– Знаешь, Иринушка, – Сергей Львович откинулся на спинку стула и, страдальчески вздохнув, оглядел не сильно оскудевший стол, – у меня создается стойкое ощущение, что ты завербована вражеской разведкой с целью выведения из строя особо ценного кадра ФСБ.

– А как бабуля тебя выводит из строя, – хихикнула Инга, – за ручку?

– За пузо, – мрачно пояснил особо ценный кадр, обозначив довольно внушительный центр приложения усилий. – Мне скоро китель перешивать придется!

– А ты не жадничай, не ешь за батальон солдат. – Ирина Ильинична усмехнулась и погладила мужа по густой седой шевелюре. – Я же не только для тебя стараюсь.

– А для кого еще?! Вот, дожил, – пригорюнился генерал, – жена куски считает. Пора в монастырь.

– Неужели дождалась? – Вышеупомянутая жена радостно всплеснула руками.

– Могла бы не так явно радоваться! – Сергей Львович старательно изображал возмущение, но хихикающие лучики в уголках глаз сводили все усилия на нет.

– Да как же не радоваться-то! Ведь перед походом в монастырь ты, Сереженька, сначала должен уйти в отставку…

– А по пути из отставки в монастырь тебя перехватит мама и спрячет на даче. – Артур сочувственно вздохнул. – Вот тогда ты и поймешь, что сегодняшний стол – это так, разминочка. Артподготовка перед основным боем.

– Вижу, разбаловала я вас. Все, с завтрашнего дня для вас, свинтусы Левандовские, будет только овсянка на завтрак, хлебные котлеты с перловой кашей на обед и омлет на ужин. А я буду стараться для тех, кто меня ценит, – для Майоровых.

– Да, Ирина Ильинична, это ужасно, – зачастил глава семьи Майоровых. – Вы стараетесь, душу вкладываете, создаете великолепнейшие шедевры кулинарного искусства, а эта заевшаяся команда еще и ноет! На овсянку их, на перловку!

– Я, конечно, музыкант, мне руки надо беречь, – задумчиво протянул Артур, разглядывая свои длинные тонкие пальцы, – но унять зарвавшегося наглеца всегда смогу. Причем сделаю это самым унизительным и болезненным для наглеца способом.

– Видишь, Аннушка, – наглец на всякий случай пересел подальше от свирепого музыканта, – меня просто вынуждают купить эту виллу, чтобы можно было удрать куда подальше от разнузданного типа, умело маскирующегося под личиной интеллигентного и одухотворенного музыканта. Ты представляешь, ЧТО он может сделать с помощью своего виолончельного смычка и больной фантазии? Так что завтра еду заключать договор. Ты поедешь со мной?

– И я, и я поеду! – завертелась в своем стульчике Ника.

– Нет!

– Да!

Думаю, не стоит уточнять авторство ответов?

– Подожди, Леша, – озадачился Сергей Львович, не посвященный в детали нашего поиска дачи, – что еще за вилла? Где? Почему не знаю?

– Теперь знаете, – пожал плечами Майоров. – Мы покупаем виллу на Лазурном Берегу Франции, недалеко от Сан-Тропе.

– Ух ты, здорово! – Инга выскочила из-за стола, подхватила на руки Нику и закружилась с ней вокруг стола. – Мы едем на море! Во Францию!

– Инга! – Алина попыталась призвать дочь к порядку. Словно не знает, что призывник из девочки никакой. – Что значит – мы? Тебя кто-то приглашал?

– То и значит – мы, – улыбнулся Лешка, с удовольствием наблюдая за хохочущей Никой. – Думаю, через пару недель можно будет ехать, так что пакуйте чемоданы все. Кроме – вот мстительный свин! – злобного и неадекватного музыканта. Он вначале должен пройти курс прививок от бешенства.

– Леша, что за спешка?

– Сергей Львович, я вас обожаю!

– Вы же планировали вначале купить дом в Подмосковье?

– Перепланировали, надоели дожди. К морю хочется, правда, девчонки?

– Правда!

Спелись, хором отвечают. Конечно, им тоже надоели дожди. Хотя почему тоже, им – в первую очередь. В Москве хоть есть куда податься в плохую погоду, в тот же аквапарк, к примеру. А здесь выбор невелик – киснуть от скуки в доме или мокнуть во дворе.

И все же, все же… Ну зачем в таком серьезном деле, как покупка весьма дорогостоящей недвижимости, да еще и за рубежом, пороть горячку? Это в принципе неблагодарное занятие, поскольку благодарят за порку только любители садо-мазо. Впрочем, кто знает, какие сексуальные фантазии у горячки?

Так, Остапа опять понесло. Точно, лечиться надо. Или как минимум хорошенечко отдохнуть. Ладно, не буду больше упираться, поедем в Сан-Тропе.

Судя по оживленному гомону, за столом пришли к тому же мнению. И теперь мы столпились возле мнения и обсуждали конкретику, конкретика смущенно краснела и глупо хихикала.

Разумеется, взять с собой Нику на подписание договора не получилось. Майоров нашел мощнейшую поддержку в лице (и не только) бабы Иры. Да и сама Ника с утра ехать передумала. Поскольку выглянуло солнышко, пощекотало дочкины щечки, зажгло капли вчерашнего дождя на траве и кустах, и лезть в душный джип ребенку расхотелось.

Лешка и мне предлагал остаться на даче, но тут уж я уперлась. Ногами в пол джипа, руками в потолок – фиг выдернешь. Правда, никто и не пытался.

Виктор Николаевич уже ждал нас в главном офисе агентства. Компанию ему составляли еще несколько таких же прилизанно-зализанных типов, вероятно, жизненно необходимых при заключении подобных сделок с недвижимостью. В целом они смотрелись вполне гармонично – склад пластмассовых манекенов, но находиться в их компании мне почему-то резко расхотелось.

Да и зачем я там нужна? От меня теперь не зависело ничего, решение принято, маховик запущен. Ощущать же себя предметом меблировки – не для меня, сразу начну играть в ассоциации, и дело закончится глобальной депрессией, поскольку на изящную этажерку я по-прежнему не похожа.

– Ладно, Лешка, ты иди, покупай свою виллу, а я лучше куплю что-нибудь попроще вон в том супермаркете.

– Почему это мою? – немедленно полез в бутылку Майоров. И что они, мужчины, в этой бутылке находят? Вылезать же неудобно. – Нашу! Ты же хотела присутствовать всенепременнейше!

– Боже, как вы изысканно изволите выражаться, сударь! – Я чмокнула сударя в щеку, щека отреагировала правильно. – Я просто боюсь затеряться среди столь важных господ. А вдруг меня примут за барную стойку и начнут готовить на мне кофе? Или, не дай бог, алкогольный коктейль? Напьются и опять же на меня, то есть на стойку, полезут!

– Анна! – Мда, у Виктора Николаевича, похоже, чувство юмора отсутствует полностью, даже крохотной кучки в углу не найдется. Пунцовый оттенок физиономии прелестно гармонировал с рубашечкой цвета фуксии. – Что вы говорите такое!

– Не обращайте внимания, она только такое в основном и говорит. – Вот же злыдень! – Виктор Николаевич, сколько времени у нас займет вся эта процедура?

– Где-то…

– Да не важно, освободишься – позвонишь, – знаю, что перебивать нехорошо.

Но я сегодня вообще не совсем адекватна. Состояние предгрозовое, воздух вокруг меня искрит и потрескивает, лучше уйти поскорее.

Что я и сделала: выдала кривой оскал, мало похожий на светскую улыбку, развернулась и направилась в сторону ближайшего перехода. Иначе к супермаркету, находившемуся на противоположной стороне проезжей части, было не попасть.

Странно, погода сегодня выдалась на редкость хорошая, теплая, солнечная, но чем дальше я уходила от мужа, тем холоднее становилось вокруг. Казалось, все тело покрывается ледяной коркой, неудержимо захотелось вернуться, вцепиться в Лешкину руку и утащить его в джип. Желательно в багажник, чтобы он не мешал его увозить.

Психопатка. Причем параноидальная.

С трудом дотащила ледяную глыбу, по недоразумению именуемую Анной Лощининой, до входа в супермаркет. Скрежеща и роняя ледяные крошки, оглянулась. У входа в офис никого, естественно, уже не было. Ну и хорошо.

Займусь пока поисками чего-то основательного, внушающего доверие, заряжающего позитивной энергией. Вот как эта, к примеру, баночка яблочного повидла.

Вы что по утрам предпочитаете на тостик намазывать – сорбиновую кислоту, бензокислый натрий или сернистый ангидрид? Все это можно было найти в стоявшей на полке баночке, о чем честно сообщала этикетка. Интересно, а в темноте баночка светится?