Когда епископ провозгласил их мужем и женой и Синклер Графтон приподнял с ее лица фату, его янтарные глаза загадочно замерцали. Из всей процедуры это, очевидно, позабавило его больше всего. Коснувшись Виктории, он вывел ее из оцепенения.

– Не хмурьтесь, – прошептал маркиз, лаская ее щеку, – я не разочарую вас. – Он нагнулся и коснулся ее губ.

Если таков его способ извиниться, то этого слишком мало.

– Из вас вышла прекрасная невеста.

Виктория обернулась на звук низкого мужского голоса, опасаясь новых глупых поздравлений и добрых пожеланий. Когда она встретилась взглядом со светло-серыми глазами, пристально смотревшими на нее, и увидела стройную сильную фигуру, одетую в черное, то невольно улыбнулась:

– Люсьен.

Граф Килкерн взял ее руку и склонился над ней.

– Чтобы вы там ни наговорили Александре, никто не проведет Лисичку.

Она вздохнула, заметив, что муж находился на другой половине комнаты, разговаривая с несколькими подвыпившими молодыми людьми.

– Думаю, Лисичку перехитрили. Когда-то это должно было случиться.

– Хм! Но вы ведь не лишены права выбора, миледи.

– То есть?

Килкерн пожал плечами:

– Если он не нравится вам, застрелите его.

С ее губ сорвался смешок.

– Едва ли это традиционный выход, но я запомню ваши слова.

Он кивнул, улыбнулся и подошел ближе.

– Я считаю вас своим другом, Виктория. Если вам что-нибудь понадобится, дайте мне знать.

Виктория вскинула голову.

Килкерн никогда не делал ничего, не обдумав прежде последствия.

– Благодарю, Люсьен, – спокойно произнесла она, – но я справлюсь сама.

Двигаясь так тихо, что Виктория даже не услышала его приближения, Синклер взял ее пальцы и положил на свою руку. Однако его внимание было направлено на Килкерна. Если бы Виктория верила, что ему тоже присущи эмоции, она назвала бы это ревностью.

– Лорд Олторп, это герцог Килкерн. Люсьен, – лорд Олторп.

Два высоких темноволосых человека выглядели отражением друг друга, янтарные глаза оценивали серые. Люсьен заговорил первым:

– Олторп, вы заключили хороший брак.

– Хотелось бы надеяться, – ответил Синклер так холодно, что от его дыхания могли образоваться сосульки.

Килкерн, несомненно, тоже был сделан из льда.

– Именно так, пока вы цените это – и ее.

Глаза маркиза сузились, и тут Виктория встала между ними.

– Довольно петушиться, – заявила она.

Серые глаза Люсьена оттаяли.

– Отлично. Никаких кровопролитий на вашем приеме. Всего доброго, Олторп.

Синклер выждал, пока герцог вышел в дверь, соединяющую бальный зал с расположенной наверху гостиной, и только тогда спросил, повернувшись к жене:

– Кто это был?

– Я же сказала вам, – ответила она, удивленная его горячностью. – Люсьен Балфур, лорд Килкерн.

– Один из ваших воздыхателей?

– Кажется, вы ревнуете?

Он вспыхнул.

– Просто пытаюсь рассортировать игроков.

– Люсьен не принадлежит к их числу. – Виктория отступила на шаг. – Забавно, что вы полагаете, будто я могу завести интрижку в день нашей свадьбы, милорд.

– Но…

– Спасибо, что так высоко цените меня, – продолжила она, – но лучше не судить других по вашим меркам.

Олторп спокойно ждал.

– Закончили?

– Да.

– Тогда лучше называть меня Синклером или Сином, на ваше усмотрение.

– Я бы предпочла, чтобы вы не оскорбляли меня и сменили тему, милорд.

– Согласен. Вы будете танцевать со мной, моя избранница?

Виктория чувствовала, что разрывается между желанием ударить его так, чтобы он потерял сознание, и упасть в его объятия, чтобы он опять довел ее до экстаза.

– Полагаю, что буду, – ответила она, протягивая ему руку.

Оркестр начал с вальса, и, когда Синклер повел ее в танце, она почувствовала то же магнетическое притяжение, что и в ночь первой встречи.

– Вы нервничаете? – Он привлек ее ближе.

– Почему я должна нервничать? Ведь вальсировать очень легко.

– Вы дрожите, – прошептал он в ответ. – Вероятно, предвкушаете сегодняшнюю ночь?

Виктория стиснула зубы.

– Не пытайтесь представить эту свадьбу чем-то, кроме фарса. Сегодняшней ночи не будет, во всяком случае, в том виде, как вы это представляете.

Какое-то время, пока они скользили по залу, Синклер хранил молчание.

– Вы так сильно ненавидите меня? Еще неделю назад все выглядело по-другому.

– Желание поцеловать вас и желание беседовать с вами – две совершенно разные вещи.

Ему было несложно уловить значение этого высказывания.

– Вы хотите поцеловать меня. Вы хотите, чтобы я поцеловал вас. В таком случае разговор всегда можно отложить.

Она зарделась.

– Полагаю, женщинам нравится ваше внимание, в противном случае вы были бы просто дураком.

Она могла видеть, как блеснули его глаза.

– Я не дурак, Виктория. Дураки те, кто не удержал вас.

Девушка одарила его улыбкой.

– Безусловно, вы заплатили высокую цену за подобную возможность, но этого не случится, Синклер.

Его ответная улыбка вызвала во всем ее теле восхитительную дрожь.

– Думаю, вы знаете, что рано или поздно это произойдет. – Он усмехнулся. – Неудивительно, что это немного пугает вас.

– Во всяком случае, вы меня не пугаете, милорд.

– Синклер, – мягко поправил он.

– Синклер, – повторила Виктория. У нее появилось странное чувство, будто она воюет сама с собой. – С мужчинами легко разговаривать, – добавила она, надеясь, что неожиданная волна безрассудства не отразится в ее голосе, – достаточно лишь польстить им.

– Видите ли, я просто хочу побольше узнать о вас.

– Узнать, как я реагирую на вас?

Вальс закончился, но Синклер не убрал руку, уверенно державшую ее за талию. Вместо этого он взглянул на оркестр, насмешливо подняв брови, и звуки вальса раздались снова.

– Вы не можете еще раз танцевать со мной.

– Никто не остановит нас, мы ведь только что обручились, помните? Кроме того, вы бросили мне вызов.

– Ничего подобного.

– Вы сказали, что я хочу узнать о вас только то, что касается меня.

– Нет, я…

– В каком-то смысле вы правы, потому что узнать о вас все – одно из моих сокровенных желаний. Прошу, снизойдите до меня. Расскажите мне что-нибудь о себе.

– Я не люблю вас, – ответила Виктория, кипя от негодования.

Его мягкий смех заставил ее вздрогнуть.

– Чего нельзя сказать обо мне, моя дорогая.

Теперь он просто измывался над ней. Виктория поморщилась. Нельзя не согласиться, что он не дурак, но тогда она, определенно, вела себя как дура.

– Я предлагаю вам выбрать другую тему для беседы, – проговорила она.

– Отлично. – Синклер оглядел зал. – Ваши друзья. Расскажите мне о них. – Он указал на коренастого мужчину с квадратной челюстью, который вальсировал с Дианой Эддингтон. – Вон тот, почему он на нашей свадьбе?

Виктория проследила за его взглядом.

– Не знаю. Мне он тоже не нравится.

– Почему?

– Этот джентльмен – виконт Перингтон. Он топит котят.

– Ему определенно не стать святым.

– Ему безразлично, чьи котята. И он считает их.

– Тогда как же он умудрился получить приглашение?

– Тут виноваты родители. Он просил моей руки в прошлом сезоне, и отказ глубоко оскорбил его. Они хотят показать ему, какой нелепый выбор я сделала. Мне продолжать?

– Да, очень интересно. Что там за чучело с огромной булавкой для галстука около стола с закусками и вином?

– Рамсей Дюпон. Он тоже сделал мне предложение в прошлом году.

– Надеюсь, тогда на нем была другая одежда.

– Вообще-то могла быть и эта. Лимонная зелень – его излюбленный цвет.

– И вы отвергли его из-за плохого вкуса?

– Я отвергла его потому, что он мне не нравится и вел себя так, словно не сомневался в моем согласии.

– И как же он принял ваш отказ?

– Без энтузиазма… Надеюсь, здесь он не устроит сцену.

Выражение лица Синклера не изменилось.