Умозрительные сценарии — бесценная лаборатория для исторического анализа, позволяющая нам понять то, что произошло на самом деле, изучая то, что могло бы произойти. В целом наши литературные опыты расходятся от реальности по двум путям. С одной стороны, мы можем изучить события, происшедшие в результате особых происшествий — например, случаев, когда небольшая перемена в удаче, опыте или упорстве одной из сторон могла бы изменить исход битвы. Такие эксперименты с историей могут потребовать небольшого изменения реальных событий, однако зачастую приводят к важным результатам. Представьте, какой катастрофой было бы для союзников, если бы самолеты с японских авианосцев 7 мая 1942 года атаковали «Йорктаун» и «Лексингтон», вместо того чтобы потопить несчастные «Симе» и «Неошо». С другой стороны, в ходе наших умозрительных исследований могли бы обнаружиться области, где для изменения событий потребовались бы более крупные, широкомасштабные изменения. Исследование приводит нас к стратегическому, институциональному и субъективному аспектам исторической ситуации. Политика призыва и обучения летного состава, проведенная Японией перед войной, — лишь один пример начала такого пути; решение Коалиции следовать стратегии «Германия прежде всего» — другой пример.

Данная глава уходит от реальности по обоим путям. На более низком уровне — на уровне происшествия — здесь представлен новый исход Битвы в Коралловом море. Здесь японцы более уверены в себе и понесли меньше потерь, чем на самом деле, и поэтому могут продолжать кампанию, заняв Порт-Морсби. Таким образом битва становится и тактическим, и стратегическим успехом Японии. В реальности Императорский флот, конечно же, одержал тактическую победу, потопив крупный авианосец «Лексингтон» и потеряв легкий авианосец «Сёхо», но союзники в то же время выиграли в стратегии, воспрепятствовав нападению с моря на Порт-Морсби и уменьшив потенциальную опасность для Австралии. Возможно, даже более важными были огромные потери среди самолетов с японских авианосцев и повреждения, нанесенные «Секаку». Благодаря этому сражению оба подразделения 5-го дивизиона авианосцев отсутствовали при Мидуэе, где в случае их участия Императорский флот располагал бы шестью крупными авианосцами против трех американских, и перевес был бы на стороне Ямамото.

На стратегическом уровне для возможности осуществления нашего сценария были произведены два значительных сдвига. Во-первых, Императорская армия делает стратегический бросок в юго-западную часть Тихого океана, чего в действительности не было. Японская армия, согласно указаниям командования направленная в Китай и Советский Союз, не имела никаких причин для развертывания боевых действий ни в Новой Гвинее, ни на Соломоновых островах, не говоря уже об Австралии. Для таких операций, по расчетам военных планировщиков, потребовалось 10–12 дивизий и невероятно высокий уровень материально-технического обеспечения. Надеясь, что вероятные успехи Германии летом 1942 года создадут возможности для нападения Японии на СССР, армейские планировщики постарались разместить в юго-западной части Тихого океана самый минимум войск (Отряд Южных Морей генерала Хории, бывший немногим больше укрепленного полка). Так как в Генеральном штабе преобладали представители армии, предложение Императорского флота о расширении тихоокеанских владений было отвергнуто[109]. Таким образом, представители верховного командования ВС США и Великобритании были абсолютно правы, оценив захват японцами австралийского материка как маловероятную перспективу. В самом деле, единственная реальная возможность успешного завоевания Японией Северной Австралии заключалась в том, чтобы, сохранив наступательный порыв былых побед, атаковать в феврале или марте 1942 года.

Второе «стратегическое» изменение было проделано в японском флоте. В данной главе допускается, что заинтересованность Генерального штаба флота в юго-западном секторе Тихого океана была настолько высока, что туда были направлены два крупных авианосца и множество других кораблей для участия в захвате Австралии. Если не принимать во внимание то, что такая операция с трудом уложилась бы в рамки возможностей японского ВМФ — если не превышала их, — то главным препятствием этому мог бы стать адмирал Ямамото и его Объединенный флот. Будучи поглощен командованием «решающей битвой» с Тихоокеанским флотом США, Ямамото не потерпел бы переброски драгоценных авианосцев к Австралии. Из-за его железной воли и огромного авторитета планы Генерального штаба ВМФ относительно юго-западного сектора были обречены. На решающем стратегическом совещании в апреле 1942 года он всех напугал, заявив, что уйдет в отставку, если его план военных действий в центральной части Тихого океана не будет принят. Генштаб ВМФ сдался, и Императорский Японский флот бесповоротно взял курс на Мидуэй[110].

Японское завоевание британской Индийской империи было одним из наиболее ярких и успешных предприятий во время Второй Мировой войны. Оно не было целью начавшегося наступления союзников в 1941–1942 годах, но оно, наподобие домино, стало следствием успеха, которым увенчалось это наступление. Падение Империи было прямым следствием десятилетий волнений и мятежей, предшествовавших взрыву войны, которые ставили под вопрос законность британского правления в глазах многих, не только на субконтиненте, но и в самой Британии. Оно также стало возможным благодаря желанию японцев использовать сведения об этой слабости, чтобы перенацелить большую часть своего стратегического резерва — корабли, подразделения, топливо, — который предназначался для удержания круговой обороны, на нападение на Индию.

На протяжении всей своей истории Индийская империя была счастливой империей. Безусловно, она прожила бы на каких-нибудь несколько лет дольше, если бы не капитулировала и не была захвачена японцами во время девятого вала завоевания, который в 1942 году прокатился через всю Азию. Однако те же самые силы, которые обрекли на изгнание британского раджу, сделали ясным то, что существование японской Индийской империи и ее влияние на Индию и субконтинент будут еще короче, чем у ее предшественницы.

Британская Индийская империя была периферией предвоенного стратегического планирования японцев, включая и то, какие выгоды может извлечь Япония из развернувшегося в Индии движения за независимость[111]. Тем не менее, как только стратегия Японии повернула в сторону противостояния западному империализму, а также в сторону экономического присутствия в Азии, Индия приобрела дополнительное значение. В результате предвоенной стратегической «переоценки» Индии японцы сначала увидели в ней базу поддержки вражеских соединений в Наньяне, богатой полезными ископаемыми области Юго-Восточной Азии, где был центр стратегических интересов Японии. Они не примеривали свои ограниченные плановые ресурсы к тому, каким образом можно атаковать базу, прервать или прекратить ее работу или как направить политику Японии на поддержку индийского национализма и антиимпериализма. Кроме того, отсутствие долгосрочного планирования позволило согласовать стратегию с большей легкостью, чем другим воюющим странам. Это стало возможным из-за набирающей силу тенденции — по мере того как стратегический выбор становился все уже — концентрировать внимание на внерациональной оптимистической мысли о том, что при достаточно крепком духе лидерства, достаточной смелости и любви к Японии все сложится как нельзя лучше. Таким образом, при вторжении в Индию японцы руководствовались не столько особыми планами или даже стремлением достичь запланированной цели, сколько своей способностью не упустить возможность. С более рациональной точки зрения — японцы подчеркивали успешность того, что мы сейчас назвали бы «способностью к быстрой реакции», особенно упирая на активность. Понимая, что они вряд ли способны одержать верх в масштабной войне на истощение, японцы считали особенно важным решать, планировать и действовать быстро, извлекая пользу из промежуточных побед. Примерно такова была цель японских военных на уровнях тактики, боевых действий и стратегии.