— Хочу предупредить: через пару-тройку лет в космос будем отправлять гораздо проще — по профсоюзным путевкам.

Космонавты рассмеялись и пожелали Главному конструктору спокойной ночи. Достаточно было взглянуть на него, чтобы понять: никаких оснований для волнений нет.

В третьем часу ночи в домике вновь появился Сергей Павлович. Приложив палец к губам, он осторожно прошел по коридору и заглянул в комнату космонавтов. Убедившись, что оба крепко спят, он так же бесшумно удалился, показав жестами, что и у него все благополучно.

В 5.30 утра подняли Ю. А. Гагарина и Г. С. Титова. После физзарядки, завтрака, и предполетного медицинского осмотра к их телу прикрепили различные датчики-регистраторы состояния в полете и облачили в скафандры.

Пришел С. П. Королев, и, пожалуй, впервые я увидел его уставшим после бессонной ночи и озабоченным.

Юрий Гагарин так вспоминал об этих минутах: «…Мягкая улыбка витала вокруг его крепко сжатых туб. Мне хотелось обнять его, словно отца. Он дал мне несколько рекомендаций и советов, которых я еще никогда не слышал и которые могли пригодиться в полете. Мне показалось, что увидев, нас и поговорив, с нами, он стал несколько бодрее».

— Все будет хорошо, Сергей Павлович, все нормально, — одновременно и почти в один голос сказали тогда Юрий и Герман…

Ровно за два часа до старта космонавт-1 занимает место в кабине «Востока».

Герман Титов в это время находился в автобусе, готовый в любой момент, если бы случилось что-нибудь непредвиденное, — заменить своего товарища. Автобус стоял метрах в ста пятидесяти от ракеты, и мы хорошо видели, что происходит около нее.

Минут за сорок до старта С. П. Королев похвалил Ю. А. Гагарина, сказав, что все в порядке, и напомнил, что нам необходимо сделать. Мы должны помочь Г. С. Титову освободиться от космического скафандра и перейти вместе с ним на пункт наблюдения, где уже собрались другие специалисты.

— После запуска приводите ко мне космонавтов, — уже на ходу бросил С. П. Королев и поспешил в бункер, откуда по радиотелефону поддерживалась двусторонняя связь с Ю. А. Гагариным. От утренней озабоченности и усталости академика не осталось и следа. Он был напряжен, собран и деловит.

На пункте наблюдения слышны все переговоры, ведущиеся с командиром «Востока».

По голосу узнаем — на связь вышел Сергей Павлович. Он спокойно и твердо говорит Ю. А. Гагарину:

— Все идет хорошо. У нас все нормально, все нормально, как чувствуете себя? Прием.

— Чувствую себя отлично. Прошу передать врачам, что пульс у меня нормальный. Как вы себя чувствуете? Прием.

В строгой последовательности, одна за другой, как удары набатного колокола, подаются четкие стартовые команды. Наконец, последняя: «Подъем!»…

***

Вечером 14 апреля мы присутствовали на правительственном приеме в Кремле. Там Ю. А. Гагарину вручили награды, и он, счастливый, принимал поздравления от знакомых и незнакомых людей. Главный конструктор, чье имя тогда знали лишь посвященные, держался в тени. Неожиданно к нему подошел иностранец и стал допытываться, присутствуют ли на приеме те кто сделал возможным полет Ю. А. Гагарина. И еще его интересовало, за какие заслуги уважаемый собеседник награжден Золотой Звездой Героя Социалистического Труда и медалью лауреата Ленинской премии.

Потом С. П. Королев слыхал, как иностранец донимал вопросами стоявшего неподалеку известного писателя: во имя чего работают русские ученые, что ими движет — стремление к личному благополучию или к славе?

— Что же в этом удивительного? — заметил, рассказывая об этом случае, Сергей Павлович. — Им действительно этого никогда не понять. Это исконно наше, советское от начала до конца. Основу коммунистического мировоззрения создали большевики, ими же двигала не нажива и не корысть, а правда.

После полета «Востока-2» один зарубежный корреспондент спросил командира корабля: «Что помогло вам, мистер Титов, облететь Землю семнадцать раз?»

— Корабль, — спокойно ответил Герман Титов, всегда отличающийся находчивостью и остроумием. Но в его словах заключен был и более глубокий смысл.

Конечно, мужество пионеров космоса достойно восхищения. Однако главное чудо совершили все-таки прежде всего создатели нашей ракетно-космической техники: ученые, конструкторы, инженеры, рабочие…

В 1961 году свой очередной отпуск космонавты решили провести вместе. В середине мая самолетом вся группа в сопровождении «опекунов» и руководителей направилась в Сочи. Там нас разместили в нескольких уютных особняках вблизи санатория «Россия».

Вскоре стало известно, что в соседнем санатории будет отдыхать Сергей Павлович. Это был приятный для нас сюрприз — очень хотелось встретиться с дорогим нам человеком в нерабочей обстановке.

Космонавты проводили время у моря (купаться мало кто отваживался в 15 градусной воде), героически выдерживая натиск отдыхающих, среди которых находились и журналисты, и фотокорреспонденты, и художники. Все хотели познакомиться с героем космоса и его друзьями.

Наконец, мы отправились на свидание с С. П. Королевым. Он заулыбался, увидев нас, и приветствовал знаменитыми пушкинскими строками из «Сказки о царе Салтане»:

С легкой руки Сергея Павловича за мной надолго закрепилось прозвище «дядька Черномор».

Во время сочинского отдыха космонавты по-настоящему подружились с С. П. Королевым. Он уделял им много внимания, щедро делился своими знаниями, поражая разносторонностью интересов, оригинальностью взглядов и оценок…

Хорошо запомнилась одна из бесед С. П. Королева с космонавтами. Памятна она тем, что Сергей Павлович впервые познакомил нас с программой нового полета. Разговор сразу же принял деловой характер.

— Предлагаю принять такой порядок, — сказал Сергей Павлович. — Я напоминаю о результатах, о ближайших задачах. Затем вношу свой проект второго полета человека в космос. В том порядке, как мы здесь сидим по кругу, каждый выразит свое отношение к проекту. В заключение «подбиваем бабки». Согласны?

Главный конструктор дал характеристику пройденным этапам (искусственные спутники, обитаемые корабли с животными и, наконец, полет Ю. А. Гагарина), заметив, что наша ракетно-космическая техника надежно обеспечивает все, что связано с осуществлением полетов подобного рода. Он подчеркнул, что не случайно сказал «полеты подобного рода», а не только аналогичные, ибо наземные эксперименты доказали, что можно увеличить продолжительность пребывания человека в космосе…

Аргументы Сергея Павловича были убедительны. Все соглашались, что длительность пилотируемых полетов должна увеличиться. Но насколько? На один-два витка? Может быть, даже пять?

Королев решительно заявил: «Летать теперь надо сутки. Именно сутки, и не меньше».

Наступила пауза. Такого ответа не ожидал никто.

Началось обсуждение. Многие старались найти побольше доводов, которые поставили бы под сомнение целесообразность головокружительного темпа, предложенного Сергеем Павловичем. Лишь один человек сразу же поддержал его. Когда дошла очередь до Германа Титова, он сказал:

— Я понимаю, для чего нужен суточный полет, но еще больше я понимаю и верю, что такой полет можно выполнить уже теперь…

Сергей Павлович очень корректно «подбивал бабки». Он никого не упрекал за излишнюю осторожность, не хвалил и Титова. А в заключение просил старательно взвесить все, о чем здесь говорилось. Мы расходились взволнованные и озабоченные…

Однажды после одного из ужинов завязался любопытный разговор о том, как повысить производительность труда научных работников. Сергей Павлович высказал мнение, что недостатки в этой области связаны с тремя основными группами причин:

— Во-первых, необходимо как можно скорее устранить нерациональное использование научных кадров — привести в соответствие с наличным количеством научных сотрудников количество научно-технического персонала (лаборантов, препаратов, техников), чтобы соотношение равнялось 1: 3. У нас же чаще обстоит наоборот, что и влечет за собой низкую производительность труда ученых.