— Закончился бой, — сказала девушка-кошка, вернувшаяся на своё место у окна. — Неинтересно как.

— Вы, поручик, — возник на пороге магазина гауптман Адлер, — становитесь назойливы. Я ведь предупреждал вас, не становитесь на нашем пути.

— Кто тут назойлив, — ответил вместо меня граф, — так это вы, господа. Прошу вас, покиньте мой магазин. Или я вынужден буду…

— Я не боюсь ваших зверей, граф! — вскричал Адлер.

— Между прочим, зря, — заметил я, молниеносно приставив шпагу к обтянутой кожей груди немца и наступая на него. — Они весьма опасны.

Таким странным образом мы покинули пределы магазина «Граф Ди». На крыльце его мы остановились. Оказывается, победившие рабочие окружали крыльцо. Они сменили свои древние мушкеты на те, что забрали с тел убитых солдат, и выстроились полукругом шагах в двадцати от нас.

— А теперь, юноша, опустите шпагу, — с насмешкой сказал Адлер, — иначе вас изрешетят.

— Это работяги, — с сомнением заметил я. — Их слишком много и они слишком далеко для нормального выстрела.

— Вы, поручик, правы в том, что их много. Хоть одна пуля, да будет ваша.

— А сколько достанется вам, гауптман? — поинтересовался я. — Мы стоим слишком близко… — продолжать нужды не было.

— Огонь! — скомандовал Адлер, в глазах его горело пламя фанатизма.

Стрелять решились не все рабочие. В нас с гауптманом не попал ни один. Пули выбили каменную крошку из стен и щепки из дверного косяка.

— Что я вам говорил? — спросил я с улыбкой. — Из рабочих скверные стрелки. Выстрели все — и мы с вами лежали бы тут трупами.

Немцу было нечего сказать. Он только скрипел зубами.

— Быть может, мне вмешаться, герр Адлер? — раздался скрипучий голос. — Этот человек сильно мешает нам, более того, он угрожает вашей жизни.

Из-за спин рабочих выступил человек в таком же кожаном плаще-пальто, как у Адлера, и фуражной шапке. Однако лицо его было закрыто странной маской из толстой кожи с круглыми стёклами напротив глаз и серебряным кругляшом с дырами, через который он, видимо, дышал. Никакого оружия он при себе не носил.

— Вы слишком много себе позволяете, фон Ляйхе, — осадил его Адлер. Проклятье! Немецкий гонор останется таковым, даже если к груди немца приставить шпагу.

— Вы не забыли обо мне, meine Herren? — поинтересовался я, проткнув шпагой плащ-пальто немца и продолжая давить на шпагу.

— Прикончи его, фон Ляйхе! — крикнул Адлер, отпрыгивая от меня. Бегать он был, похоже, большой мастер.

— Желаете оправдать вашу фамилию? — спросил я у немца с закрытым лицом, поворачиваясь к нему.

Он не ответил мне, лишь коротко взмахнул руками. Из рукавов выскочили два длинных кинжала с широкими лезвиями. Фон Ляйхе двинулся на меня походкой опытного бойца, ловко поигрывая своим оружием.

— Отойдите от входа, поручик! — крикнул мне граф. — Я выпускаю своих зверей!

Я не успел выполнить его приказ, но он был излишен. Животные графа огибали меня, лишь некоторые — намерено ли, случайно — задевали плечами. Они кинулись на рабочих, которые не успевали ничего с ними поделать. Мушкеты в столь неумелых руках оказались совершенно бесполезны против хищников. За пределами магазина наваждение рассеялось, я видел самых обычных зверей, кидающихся на рабочих, отмахивающихся от них мушкетами, держа оружие словно дубинки. А может виной всему, жестокость сцены, разыгравшейся передо мной. Волки и собаки кидались на людей, кусая их за ноги, валя на мостовую. Кошки разных пород набрасывались на них, мгновенно разрывая их своими крохотными когтями. Птицы облепляли рабочих, словно деревья, разбивая черепа, выклёвывая глаза. Пресмыкающиеся гады обвивали несчастных и душили. Был даже один тигр — это был тот самый юноша, что любил валяться на диване кверху ногами. Сейчас он ловко распускал когтями рабочих, разрывал их длинными клыками, выгрызал из тел несчастных куски мяса, поедая их тут же.

Но самой удивительной была сцена явления того самого римского орла, о котором было столько разговоров. В дверях магазина одним из последних возник высокий латинянин в облачении аквиллера. Он обратил свой взгляд на замершего гауптмана Адлера, которого отчего-то миновали остальные звери.

— Ты хотел заполучить меня, немец? — обратился он к гауптману и тот, похоже, понял каждое из сказанных ему слов. — Так вот он я.

И аквилла рывком устремился к Адлеру. Я даже не заметил, как он изменился, из человека преобразившись в громадного орла с размахом крыльев не менее сажени. Аквилла сбил Адлера с ног, повалив на залитую кровью мостовую, разорвал крючковатыми когтями грудь, мощным клювом вырвав глаза. Голосил немец недолго.

Смотреть на эту жуткую сцену у меня не было никаких сил. Я вложил шпагу в ножны и обернулся к графу, стоявшему в паре шагов от дверного проёма.

— Вот как вы кормите своих зверей, граф, — нервно усмехнулся я.

— Да, — несколько натянуто произнёс Ди. — Тотэцу очень доволен.

— Выходит, вы всё же лгали мне, — сказал я ему. И мне было всё равно, что я снова оскорбляю его. Особенно если учесть, что тот, кто уличил меня в этом, сейчас азартно рвёт клыками несчастных работяг.

— Не во всём, — ответил граф, присаживаясь обратно на диван, как ни в чём не бывало.

Животные возвращались в магазин. Они пребывали в наилучшем расположении духа, вылизывались и прочими способами приводили себя в порядок, обмениваясь довольными репликами относительно недавних событий. Я отвернулся, чтобы не видеть этого пренеприятного зрелища. В те времена я ещё не слишком привык к подобному, и меня замутило.

— Вы уверяли меня, граф, — сказал я, также присаживаясь на стул, — что не торгуете мифическими животными? Однако, я видел своими глазами того самого аквиллу, за которым охотились серые немцы.

— Я продаю животных только тем, — заявил Ди, — в ком могу быть хоть немного уверен. Особенно таких опасных, как аквилла. Сила их столь велика, что они в угоду своему хозяину могут менять сам мир.

— Господи, граф! — вскричал я. — Что вы такое говорите?! Это же более похоже на бред больного из лечебницы для умалишённых.

— Вы, поручик, — возразил вполне резонно Ди, — уже столкнулись с необъяснимым, не так ли? И всё же продолжаете отрицать очевидное. Есть в нашем мире…

— …многое, Горацио, что нашей философии не снилось! — продолжил я цитатой из Шекспира.

— Именно, — согласился граф. — К примеру, есть одна чрезвычайно редкая порода орлов. По традиции их зовут римскими орлами или аквиллами, хотя они гораздо старше Рима. Первый рекс римского царства, Ромул, приручил такого орла, поместив на герб своей страны. Орёл всегда сопровождал его в битвах и на пирах. И не только его, но и шестерых его потомков — Нуму Помпилия, Тулла Гостилия, Анка Мариция, Тарквиния Древнего, Сервия Туллия и Тарквиния Гордого. Он не видел его в человеческом облике и считал обычной птицей, не оказывая ему должных почестей, завещанных первым рексом Рима. И тогда династия пала и в Рим стал республикой. Сенат оставил близкий римскому народу символ, не понимая его истинного значения. Снова аквиллу смог приручить Гай Юлий Цезарь, историю которого вы, поручик, отлично знаете, равно как дальнейшую историю Рима, ставшего одной из величайших империй того времени. После того многие великие властители владели такими орлами. Например, Иван Третий — первый царь вашей, поручик, Отчизны, некоторым образом получил ещё более редкую особь этого вида. Орла с двумя головами.

— Бог ты мой, — тяжёло вздохнул я, — как такое может быть. Выходит, и иные звери, вроде единорога, сирены, русалки и даже дракона, тоже существуют и их можно найти в вашем магазине.

— Их, — кивнул граф, — и многих иных. Однако, это не значит, что я продаю их. Я торгую самыми обычными животными. Лишь очень редко я продаю зверей особых пород людям, которые в них нуждаются. В основном же, они находят приют в моём магазине, ибо более им податься некуда. Ибо им более нет места в меняющемся мире.

— Тогда у меня остаётся последний вопрос, граф, — произнёс я, поднимаясь со стула. Более находится в магазине графа Ди я просто не мог, но и не задать мучавшего меня вопроса, я также был не в силах. — Вы ответите мне на него без утайки? И можете считать, что вы более мне ничего не должны.