удачная и интересная вещь, мне показалось. Она была опубликована в одном из первых выпусков «Мира приключений». А потом получилась еще одна вещь… Простите, я пройду туда… (Идет к книжному шкафу, достает книгу.) Ах, вот… Эту книгу знает кто-нибудь?

В. К.: Чижевский.

Ю. Ф.: Знаем.

И. Е.: Читали в детстве.

<…>

А. Н.:… начинается направление. Под это дело заключили с ним договор, с Чижевским. Рисунки его тоже здесь очень неплохие. А писать он отказался. И мне опять пришлось половину этой книги дописывать. Вот еще один случай, когда я принимал активное участие в чужих делах. А что касается «Экипажа Меконга»… Это история гораздо интересней. Ну что, скажем, написать книгу, такую простодушную, как «Мир иной», или такую научпоповскую вещь, как «В дебрях времени». Войскунский и Лукодьянов, бакинцы замечательные, прислали в Детгиз свой «Экипаж Меконга». Ну, а психология редактора совершенно однозначна в отношении толстых рукописей. Если рукопись неохватна, значит, заведомо, почти наверняка, — это халтура или… э-э-э… графоманство. Лев Николаевич Толстой не имел бы на свою «Войну и мир» никаких шансов сейчас. (Смех.) Если бы не удостоился, например, что его прочитает, скажем, Солженицын или даст свой отзыв Гроссман… А эта рукопись провалялась года два уже. И в один прекрасный день вызывает меня заведующая, я уже был там персона весьма и весьма грата, и говорит: «Вот здесь рукопись валяется у нас уже два года, нужно написать разгромную рецензию и отослать обратно. Чего она тут валяется?»

М. Ш.: Заранее установка была.

А. Н.: А Калакуцкая дружила очень с некой Морозовой, которая была директором Дома детской книги, и подкармливала ее рецензиями этими. Это есть способ подкармливания, неприличный, отвратительный… Я вас вызываю к себе, например, и: «Слушай, — говорю, — у тебя, я слышал, неприятности, на квартиру тебе не хватает. Ну, давай, я тебе дам несколько десятков рукописей. Пиши быстренько рецензии, отрицательные, так, чтоб мы имели право отослать их обратно. Ну, и получишь там, естественно, тысячу». Была такая практика, и есть она, конечно. Хотя сейчас в кооперативных издательствах ничего подобного быть не может, потому что кооперативные издатели не станут тратить деньги на отрицательные рецензии. И она говорит: «Вот нужно сделать такое дело». Ну, ладно. Что еще остается? Есть такой первый редакторский прием чтения — читать наискосок, читать через страницу. Второй, который воспитывает очень хорошего редактора, — это читать все подряд. Я потерял все навыки быстрого чтения, пока работал шесть лет редактором. Три года внутри. Пока в Гослитиздате работал, потом в Детгизе, я потерял навыки быстрого чтения. Да, и сел я… А это было, наверное, часа за два до конца рабочего дня. Сел и пропал. Я, значит, читал. Рукопись-то огромная. Не могу оторваться. Схватил ее, перевязал бечевкой — и домой. Сидел, всю ночь читал. Утром прихожу… «Я прочитал эту рукопись». И Марья Михайловна говорит: «Ну и что? Отправляем?» А я говорю: «Нет, никуда не отправляем, эту рукопись нужно издавать и немедленно». — «Как так?» — «Да вот так». Ну, получился небольшой скандальчик, потому что на редакцию… Там на редакцию у нас распределялись бумажные объемы. Естественно, значит, пионерская литература получала больше всего. Дошкольная литература получала меньше, чем пионерская, но все-таки тоже много. Потом историческая литература. А мы уж совсем получали мало. Ну, я взял грех на душу. Выкинул несколько переизданий фантастики. И мне удалось ее просунуть к директору и к главному редактору. Они, ошеломленные таким натиском, дали добро… Вот так вы и прочитали «Экипаж Меконга». Так он и вышел…